Привлечение назначенных судом специалистов в семейных делах с высоким уровнем конфликта может быть обременительным для семей и часто приводит к рекомендациям суду относительно наилучших интересов ребенка (детей). Эти специалисты обладают обширными образовательными и практическими знаниями в области семейных дел с высоким уровнем конфликта, особенно связанных с обвинениями в отчуждении родителей. Нередко мнения и рекомендации специалистов по одному и тому же делу расходятся. На этой сессии будут рассмотрены роли специалистов в семейных делах, связанных с родительским отчуждением, определены эффективные методы использования специалистов, назначенных судом, рассмотрены факторы, определяющие вес их мнения в семейном суде, и рассмотрены передовые практики, помогающие судам выявлять и препятствовать родительскому отчуждению. Крис Тернер, доктор права, магистр социальных наук, бакалавр искусств. Крис Тернер — сертифицированный выдающийся медиатор Техасской ассоциации аккредитации медиаторов и ведет частную практику с 1999 года. Ее медиативная практика сосредоточена на делах, связанных с семейным правом, и она работает с семьями, находящимися в состоянии конфликта, уже более 15 лет. Крис Тернер, совместно с доктором Мэри Альварес, является соучредителем организации Resetting the Family, которая предоставляет образовательные, профилактические и ранние услуги семьям, находящимся в состоянии конфликта, с целью смягчения и предотвращения последствий родительского отчуждения. Крис была сопредседателем Комитета раннего вмешательства и профилактики Группы по изучению родительского отчуждения (PASG). Она посвятила свою профессиональную карьеру помощи семьям и детям. Её диплом социального работника, многолетний опыт работы в качестве защитника прав детей, а также обширная подготовка и опыт в области семейного права дают ей ценный опыт в ситуациях развода и расставания.
Источник https://www.youtube.com/watch?v=8Z0sh669C3M
Опубликовано 17
июля
Здравствуйте, я рада быть здесь. Меня зовут Крис Тернер, и сегодня мы поговорим о доверии и понимании роли привлекаемых судом специалистов, а также о том, кто эти люди, которые являются глазами и ушами суда и определяют, что лучше для детей. Это могут быть адвокаты, координаторы по работе с родителями и любые другие назначенные судом специалисты, которые участвуют в данном деле и помогают определить наилучшие интересы детей. Итак, в рамках нашей сегодняшней беседы я буду называть этих людей агентами суда. Судебный агент — это лицо, назначенное судом для дачи заключения или вмешательства в конкретное дело. Моя точка зрения как посредника существенно отличается от точки зрения многих людей, поскольку у меня есть возможность представить интересы некоторых из этих людей в ходе процесса до того, как дело перейдет в судебные разбирательства. И я вижу много случаев, когда изначально мы можем рекомендовать вмешательство посредника или идея вмешательства посредника возникает позже при необходимости. Так что это может произойти в любой момент. Обычно случается так, что такие дела перерастают в очень конфликтные ситуации, и судьям нужна помощь в принятии решений по судебным делам и в том, как определить правду, чтобы независимый эксперт мог прийти и поработать со сторонами, оценить, что происходит, и это может даже включать в себя психологические и психиатрические аспекты, и мы собираемся рассмотреть каждую из этих областей по мере нашего сегодняшнего обсуждения.
Итак, прежде чем мы начнем, я хотела бы сообщить вам, что среди целей, которые мы обсудим сегодня, — обзор ролей этих агентов в делах о серьезных конфликтах и обоснование их участия. Рассматривая ценность снижения уровня конфликта с помощью этих агентов, можно позволить третьей стороне, не испытывающей эмоций по поводу происходящего, снизить уровень конфликта и оказать влияние на ситуацию. Важно понимание этих судебных назначений и того, как это выглядит. Что учитывается при выборе судей? Какую роль в деле играют показания специалистов? И какие из лучших практик мы видели в плане выбора этих судебных назначений и этих агентов суда, а также использования этих агентов?
Агенты, как правило, вмешиваются в дело, чтобы решить, что является наилучшими интересами ребенка, и в некотором смысле каждый суд имеет свое собственное определение этого. В некоторых штатах действуют законы, в которых изложены конкретные факторы, которые судья должен учитывать при принятии решений об опеке. Другие же носят более общий характер и позволяют судам определять, какие факторы следует учитывать. Поэтому в таких случаях третья сторона очень полезна. Мы знаем, что права ребенка всегда соблюдаются. Мы знаем, что суды всегда учитывают интересы ребенка. И, надеюсь, все заинтересованные стороны исходят из того, что в наилучших интересах ребенка. Международная конвенция о правах ребенка дала очень общее представление о ценности детей, их правах и интересах в жизни и касается всеобщего благополучия, уделяя основное внимание нарушению элементарной заботы и потребностей. В Соединенных Штатах в каждом штате существуют свои различия в том, что такое эти наилучшие интересы и права ребенка, но основные потребности ребенка должны быть удовлетворены. Это одежда, жилье, защита этого ребенка, обучение этого ребенка, но также может включаться психологическое и эмоциональное благополучие этого ребенка. И эти области — одни из самых «серых» зон. Что лучше всего подходит ребенку в эмоциональном плане? Что лучше всего подходит ребенку с психологической точки зрения? Точных указаний не существует. Мы не знаем, нужны ли каждому ребенку А, Б и В. Каждому ребенку необходимо иметь что-то определенное, чтобы он мог развиваться и что будет в его интересах по мере продвижения по жизни. Но мы знаем, что все цели этих агентов сосредоточены на определении того, что именно отвечает наилучшим интересам ребенка, с которым они работают. Но что это на самом деле означает и как это решается?
Я думаю, что главным источником этого должны быть родители. А в благополучных семьях, не страдающих от тяжелых конфликтов (а это не те семьи, о которых мы говорим здесь), во многих случаях те родители, у которых все хорошо и которые могут общаться друг с другом, должны быть основным источником информации о том, что лучше для их ребенка. Они — родители, и на детей по мере их роста будут влиять родители. И эти родители должны иметь какое-то влияние на то, что в интересах детей, хотя они не всегда могут прийти к согласию. И поэтому сюда нужно импортировать агента. Таким родителям трудно решить, какова ценность каждого из родителей, и оценить их мнение. И таким образом мы сталкиваемся с очень спорными случаями, связанными с определением того, что отвечает наилучшим интересам ребенка. Но мы знаем, что некоторые из наилучших интересов включают в себя следующее. Первое, что приходит на ум, — это желания ребенка. Мы уже прошли тот момент, когда каждый суд спрашивает ребенка, где он хочет жить. Много лет назад у нас были дети, которые шли к одному из родителей, видели, как его адвокат садился и подписывал заявление о том, где они хотят жить, а затем шли к другому родителю и делали то же самое. Мы знаем, что не в интересах ребенка вмешиваться в ход событий и заставлять его выбирать между родителями относительно того, где он хочет жить и что отвечает его интересам. Но мы знаем, что большинство судов примут это во внимание. Если об этом попросят судей, то суды могут провести опрос ребенка. Судья может провести личную беседу с ребенком и выслушать его. Это не значит, что он будет следовать тому, что говорит ребенок. А в наших случаях родительского отчуждения, сопротивления и отказа, когда дети разрываются, а родители пытаются воевать из-за ребенка, очень трудно поставить этого ребенка посередине.
Итак, по мере того, как мы узнаем все больше и больше о том, что происходит с детьми при таких сложных разводах, мы понимаем, что зачастую то, что они говорят, что им нужно и что в их интересах, не совпадает. Принимаются во внимание эмоциональные и физические потребности ребенка в настоящее время и в будущем, а также эмоциональные и физические опасности для ребенка в любой конкретной ситуации в настоящее время и в будущем, родительские способности лица, претендующего на опеку, способны ли они хорошо воспитывать детей. Имеются программы для оказания помощи сторонам в содействии наилучшего обеспечения интересов ребенка. И это особенно важно, когда мы говорим о детях, у которых могут быть особые потребности, у которых может быть реальная потребность в услугах или доступе к услугам. Программы доступны для любого ребенка, но в зависимости от желаний родителей и того, чего они хотят для своего ребенка, это может быть истолковано по-разному. Мы поговорим об этом немного позже.
В судебном деле важным является стабильность семьи или предлагаемого размещения, действия родителя, которые указывают на то, что существующие отношения между родителем и ребенком не являются надлежащими, и любые другие замечания о действиях родителей. Итак, вы видите, что по мере того, как мы продвигаемся вперед, рассматривая наилучшие интересы, которые могут быть приняты во внимание, есть много переменных, которые на это влияют, и есть много мнений, много различий во мнениях о том, что это за вещи, но чаще всего сторонам приходится доказывать, что они являются лучшими родителями или что другой родитель хуже. В большинстве штатов судья не может принимать во внимание определенные факторы, такие как пол и гендер, но он может принимать во внимание все остальные факторы, которые могут повлиять на ребенка.
Итак, если мы посмотрим на обычное судебное дело, у меня здесь есть схема. Обычно судебное дело состоит из 11 шагов, которые начинаются с подачи первоначального заявления, будь то заявление о разводе, первоначальное изменение планов воспитания ребенка или просьба о вмешательстве. Родители проходят через процесс, в котором стороны вполне способны общаться друг с другом и приходить к наилучшему для них результату. Первоначально может быть вынесен запретительный судебный приказ, и это происходит почти в каждом деле, связанном с детьми, когда судья выносит запретительный судебный приказ, запрещающий вам говорить друг о друге плохо. Вы не должны унижать другого родителя. Вы не должны наносить ущерб собственности другого родителя. И все же мы знаем, что такое случается, но на самом деле мы не обращаемся в суд по этому поводу, потому что это вряд ли имеет юридическую силу и требует множества доказательств, чтобы это доказать. Таким образом, эти запретительные судебные приказы принимаются в наилучших интересах ребенка. Люди через это проходят. Будет дан ответ, и будет возможность для посредничества, прежде чем будут введены временные распоряжения, а затем процесс, в котором посредничество снова будет проведено перед окончательным слушанием, по конкретному ходатайству или конкретному действию. И в это время могут произойти открытия, которые продолжатся, если не будет достигнуто соглашение по этому поводу. И обычно этот процесс занимает от девяти до двенадцати месяцев с момента подачи первоначального заявления о разводе или заявления, которое подается в суд.
Но в наших случаях мы видим, что это выглядит не так уж и очевидно. Это не универсальная линия, которая возникает, поскольку у нас есть встречные заявления с обвинениями. Во многих случаях в дело вмешивается Королевская служба безопасности или полиция. Есть факты, которые нужно установить, потому что один родитель делает утверждение о способностях другого родителя или о каких-то его проблемах. И что в конечном итоге происходит с этим процессом, который должен быть гладким после завершения процесса в судебной системе? В конечном итоге все сводится к тому, какой из родителей имеет преимущество и, что еще важнее, что-то не так с другим родителем. И вот что касается модификаций, мы видим, что это действительно играет свою роль. Когда родитель хочет вернуться и изменить решение суда, которое, возможно, уже существовало, ему необходимо внести существенные изменения, чтобы сделать это. И поэтому я говорю, что этот родитель больше не является тем человеком, который может заботиться о ребенке. Большинство сторон попытаются доказать, что родитель в чем-то не прав, вместо того, чтобы доказать, что он в наибольшей степени заботится об интересах ребенка. Опять же, было бы здорово, если бы родители могли сесть, оценить друг друга, высказать свое мнение, и два родителя, родившие этого ребенка, пришли бы к решению о том, что лучше для него, но так происходит не всегда. А в случаях острых конфликтов так бывает очень редко. Единственное, что удерживает их вместе, связывает их друг с другом – это борьба за власть. И поэтому конфликты легко обостряются, поскольку стороны пытаются доказать, что они лучше другого родителя, а этот другой родитель хуже.
Итак, когда мы снова посмотрим на конкретные интересы ребенка, давайте поговорим о том, как это может реализоваться на практике: эмоциональные и физические потребности ребенка сейчас и в будущем и кто в состоянии заботиться и поддерживать этого ребенка. Возможно, что об эмоциональной и физической опасности для ребенка говорит один из родителей. У меня были родители, которые говорили мне, что они переехали в неблагополучный район, и что их ребенок больше не чувствует себя там в безопасности, и ребенок говорил это. Это физическая опасность, потому что другой родитель, который может владеть этим ребенком, подвергает его опасности, живя в плохом месте. Действительно плохая ситуация, когда один из родителей платит большие алименты на ребенка или, возможно, супружеские алименты другому родителю, и поэтому он может позволить себе жить только в месте, которое не имеет таких хороших удобств, как, например, их прежний дом. Таким образом, этот родитель, который уехал из дома, живет в не самом лучшем районе, и теперь это используется против него, как, возможно, не самое лучшее место проживания для ребенка.
Родительские способности — еще один интерес, о котором мы говорили, когда речь идет о человеке, претендующем на опеку. И вот здесь мы видим утверждения о том, что дети подвергаются воздействию наркотиков и алкоголя. Этот родитель подвергает ребенка негативному воздействию и больше не является для него безопасным, поэтому он больше не может взять на себя опеку и нести ответственность за этого ребенка. И именно здесь мы видим множество обвинений в адрес CPS. И многие из этих случаев, которые являются высококонфликтными, будут иметь одно обвинение за другим, не доказанные, но сообщенные, в результате чего людям придется идти и расследовать, потому что есть утверждения о родительских способностях человека и, с другой стороны, обо всех замечательных вещах, которые может предоставить родитель, претендующий на опеку.
Родители также могут захотеть внести изменения в график доступа к ребенку, потому что они живут в лучшем школьном округе или считают, что смогут дать своему ребенку лучшее образование и воспитание. Может быть, есть основания полагать, что лицо, ищущее опеку, имеет большую стабильность. Возможно, этот родитель снова вступил в брак или один из родителей потерял доход. Таким образом, эта родительская стабильность больше не является неизменной для этого ребенка в этом размещении. Как ужасно, когда ты переживаешь потерю дохода или потерю работы, думать о том, что я могу потерять из-за этого своего ребенка. Это создает большой стресс для родителя, вместо того, чтобы объединиться с другим родителем и выяснить, что лучше для ребенка в данный момент, а не нападать на этого родителя. И очень часто именно такие дети используются как инструмент для достижения этой цели: «Знаешь, что произошло в доме твоего отца? Что произошло в доме твоей мамы? Она пила? Она курила? Он приглашал к себе людей, с которыми ребенку некомфортно». Итак, наилучшие интересы очень субъективны, и зачастую дети оказываются втянутыми в предоставление информации, чтобы обеспечить соблюдение этих наилучших интересов ребенка.
И в итоге мы слышим этот громкий боевой клич: «все дело в деньгах. Он хочет опеки только потому, что это приносит им больше денег в карман. Это дает ему больше оснований иметь этого ребенка в своем доме». Я редко вижу, чтобы дело было в деньгах, но мы часто слышим именно это: «Он просто больше не хочет платить алименты, поэтому хочет, чтобы ребенок жил с ним, а не думал о том, что будет лучше для ребенка». Так что же делают судьи и что делают суды, когда все эти факторы имеют место, когда выдвигаются обвинения и используются эти субъективные инструменты, и судье необходимо принять решение о том, что будет в наилучших интересах ребенка в будущем? Это очень сложная задача, и судьи оказываются в центре очень личной битвы. Опять же, давайте посмотрим на семью, в которой интересы ребенка должны быть защищены родителями, которые ценят мнение друг друга и могут прийти к соглашению о том, что произойдет в ходе судебного разбирательства, когда они обращаются к медиации, или когда у них есть возможность поговорить об этом на сеансах консультирования, но этого не происходит. Итак, судьям предстоит принять решение в этом очень личном поединке. И поэтому их цель — выяснить и провести миссию по сбору фактов о том, какие факторы влияют на этого ребенка и что отвечает его наилучшим интересам. И поэтому они пользуются услугами кого-то, кто является агентом суда, который может выступить и заложить основу, собрать некоторые факты, а затем предоставить отчет суду. Эти агенты могут иметь разные ценности. Они могут иметь разные профессии, разное происхождение, разное образование, разный опыт. Да, но это нейтральные третьи стороны, которые приходят и оценивают, а затем предоставляют судье всю эту информацию о наилучших интересах ребенка, чтобы тот мог принять решения, направленные на дальнейшее развитие ребенка в позитивном ключе, чтобы родители могли работать вместе. И зачастую этими агентами могут быть люди, работающие с семьями, с обоими родителями.
Часто нам нужно отвлечь внимание от ребенка и позволить ему быть ребенком, а затем сосредоточиться на родителях и на том, почему они не могут общаться друг с другом. Все хотят быть родителями совместно, не так ли? Я имею в виду, что это, похоже, и есть цель. Но это не всегда возможно. И поэтому, если мы сосредоточимся на том, что лучше для ребенка, а не на этих «он сказал, она сказала» и этих субъективных предположениях о том, что произойдет с ребенком, то это будет в наилучших интересах, и именно на этом основании суды хотят видеть принимаемые решения. Судья хочет получить информацию о том, что эта основа заложена и эти факты найдены. В суде имеется отчет о том, к каким выводам пришли судебные агенты. Итак, давайте поговорим конкретно, кто эти агенты. И эти агенты могут снова оказаться хранителями закона, адвокатами, это могут быть специалисты по психологической и психиатрической экспертизе. Возможно, это будут специалисты по экспертизе опеки над детьми, которые предоставят такую информацию и проведут проверку биографических данных. Но все эти стороны находятся в распоряжении судей, которые могут положиться на своих агентов при принятии решения. У всех них разные роли, и многие из этих ролей сосредоточены на услугах ребенку, а некоторые из них сосредоточены на услугах родителям, чтобы улучшить совместное воспитание и их способность работать вместе. Давайте рассмотрим каждую из этих ролей и каждого из этих агентов по отдельности и поговорим о том, кто они, какова их цель в данном случае и какую сторону с точки зрения интересов ребенка они могут занимать, служат ли они ребенку или являются агентами, которые служат только родителям, или же они служат всей семье.
Помощник адвоката назначается судом, и работа помощника адвоката заключается в защите интересов ребенка. Он работает с ребенком и является глазами и ушами суда. Он отчитывается перед судом о том, чем занимается ребенок, как ему лучше всего развиваться и что отвечает его наилучшим интересам. Сотрудник опеки очень похож на него. Это может быть профессионал с опытом работы в сфере защиты детей, это может быть психотерапевт, это может быть человек, имеющий опыт работы в сфере семейных отношений. Его задача также заключается в том, чтобы интересоваться интересами детей и выяснить, что лучше всего отвечает интересам каждого ребенка. Таким человеком может быть волонтер или оплачиваемый специалист по воспитанию детей. Адвокат ребенка отстаивает то, чего хочет ребенок. Поскольку знающие люди понимают научные данные и исследования родительского отчуждения, мы знаем, что часто то, о чем просит ребенок, запрограммировано в нем (одним из родителей). И, возможно, дети не желают себе добра. К делу может быть также привлечен эксперт опеки над детьми, который также может быть представителем суда. Он действует на основании конкретного постановления, касающегося сферы его деятельности. Таким образом, суд может приказать эксперту по опеке над детьми принять участие в работе и, в частности, изучить и опросить определенных детей и родителей. Квалификация эксперта зависит от юрисдикции, но должна быть не ниже степени магистра в конкретной области. Большинству из них требуется степень доктора философии. Есть некоторые исключения, но, как правило, это высокообразованные люди высокого уровня, которые занимаются экспертизой опеки над детьми. Судья может назначить психологическую или психиатрическую экспертизу. И снова это касается конкретного постановления относительно объема работы. Даже если очевидно, что одна из сторон явно пытается убедить в наличии у другой стороны психиатрических или психологических проблем, судьи, как правило, принимают решение об участии обеих сторон в экспертизе, чтобы психиатрическая и психологическая экспертиза проводилась в отношении обеих сторон, чтобы соблюсти баланс сил и убедиться, что суд получает четкое представление о том, что происходит в семье. Эти люди — лицензированные психологи или психиатры.
Судья может назначить агента для индивидуальной или семейной терапии. Итак, вот тут мы сталкиваемся с некоторыми серыми зонами. Работа психотерапевта — защищать интересы своего клиента, верно? Поэтому они прислушиваются к мнению других людей, независимо от того, являются ли они семейными психотерапевтами или частными лицами. Зачастую они слушают, чего хочет ребенок, подобно тому, как адвокат ребенка смотрит на ситуацию с точки зрения ребенка, и поэтому они защищают интересы этого клиента и пытаются понять ситуацию с точки зрения ребенка и помочь ему или этой семье. Иногда мы участвуем в терапии воссоединения. У нас было так много разных идей о том, что такое родительское отчуждение и как это проявляется в семье. То же самое происходит и с терапевтами, практикующими воссоединение. Нет четкого представления о том, чем занимается этот терапевт по воссоединению. Для некоторых людей, если член семьи долго отсутствовал, например, из-за тюремного заключения, из-за того, что он не знал, что стал родителем, отцом детей, терапевт по воссоединению может помочь воссоединиться с семьей. Вот тогда мы и говорим о том, оправдано ли отчуждение. Может быть, потому что был длительный перерыв в контакте и общении с членом семьи. Но если говорить о родительском отчуждении, то терапевт по воссоединению изучает глубинные причины и пытается воссоединить семью и восстановить отношения ребенка с отчужденным родителем. Многие терапевты не признают отчуждения родителей. И поэтому важно, чтобы индивидуальные и семейные терапевты имели такой опыт работы. Помните, что терапевты и отдельные лица, а также все задействованные специалисты обязаны сообщать информацию суду. Поэтому, если выдвинуто обвинение, о нем необходимо сообщить. И это часто происходит в кабинете психотерапевта. И когда это происходит, это ставит их в своего рода затруднительное положение.
Другая роль, которая может возникнуть в ходе судебного процесса, — это роль представителей суда или родительского координатора или посредника. И в большинстве штатов есть такие должности. Координатор отчитывается перед судом. Родительский координатор поддерживает связь с судом и должен периодически отчитываться. Координатор по работе с родителями является конфиденциальным лицом. И его задача - чтобы эти отношения и эта работа оставались конфиденциальными, за исключением случаев жестокого обращения с ребенком, чтобы координатор по воспитанию детей и организатор воспитания детей встречался с родителями для налаживания сотрудничества и формирования лучших родительских навыков, чтобы их ребенок получал хорошее воспитание и не отчуждался еще больше. Они могут встречаться один на один с координатором или наставником по работе с родителями или же встречаться вместе. Большинство попытаются встретиться вместе. На самом деле, многие консультанты и координаторы по вопросам воспитания детей не прекращают оказание услуг, если работает только один родитель, поскольку их работа заключается в том, чтобы объединить стороны ради наилучших интересов этой семьи. Цель — создать модель совместного воспитания детей. Не каждая семья может воспитывать детей совместно. Некоторым семьям необходимо параллельное воспитание детей. И чтобы координатор родительского воспитания мог установить те границы, которые определят, как выглядит совместное воспитание детей, как выглядит параллельное воспитание детей и как нам двигаться вперед ради ребенка.
В нашем штате, штате Техас, как и во многих штатах, в случаях домашнего насилия не допускается использование координаторов по воспитанию детей и судебных приказов о воспитании детей. Мы не собираемся заставлять людей собираться вместе и пытаться работать вместе, если в прошлом у них были случаи домашнего насилия. Итак, возникает вопрос: является ли родительское отчуждение формой домашнего насилия? Это межличностное насилие. Итак, следует ли принуждать или приказывать этим сторонам посещать программу для родителей или назначать координаторов по воспитанию детей? В моем штате были случаи, когда судья не выносил решения об этом, поскольку считал отчуждение родителей домашним насилием, и судья не назначал координатора по воспитанию детей. Во многих случаях это феодализм. Если родители не работают сообща, они не смогут добиться лучшего для ребенка.
Еще одним агентом, который может быть вовлечен в судебное дело, являются эксперты по родительскому отчуждению, этот эксперт предоставляет экспертное заключение о наличии РА, а также доказательства того, что оно основано на научных исследованиях и данных судебного дела. Оно, может включать интервью, если у эксперта был контакт с семьей. Заключение эксперта дает суду возможность увидеть, что происходит в семье и связано ли это с определением родительского отчуждения, такое заключение может оказаться чрезвычайно дорогостоящим. В некоторых судах есть назначенные судебные распорядители и судебные координаторы, и это своего рода мини-суды или суды, которые ведут дела. Так, в некоторых штатах у суда может быть специальный распорядитель или назначенный судебный координатор, который встречается с клиентом и его семьей ежемесячно, чтобы получать обновленную информацию и обеспечивать дальнейшую работу судов, что очень похоже на менеджера по работе с клиентами.
Независимо от того, говорим ли мы о ком-либо из этих агентов, они несут ответственность за наилучшие интересы ребенка. Исходя из того, что суд считает наилучшими интересами, он привлекает третьи стороны и требует их решения о том, что является наилучшими интересами, чтобы судье не пришлось действовать вслепую. Судья принимает решение, но судьи не имеют опыта и познаний в области психического здоровья. У судей может не быть такого образования и в области опеки и попечительства, поэтому мы прилагаем все усилия, чтобы научить судей замечать признаки родительского отчуждения, но они во многом полагаются на агентов суда, которые должны дать им возможность увидеть, что происходит в семье, и собрать эту информацию. Ключевым фактором при назначении всех агентов, является образование и еще раз образование. Им нужно понять, в чем суть обвинения и что происходит с семьей. Есть ли какое-то влияние на ребенка с целью создания дистанции между одним из родителей и ребенком, если это полномасштабное родительское отчуждение. Нужно убедиться, что эти назначенцы, эти агенты суда понимают цикл, который приводит к отчуждению родителей, понимают некоторые ключевые факторы, рассматривая пятифакторную модель и все возможные действия, которые приводят к отчуждению родителей, и рассматривают их роль.
Когда внимание сосредоточено на ребенке, наилучшие интересы ребенка защищают помощник адвоката и опекун Когда дети приходят в суд в условиях сильного семейного конфликта, сопротивляются общению с родителем и отказываются от него, когда внимание сосредоточено на родителях, это будет влиять на ребенка и иметь на него положительный эффект, если агенты суда смогут этого добиться. Поэтому эксперт опеки важен, психологические и психиатрические заключения важны, и роль родительского координатора важна, если они готовы работать вместе, чтобы добиться этого.
Существует множество препятствий при использовании судебных агентов. Давайте поговорим о них. Это финансовые затраты, конфликты ролей, длительность процесса и доступность информированных специалистов. Одним из ключевых факторов, которые мы учитываем, когда говорим о семьях, обращающихся в суды с иском об отчуждении родителей, является временной промежуток. Сроки рассмотрения дела в суде не способствуют оперативному вмешательству. Во многих случаях судебные дела, которые обычно начинаются, например, как первоначальный развод, длятся с момента подачи заявления до момента его окончания, если решение суда затем не оспаривается. Если родители ладят и могут договориться о воспитании детей, возможно, они обращались к медиаторам один или два раза в течение этого периода и проработали все детали, то этот срок может составить менее года или это может занять чуть больше года. Во многих из этих случаев мы видим, что судебные разбирательства длятся уже пять, шесть, семь лет. И я не шучу, у меня сейчас есть дело, которое еще не завершено для окончательного развода и оно находится на седьмом году рассмотрения. Поэтому такой график не способствует оперативному вмешательству. Это значит, что в течение этого времени ребенок, пока судья не вынесет решение, подвергается постоянным внутренним потрясениям, которые он испытывает из-за родительского отчуждения, из-за необходимости выбирать одного родителя вместо другого. Очень важно осознавать, что в таких случаях важна своевременность решения суда.
Стоимость также является огромным фактором. Таким образом, в дополнение к расходам на адвокатов, которые участвуют на каждом этапе, поиске экспертов в данной области, любые затраты, как правило, делятся между двумя сторонами. Итак, стоимость любых услуг для ребенка, будь то услуги помощника адвоката, психотерапевта или другого подобного агента, будет разделена родителями в соотношении 50/50, может быть очень высокой. Как правило, обе стороны должны участвовать и платить. У меня сейчас есть несколько дел, по которым им родителям предписано работать сообща ради воссоединения, но никто не может себе этого позволить, потому что они заняты оплатой услуг помощника адвоката, а также судебных издержек. Это реальность, и если прибавить к этому продолжительность времени, затрачиваемого на эти дела, то эти затраты будут экспоненциальными. Когда вынесено постановление суда о назначении экспертизы, многие из специалистов не приступят к работе, пока не увидят подписанное постановление суда. Как вы можете себе представить, разговаривая с одним родителем, вы слышите одну сторону истории о том, что произошло, а с другим родителем - другую сторону истории. И они могут не совпадать. То, что, по мнению родителей, они должны делать, или каковы их права и обязанности, может рассматриваться по-разному. И очень многим профессионалам необходимо увидеть это постановление суда. Им необходимо знать, какова сфера их работы. Очень важно в тех постановлениях, которые назначают проведение экспертизы, будь то экспертиза опеки или психологическая или психиатрическая экспертиза, каков объем вопросов для эксперта, которые предписал суд. Во многих случаях мы ждем, пока адвокат оформит окончательное постановление, представит его другой стороне, получит согласие другой стороны, а затем вернет его судье для подписи. Это случается даже в ходе посредничества, когда стороны уже пришли к соглашению по определенным вопросам: если они согласились на помощника адвоката, если они согласились на родительского координатора, то это посредническое соглашение все равно должно быть оформлено в виде постановления, подписанного судьей. Таким образом, окончательная доработка, подписание и вступление в силу этого постановления может занять до шести недель. Но профессионалы, многие профессионалы усвоили, что им нужно точно знать, в чем заключается объем их работы, прежде чем приступать к ней. И объем их работы будет изложен в постановлении суда.
У профессионалов есть ограничения. Психиатрическая экспертиза или экспертиза опеки в нашем регионе может занять до девяти месяцев, если не больше. Сейчас в нашем регионе мало людей, которые готовы проводить экспертизу опеки над детьми, поскольку они усвоили, что большую часть времени им придется проводить в суде и делать выбор в ходе судебных разбирательств. Для участия требуется много времени. Наличие квалифицированных специалистов для выполнения этой работы также является проблемой. Все меньше и меньше людей активно стремятся проводить подобные экспертизы, потому что они знают, что это стресс, им известны нападки со стороны людей, которые не верят в отчуждение родителей. Они понимают, что их работа очень конфликтная, а их мнение очень ценно и имеет большой вес в судебном деле, но это действительно является стрессом для человека, который это делает. Эксперты PA стоят больших денег, особенно те люди, которые приходят в суд, чтобы дать показания о том, что такое родительское отчуждение. Их показания, и большая часть их показаний не касаются конкретного случая, а скорее касаются образования в этой области и обоснованности родительского отчуждения. Таким образом, если суд не имел опыта в делах об отчуждении родителей, то профессионал, являющийся экспертом в этом вопросе, может быть рассмотрен, а его кандидатура может быть принята в качестве эксперта в этой области. И очень часто их показания касаются родительского отчуждения, что это такое и как они видят это в связи с этим конкретным случаем. Опять же, это не услуги семье или ребенку, а услуги суду по просвещению суда. Так как же нам поступать в таких случаях?
Знаете ли вы, какие наилучшие практики мы можем увидеть в таких случаях? Как я уже говорила, иногда это девятимесячный судебный процесс от начала до конца, а во многих случаях он растягивается на несколько лет. Я считаю, что лучшая практика — это раннее вмешательство. Если мы сможем это сделать, мы сможем сосредоточиться на сторонах в разводе, а не на ребенке. Если негативное воздействие на ребенка сохраняется на протяжении многих лет и ребенок уже отчужден, то следует сосредоточиться на ранних признаках, сосредоточиться на сторонах в разводе, как можно раньше привлечь этих людей к участию в этой острой конфликтной ситуации, чтобы ее можно было разрешить. Часто в таких случаях это продолжается долгое время, и ребенок становится получателем многих услуг. Ребенок находится на терапии. Ребенок проходит экспертизы. Ребенок является объектом отчетов CPS, которые расследуются. Таким образом ребенок лишается тех детских занятий, которые делают его ребенком, хотя на самом деле проблема заключается в родителях, верно? И как они ладят, и как они используют этого ребенка друг против друга.
Важно понимать использование и мотивацию отчуждающего родителя. Очень часто, когда родители приходят, когда их ждет судебное слушание, они не вмешиваются сразу, потому что один из них уже строит планы, а другой просто ошеломлен. Они понятия не имеют, что происходит. Я работала с семьями, которые даже спустя полгода после начала судебного процесса всё ещё говорили: «Я не понимаю, почему она так поступает. Я не понимаю, почему он так поступает. Это на него не похоже». Важно, чтобы возникла эта дистанция, и чтобы этот человек мог фактически увидеть, что делает другой родитель, если имеет место родительское отчуждение, а также понять и использовать эту мотивацию другого родителя.
Использование посредничества для влияния на изменения очень важно, поскольку раннее вмешательство очень важно для родителей, которые могут договориться и начать работать вместе. К сожалению, в случаях родительского отчуждения этого не происходит. Как правило, к тому времени, когда дело рассматривается как дело об отчуждении родителей, и к тому времени, когда стороны приходят к соглашению, что между родителями есть разногласия в отношении доступа ребенка к ребенку, ущерб уже нанесен, верно? Поэтому очень важно вмешаться как можно раньше и прибегнуть к посредничеству для оказания помощи. Во многих случаях в ходе таких посреднических процедур стороны могут согласиться на привлечение судебного агента: «Мы собираемся согласиться на то, чтобы к нам пришёл помощник адвоката. Мы собираемся согласиться на то, чтобы ребёнку разрешили участвовать в определённой программе». Поэтому нужно заставить эти стороны работать вместе. но, как я уже сказала, зачастую одна из сторон еще не до конца понимает, что происходит, и поэтому она слишком уступчива. Они соглашаются на вещи, которые им делать не следует. Поэтому важно убедиться, что у них есть свой защитник, адвокат, и убедиться, что они используют медиацию в наилучших интересах ребенка, чтобы создать спокойную игровую площадку для дальнейшего развития семьи. Чем дольше длится дело, тем выше вероятность нанесения вреда ребенку, потому что однажды опека и вмешательство, даже если это изменение, из-за помех доступу к ребенку. Чем дольше длится дело, тем дольше эта сторона не имеет контакта с этим ребенком. И этот ущерб может только усугубиться, если этот ребенок или дети окажутся в руках отчуждающего родителя. Поэтому важно, чтобы вмешательство было как можно раньше и быстро. Поэтому эти бесконечные повторные обращения в суд часто оказываются весьма губительными для дела и для ребенка.
Используйте своего адвоката как инструмент. Часто родители следуют тому, что говорит адвокат: «Адвокат сказал мне не делать этого». Я не говорю, что вам следует не соглашаться с вашим адвокатом. Они — ваши защитники. Но убедитесь, что вы на одной волне. Прежде чем идти на судебное слушание или медиацию, выделите время, чтобы полностью осознать, чего вы хотите добиться в результате этого дела, в результате медиации, и обязательно четко сообщите об этом своему адвокату. Проведите исследование в вашем регионе и найдите специалистов, которые имеют образование и понимают проблему родительского отчуждения. Суды хотят найти этих людей, чтобы использовать их в наилучших интересах ребенка, но зачастую они не знают, кто эти люди. И мы развиваемся как отрасль, изучая, что это за вещи и кто эти люди в наших регионах, и активно работаем над тем, чтобы донести эту информацию и обучить этих людей, чтобы каждый мог иметь четкое понимание и уметь распознавать отчуждение родителя на ранних стадиях. Если бы суд мог вмешаться на ранней стадии и увидеть, как происходит действие, это было бы замечательно. Но судьям необходимо разъяснение по этому вопросу.
Поэтому следующим шагом будет проведение исследования и поиск известных вам специалистов, которые имеют такой опыт и такое образование, с которыми можно было бы договориться или которые можно было бы привлечь в качестве посредника или по решению суда. Обратитесь в суд с просьбой о назначении агента. Избегайте присутствия конкурирующих профессионалов. Таким образом, если вы добиваетесь назначения агента судом, и если назначение уже состоялось, это позволяет обеим сторонам избежать привлечения своих экспертов для дачи показаний и взаимного противоборства. Итак, адвокат мамы может сказать одно, адвокат папы — совершенно противоположное. И у каждого из них есть профессионалы, которые это подтвердят. Если суд уже назначил такого агента, суд будет придавать большее значение той стороне, которую суд назначил для выполнения этой функции, чтобы обнаружить, что эти конкурирующие специалисты также удваивают нагрузку на ребенка. Это отнимает время у ребенка, пока профессионал выстраивает свое дело и опрашивает его. И это не дает судье того, что ему нужно для принятия решения по делу. Это не дает судье ничего, кроме двух различных мнений. Поэтому обратитесь в суд с просьбой о назначении судебного агента, а не профессионалов, которые поддержат вашу сторону. В отсутствие назначенного агента суд может заявить: «Этот человек имеет право быть адвокатом-помощником. Этот человек имеет право проводить терапию по воссоединению или проводить экспертизу». Тогда вам определенно нужны люди, которые поддержат вашу сторону. Но важно, чтобы вы обратились за помощью к агенту, и желательно как можно раньше, а не позже.
Убедитесь, что вы выбираете профессионала, который разбирается в теме родительского отчуждения. И это ключевой момент. Множество профессионалов любят свою работу, но ненавидят проводить время в судах. Знаете, они знают, что их вызовут в суд. Они знают, что их вызовут в суд для дачи показаний, и зачастую они теряют из-за этого дни работы, потому что они работают в суде. Есть некоторые профессионалы, которые любят ходить в суд и давать показания, и у них это получается очень хорошо. Да, и спросите о периоде ожидания, когда будете разговаривать со специалистом. Долго ли приходится ждать, чтобы попасть на прием? Каковы сроки начала экспертизы, назначенной судом? Мы ищем профессионала, который может провести психиатрическую и психологическую экспертизу. Как это выглядит с точки зрения временных рамок, и как долго нам придется ждать, чтобы увидеть, что происходит с этим делом, потому что помните, что им придется опросить обоих родителей. Они будут работать с обоими родителями, собирая всю эту дополнительную информацию, чтобы получить ясную картину того, что происходит в деле, а затем составят отчет, что займет время. Поэтому вам не захочется ждать шесть или девять месяцев, чтобы попасть на прием к этому специалисту. Так что найдите кого-нибудь в вашем районе, кто разбирается в PA, кто не против повесток в суд, и спросите об этом, как выглядит период ожидания.
Зачастую стороны не разговаривают со своими адвокатами до самого начала судебного разбирательства. У них есть текстовые сообщения и информация по делу, которой им нужно поделиться, но они знают, что каждый телефонный звонок, каждое электронное письмо, которое они получают, каждая встреча со своим адвокатом стоит денег, и так и должно быть. Они являются их защитниками в этом случае. Но вы можете использовать менеджера по работе с клиентами, чтобы направить всех этих специалистов через одного человека, который будет координировать эти ресурсы: адвокаты, школьные специалисты, сами стороны. Возможно, замешаны терапевты. Этот менеджер по делу будет координировать все эти услуги и формировать на их основе общее представление о том, что происходит в деле. Некоторые суды включают их в программу вмешательства, так что они находятся под ежемесячным наблюдением. У меня сейчас есть дело в очень маленьком округе в Техасе, куда судья приказал им являться каждый месяц для получения обновленной информации, потому что он хочет быть в курсе ситуации и не допустить ее обострения. Это очень, очень хороший метод. Так что если вы можете воспользоваться услугами менеджера по работе с клиентами или специальных судебных распорядителей, то сделайте это, чтобы не было слишком длительных периодов времени, пока идет судебное разбирательство, и работа не затягивалась, пока ребенок ждет в подвешенном состоянии или страдает от последствий родительского отчуждения. Этот менеджер по делу может собрать всю информацию, сформировать заключение, получить отчет, предоставить краткую информацию. Все это поступает в один источник и координируется таким образом. Могут поступать сообщения о случаях, когда мама что-то говорила папе, а папа не реагировал. Этот менеджер по работе с клиентами может вмешаться и создать такую коммуникацию. То же самое может сделать и родительский координатор. Именно этот человек играет важную роль в продвижении дела вперед, в информировании сторон и во всех этих мелких деталях, доносящих суть того, что было сказано, сделано и подразумевалось, так что стороны, как можно надеяться, могут улучшить общение по поводу ребенка и продолжить дело.
Для многих родителей, столкнувшихся со случаями родительского отчуждения, ответственность является сильным мотиватором, наличие лица, вовлеченного в дело на постоянной основе, что делает другую сторону ответственной за то, что она сделала, или что было сказано, или что было написано, или что было передано через ребенка. Поэтому необходимо координировать это так, чтобы дело продвигалось вперед. Важно спланировать показания этих агентов. Итак, если все эти агенты, будь то родительский координатор, терапевт, психолог, адвокат, любой из этих агентов, нанятых и назначенных судом, пусть они вместе планируют свои показания. Нет ничего более действенного, чем когда они дополняют друг друга во время своих выступлений. Итак, родительский координатор рассказывает о том, что происходит, затем следуют показания семейного терапевта, затем показания психолога, и они выстраивают одну и ту же историю. И это очень и очень весомо, когда судья слышит от трех независимых агентов суда, что дело движется. И не редкостью в подобных случаях, которые длятся уже некоторое время, является то, что все эти люди в тот или иной момент оказываются вовлеченными. И очень важно, чтобы вся эта информация указывала на одно и то же направление, и было совершенно ясно, что судье не нужно беспокоиться о том, что является «серой зоной» в интересах ребенка. В поддержку этого была проделана большая работа по сбору фактической информации.
Помните, что суды рассчитывают на помощь экспертов, чтобы решить, что будет отвечать наилучшим интересам ребенка. Они обращаются к этим экспертам, поскольку не существует однозначного определения наилучших интересов ребенка. Есть вещи, на которые, как мы знаем, у детей есть права, а у родителей есть обязанности. Но есть и все эти серые зоны с точки зрения их эмоционального благополучия, их психологического благополучия. Мы знаем, что дети страдают и получают травмы от последствий родительского отчуждения. Мы знаем, что промывание мозгов и те сообщения, которые направляются ребенку, могут стать для него реальностью. И поэтому мы должны четко понимать этот вопрос с экспертами и другими агентами суда. Эксперт по оценке опеки действует на основании конкретных постановлений, так же как и эксперты по психологической и психиатрической оценке. Должны ли оба родителя участвовать в этих экспертизах? В целом да. Основная цель — сделать то, что лучше для ребенка. Убедиться, что о детях заботятся, кормят, обеспечивают жильём, дают образование, но и также, что их эмоциональное, физическое и психологическое благополучие охраняется и поощряется к дальнейшему росту и развитию. Мы обращаемся к экспертам, чтобы решить, что наилучшим образом отвечает интересам ребенка. Спасибо за внимание.
СТАТЬИ ПО ТЕМЕ
ДОКТОР ЭМИ БЕЙКЕР И ДР. НАИЛУЧШИЕ ИНТЕРЕСЫ РЕБЕНКА И ОТЧУЖДЕНИЕ РОДИТЕЛЕЙ В ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ США
АДВОКАТ КРИС СМИТ. В СЛУЧАЯХ ОТЧУЖДЕНИЯ РОДИТЕЛЕЙ ВОКРУГ ПОЛНО ВИНОВАТЫХ
С.А.ТЕРЕХИНА, В.А.ПИМОНОВ. ПРОБЛЕМЫ ЗАЩИТЫ ИНТЕРЕСОВ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ В СУДЕБНЫХ ДЕЛАХ ПРИ РАЗВОДЕ
ДОКТОР ЭМИ БЕЙКЕР. КАК ВЫБРАТЬ ЭКСПЕРТА ПО ОТЧУЖДЕНИЮ
Комментариев нет:
Отправить комментарий