Доктор Бейкер расскажет нам о выявлении родительского отчуждения . Существует как отчуждение родителей, так и отчуждение бабушек и дедушек. Не все дети или внуки, отвергающие родителя или дедушку или бабушку, отчуждены. На основе отказа ребенка невозможно сказать, является ли ребенок отчужденным по причине родительского отчуждения или из-за недопустимых методов воспитания со стороны родителя или комбинацией того и другого. В этом докладе будет представлена четырехфакторная модель выявления родительского отчуждения. Цель беседы – предоставить слушателю информацию, необходимую для определения того, отчужден ребенок или нет. Эта информация также может быть использована для выяснения того, как подготовить доказательства для адвоката и суда, включая типы и уровень доказательств.
Доктор Эми Дж. Л. Бейкер имеет степень доктора психологии развития, полученную в Педагогическом колледже Колумбийского университета. Она является признанным на национальном и международном уровне экспертом по вопросам отчуждения родителей и психологического жестокого обращения с детьми. Она является автором или соавтором 8 книг и более 115 статей. Некоторые из ее книг: «Взрослые дети, пережившие отчуждение родителей», «Пережившие отчуждение родителей», «Совместное воспитание с токсичным бывшим» и «Острая конфликтная битва за опеку». Она проводила тренинги для специалистов в области права и психического здоровья по всей стране.
ДОКЛАД «ИДЕНТИФИКАЦИЯ РОДИТЕЛЬСКОГО ОТЧУЖДЕНИЯ»
Источник https://youtu.be/MxIw-HWgHhk
Опубликовано 26 января 2023 г.
Главный вопрос - как я могу определить, отчужден ли мой ребенок? Хотя дети очень редко отвергают родителя, нам необходимо принять во внимание, что возможно, ребенок, который отвергает родителя, не отчужден, он может отвергать родителя по рациональным причинам, и поэтому, когда мы смотрим на ребенка, который отвергает родителя, и этот ребенок говорит: «Я не хочу видеть своих маму/папу», «Ты не можешь заставить меня, я не хочу их видеть, я просто хочу, чтобы он исчез из моей жизни». Мы не можем это точно узнать, основываясь только на их отвергающем поведении, на этой одной части информации. И то, как мы можем это узнать, на самом деле является предметом моего разговора.
Какова информация, на которую нам нужно обратить внимание, чтобы определить, является ли ребенок отчужденным или ребенок его избегает из-за недопустимого поведения родителя? И первое, что я хочу отметить, это то, что вы должны посмотреть на поведение всех сторон, каждого из родителей и ребенка, вы не можете принять решение или определить, что отчуждение присутствует только на поведении любого из них.
Прежде чем я перейду к процессу идентификации, я хочу просто поговорить о том, почему это имеет значение. Ответ заключается в том, что это имеет разные последствия для правовой системы и системы психического здоровья.
Если отказался от общения с родителем по причине недопустимых методов воспитания, то ребенок не должен быть обязан проходить лечение вместе с отвергнутым родителем, а предпочитаемый родитель не должен подвергаться санкциям за то, что он не уделяет время воспитанию детей, однако, если ребенок отчужден, суд должен наложить санкции на любимого родителя и должен назначить соответствующее лечение для восстановления детско-родительских отношений ребенка с отчужденным родителем.
С точки зрения психического здоровья лечение должно соответствовать основному состоянию. Дети, находящиеся на лечении в связи с отказом от жестокого родителя, должны проходить лечение, специфичное для жестокого обращения, оно фокусируется в первую очередь на том, чтобы помочь опекуну использовать некарательные дисциплинарные стратегии, а ребенку помочь справиться с травмой, полученной в результате жестокого обращения.
Если ребенок отчужден, лечение должно быть ориентировано на прекращение отчуждения и должно быть сосредоточено на исправлении искаженных мыслей и чувств ребенка по отношению к целевому родителю и предоставление ребенку возможностей вновь ощутить родителя как безопасного, любящего и доступного.
Поэтому я надеюсь, что с помощью этих двух небольших обзоров вы сможете увидеть, насколько сильно отличается лечение, специфичное для жестокого обращения, от лечения, специфического для родительского отчуждения, и поэтому действительно важно, чтобы суды и специалисты системы психического здоровья правильно идентифицировали проблему. И, конечно, также важно для вас, как целевых родителей. Если ваш ребенок вас отвергает, вы хотите знать, делаю ли я что-то, что способствует этому, является ли мое поведение причиной того, что мой ребенок отвергает меня, или другой родитель способствует необоснованному отказу моего ребенка от меня. И это будет иметь значение для того, как вы подойдете к своему ребенку, о каком курсе терапии вы будете просить и как вы будете относиться к другому родителю. Поэтому правильная идентификация отчуждения действительно очень важна.
Поэтому я полагаюсь на четырехфакторную модель, она учитывает поведение всех членов семьи, она не предполагает - ну ладно, давайте просто посмотрим на одного родителя, или на другого родителя, или на их ребенка, и потом мы можем сказать, что ребенок отчужден. Поэтому большая часть моего разговора будет посвящена четырехфакторной модели.
Первый фактор заключается в том, что между ребенком и теперь отвергнутым родителем существовали предшествующие хорошие и теплые отношения, и это, конечно, учитывает, что все родители не идеальны, это то, что мы подчеркиваем в этой области снова и снова. У всех родителей есть нормальные недостатки, даже у целевых родителей, и, как правило, если недостатки в пределах нормы, они не будут мешать способностям ребенка или способностям родителей, чтобы сформировать связь на основе любви с родителем, поэтому мы хотим увидеть, является ли этот родитель родителем, соответствующим норме, смог ли он развить отношения привязанности с этим ребенком. Поэтому мы не спрашиваем, является ли отвергнутый родитель идеальным родителем, а только то, был ли способен это родитель сформировать привязанность к ребенку. Если он был невероятно агрессивным или грубым, или недоступным, или незаинтересованным в воспитании детей, он отсутствовал большую часть времени, когда он был систематически, всегда нелюбящим, небезопасным, недоступным и, в конечном итоге, если этот ребенок отвергает этого родителя, мы бы сказали: нет, вероятно, и раньше не было позитивных отношений, и родительское отчуждение не является причиной неприятия ребенком этого родителя.
Теперь я хочу вставить сюда ответ на вопрос, который кто-то задавал о том, может ли ребенок любого возраста стать отчужденным и будет ли эта модель работать. Нужно , чтобы ребенку исполнилось как минимум два года, чтобы он стал отчужденным, потому что до возраста, в возрасте одного года, не существует даже отношений привязанности, которые можно было бы разорвать, чтобы ребенок стал отчужденным,
Фактор второй — это отсутствие жестокого обращения и пренебрежения со стороны отвергнутого родителя, поэтому мы снова смотрим не на то, является ли этот родитель идеальным родителем, а на то, участвовал ли он в чем-то настолько вопиющем, что у ребенка есть законная, основанная на реальности причина для этого: не хочу проводить время с этим родителем. И я хочу еще раз отметить то, о чем мы говорим снова и снова, что даже дети, подвергшиеся насилию, брошенные, пренебрегаемые, избитые и обожженные, обычно не отвергают родителя. Сейчас появляется все больше свидетельств того, что поведение и отношение детей, подвергшихся насилию, что они на самом деле не выступают яростно против контакта с жестоким родителем, однако, если бы ребенок это сделал, мы бы не называли этого ребенка отчужденным. Чтобы внести ясность, когда я говорю об отсутствии жестокого обращения или пренебрежения со стороны теперь отвергнутого родителя, мы не говорим о ложных обвинениях, инсинуациях, мы говорим о фактическом насилии или пренебрежении, потому что, как мы все знаем, ложные обвинения в жестоком обращении или пренебрежении в значительной степени связаны со случаями отчуждения родителя.
Третий фактор - это тот факт, что любимый родитель использовал многие, но не обязательно все из 17 основных стратегий отчуждения родителей. Эти стратегии были первоначально определены в качественном исследовании, которое я провела, которое включало интервью со взрослыми, которые были отчуждены в детстве. Я спрашивала их через протокол исследования, как случилось, что эта мама настроила тебя против отца или папа настроил тебя против мамы, что сделал этот родитель, как они превратили твою любовь к этому родителю в страх или гнев на него. А затем я провела еще одно исследование, в котором я взяла интервью у взрослых, которые были целевыми родителями, которые чувствовали, что другой родитель настраивает ребенка против них. Я спросила их, что, по вашему мнению, делает другой родитель. А затем, соединив эти две части информации, я составила этот список из 17 основных стратегий отчуждения родителя. Этот список был превращен в исследовательский инструмент, который теперь тиражируется, он использовался во многих, многих различных исследованиях в Нью-Йорке, Техасе и Италии с подростками, студентами колледжей, аспирантами, с родителями, матерями, отцами, сыновьями и дочерьми. И этот показатель постоянно показывает, что такое поведение является стратегией отчуждения или тем, что мы сейчас называем отчуждающим поведением, и теперь я собираюсь остановиться на них подробнее.
Во-первых, это очернение или клевета на другого родителя, и, чтобы внести ясность, мы не говорим о периодических негативных комментариях одного родителя в отношении другого или о закатывании глаз: о, я не могу поверить, что твой отец снова опаздывает за тобой. Правда состоит в том, что все родители участвуют в этом, или многие родители участвуют в этом, даже счастливые в браке пары расстроены или разочарованы тем, что другой родитель делает что-то, что им не нравится, что он не воспитывает вашего ребенка точно так, как это делаете вы. Но когда мы говорим о стратегиях отчуждения родителей, мы говорим о постоянном потоке негативных сообщений, которые в значительной степени сообщают ребенку, что все, что делает другой родитель, глупо, неправильно и противно, стоит думать, что другой родитель, по сути, не может сделать ничего правильно. Мы говорим о преувеличении мелких недостатков и превращении их в доказательство для ребенка, что другой родитель на самом деле не любит его и не особо заботится о нем, поэтому хочет развестись, если бы папа действительно любил нас, он бы не хотел развода. Или создание сценариев, в которых независимо от того, что делает родитель, это считается плохим или неправильным, создавая своего рода ситуацию двойной связи, например, родитель может побудить ребенка сказать целевому родителю: «Знаешь, я не хочу, чтобы ты приходил на мою футбольную тренировку, ты знаешь, ты выглядишь странно, когда стоишь на трибунах, ты никому не нравишься, никто не хочет тебя видеть, и если ты действительно любишь и уважаешь меня, не приходи». Поэтому целевой родитель хочет сохранить любовь и уважение ребенка, прислушивается к его желаниям и не приходит на тренировку по футболу, тогда любимый родитель может сказать: «Ничто не может меня остановить от прихода на футбольную тренировку, видишь, ему действительно было все равно, если бы ему действительно было не все равно, он бы пришел», и если целевой родитель отвергнет желание ребенка и скажет: «Послушай, я знаю, что ты не хочешь, чтобы я был там, но ты слишком важен для меня, чтобы пропустить это, я приду, я не буду тебя беспокоить, но я буду там». Но если он так и поступит, любимый родитель скажет: «Этот родитель тебя даже не уважает, он не уважает твои желания, и он не может по-настоящему любить тебя». Поэтому создавать ситуации, в которых все, что делает целевой родитель, можно будет оценивать негативно, это первая из 17 основных стратегий отчуждения родителей.
Следующая стратегия — ограничение контактов между родителем и ребенком. Это может быть все, что угодно, от того, чтобы забрать ребенка немного раньше, отвезти его немного позже, вмешиваться во время воспитания ребенка этим родителем. Вопрос, который мне часто задают, вы знаете, любимый родитель запланировал для ребенка футбольные тренировки по средам, а это время воспитания другим родителем. В этом случае это действительно будет зависеть от того, исполнилось ли ребенку три года и он может сходить тренировки по футболу в любой день недели, тогда да, любимый родитель целенаправленно планирует их на родительское время другого родителя, абсолютно точно. Если ребенку 15 лет, и он в конечном итоге поступит в колледж и станет звездой футбола, а всемирно известный тренер приходит и свободен только по средам, тогда нет, вероятно, это не стратегия отчуждения.
Поэтому на некоторые из этих вещей вам действительно нужно смотреть в контексте того, что происходит в семье и как это было согласовано между двумя родителями, но в целом поведение, которое нарушает время общения другого родителя с ребенком, безусловно, может быть примером ограничения контакта, и это очень важно. Это ключевая стратегия отчуждения родителей. Именно поэтому я поставила ее под номером два, потому что из-за плохих высказываний в адрес целевого родителя, о которых мы уже говорили, у ребенка в голове появляются некоторые вопросы о том, действительно ли целевой родитель входит в нашу семью, действительно ли безопасен, действительно заботится о нем, а затем, если они проводят вместе все меньше и меньше времени, у целевого родителя остается все меньше возможностей показать, что он любит ребенка, безопасен и доступен. И когда это доходит до крайности, когда времени, которое они проводят вместе, становится все меньше и меньше, в конечном итоге происходит то, что с точки зрения ребенка, проведение времени с другим родителем становится почти аномальным, как неудобство или вторжение в их реальную жизнь, и поэтому ребенок приходит к выводу, что на самом деле он не хочет проводить время с этим родителем, потому что странно проводить время с кем-то, кто на самом деле не является неотъемлемой частью вашей жизни.
Другой элемент ограничения контактов - это то, что дети действительно живут в тот момент, когда они вырываются из школьного автобуса в конце дня, вы знаете, что они либо в восторге, потому что они сдали тест по математике или они совершенно расстроены, потому что им не удалось сыграть в игру, в которую они хотели поиграть на детской площадке, и родитель, который там, родитель, который проводит время с ребенком, это родитель, который помогает ребенку обрести смысл своей жизни. Еще одна стратегия отчуждения, о которой я собираюсь рассказать сейчас, это ограничивающий контакт - эти любимые родители хотят быть самым важным человеком для ребенка, хотят, чтобы их мировоззрение было мировоззрением ребенка, и поэтому, если этот родитель проводит больше времени с ребенком, если именно они разделяют восторг или печаль ребенка, они могут помочь ребенку осмыслить свой опыт и оттолкнуть другого родителя, потому что они хотят быть самым важным человеком в жизни ребенка.
Часто это побуждает ребенка меньше думать о других людях, например: «Твой учитель математики не поставил тебе хорошую оценку, ну, он ужасный учитель математики, не стоит относится к нему хорошо», «Салли не пригласила тебя на ночевку, вычеркни ее из своих друзей». Это постоянное отсечение других людей, и снова тут родитель, который проводит больше всего времени с ребенком.
Следующий элемент ограничения контактов – это помехи общению, когда ребенок разговаривает по мобильному телефону с другим родителем, находясь с одной комнате с отчуждающим родителем и чувствует себя скованно, или требует у ребенка разговаривать по громкой связи, чтобы слышать беседу, либо вообще запрещает ребенку передавать номер своего мобильного телефона целевому родителю, либо отключает мобильный телефон ребенка. Все мы знаем, что личный контакт «глаза в глаза» является наиболее важным значимым контактом для развития, установления и поддержания связи и привязанности родителя и ребенка. Вы знаете, что нет ничего лучше, чем посмотреть в глаза своему ребенку и сказать ему, как сильно вы его любите, но если вы разлучены, разговаривая по телефону, отправляя текстовые сообщения, переписываясь в Whatsapp или делая что-то еще, вы можете почувствовать эту связь, и это действительно важно для поддержания этой связи. Отчуждающие родители - это своего рода гении в прерывании, вмешательстве и усложнении ситуации с общением между целевым родителем и ребенком.
Четвертая стратегия отчуждающего поведение родителей, о которой я собираюсь поговорить, это помехи символическому общению. Это означает думать о том, чтобы поговорить о ком-то или посмотреть на его фотографии, если ты не говоришь с ним лицом к лицу, если ты не разговариваешь с ним по телефону, тогда единственный способ продолжить отношения - это у себя в голове.
Я попрошу всех присутствующих в аудитории, поднимите руку, если у вас на телефоне есть фотография вашего любимого человека, вашего супруга, ваших детей, ваших собак, кого угодно. Почти все поднимают руки, поднимите руку, если это ваша заставка, ваша домашняя страница, и почти все будут держать руки поднятыми, а затем я говорю: поднимите руку вверх, если вы просматривали свой фотоальбом за последние 24 часа, и там были фотографии ваших близких и почти все держат руки поднятыми, и тогда я спрашиваю, разве вы забыли, как выглядят ваши дети, вы забыли, как выглядит ваш супруг, - конечно, нет, мы не для этого смотрим на фотографии людей, которых любим.
И еще раз, если это делают эти люди в аудитории, я спрошу их, что вы чувствуете, когда смотрите на фотографию любимого человека, и они выкрикнут такие слова, как «любимый», «близкий», «теплый», «это замечательные позитивные чувства, которые мы испытываем, просто глядя на фотографию» того-то, кого мы любим. И это действительно помогает поддерживать привязанность. И правда в том, что если вы не проводите время с кем-то, не разговариваете с ним по телефону и не смотрите на его фотографии, угадайте, что происходит. У меня нет отношений с этим человеком. Поэтому отчуждающие родители очень затрудняют детям такое символическое общение с целевым родителем, которого дети обычно любят. Дети не чувствуют себя комфортно, имея фотографии другого родителя на своем телефоне, им неудобно говорить об этом другом родителе, им даже неудобно думать об этом другом родителе, потому что они знают, что отчуждающий родитель будет расстроен или разозлен из-за этого.
Это был номер четыре, номер пять — это отказ от любви и одобрения, когда ребенок проявляет положительное внимание, привязанность или интерес к целевому родителю. Поэтому отчуждающие родители могут быть чрезвычайно нежными и, тесно связанными с ребенком, почти созависимыми, иногда и запутанным образом, когда это очень-очень близко и интимно, и дети привыкают к такому уровню близости с этим родителем. И они обычно это понимают, за исключением случаев, когда они проявляют любовь, интерес и привязанность к целевому родителю, а затем отчуждающий родитель отказывается от этого интенсивного одобрения, привязанности и любви, и ребенок неосознанно не думаю, что дети осознают это, они чувствуют, ох, ты знаешь, папа не любит меня, когда я проявляю интерес к маме, что-то, вроде этого, что не заметно. Если вы спросите их: «малыш, ты думаешь, что папа хочет, чтобы ты не любил маму?» - этот ребенок, вероятно, сказал бы «нет», все в порядке, но под этим ощущением скрывается отказ от любви.
Стратегия номер шесть: отчуждающий родитель говорит ребенку, что целевой родитель не любит его, это просто очень специфическая форма негативных высказываний, на которую мне не нужно тратить много времени, но, очевидно, это очень и очень вредно. Если отчуждающий родитель негативно интерпретирует все естественные недостатки и даже нормативное безупречное поведение целевого родителя в отношении ребенка – это является доказательством того, что ребенка не любят.
Следующая стратегия – отчуждающий родитель заставляет или позволяет ребенку выбирать, поэтому это включает в себя создание ситуаций, в которых ребенок начинает верить, что время общения с другим родителем не является обязательным, это не обязательно, это добровольно, это выбор, который у детей есть, и это даже не особенно хороший выбор. Родитель создает ситуации, в которых ребенок, скорее всего, не захочет быть с целевым родителем, создавая впечатление, что целевой родитель снова опасен, просто это еще одна форма негативных высказываний, но это очень и очень вредно, потому что, если ребенок действительно чувствует себя небезопасно, тогда он захочет держаться подальше от этого родителя, и в какой-то момент, как я думаю, мы все видели это в таких случаях, когда в какой-то момент ребенок не захочет иметь ничего общего с целевым родителем, потому что страх, гнев, ненависть и презрение уже живут внутри ребенка, и отчуждающий родитель может сказать: «Это не я, вы знаете, мой сын может пойти к другому родителю». Но если ребенок думает, что ему причинят вред, причинят вред, убьют или подвергнут какой-либо опасности, конечно, он будет сопротивляться контакту с целевым родителем.
Следующая стратегия — сообщение конфиденциальной информации ребенку, это сообщить ребенку информацию, часто нелестную информацию, личную, частную, нелестную информацию о целевом родителе и, очевидно, рассказать ребенку о судебном деле. И часто это делается таким образом, что это льстит ребенку, поэтому ребенок очень гордится собой, и любимый родитель говорит что-то вроде: ну, ты знаешь, твоя мама не думает, что ты достаточно взрослый, чтобы понять это, или твоя мама, ты знаешь, такая дура, слушает судью, конечно, я скажу тебе, что ты должен знать, ведь это твоя жизнь, это твой развод, ты должен знать все, что происходит.
И, конечно же, часто такое откровение представляет собой сильно искаженную информацию, предоставляемую ребенку, которую ребенок хочет знать, и ему приятно, когда его считают заслуживающим доверия, взрослым и достойным того, чтобы с ним делились такой информацией, но, в конце концов, конечно, это ошеломляет и сбивает с толку, и часто целевой родитель даже не знает, какую информацию ребенку доверяет другой родитель, и у него нет возможности попытаться бороться с ложью, и, конечно, если они это делают, все равно имеются неприятные последствия, потому что уже слишком поздно, ребенок уже имеет представление о том, что к чему и что происходит в суде, и трудно отменить эту первую идею,
Следующая стратегия заставляет ребенка отказаться от целевого родителя. Примеры этого включают в себя то, что ребенок звонит, пишет или отправляет электронное письмо целевому родителю, говоря: «Я не хочу, чтобы ты пришел на мою вечеринку в честь 16-летия, я не хочу, чтобы ты был там, не делай этого со мной». И это так важно, потому что, если родитель слушает и не делает того, о чем его просит ребенок, тогда все выглядит так, будто ему все равно. Если родителю об этом заявляет ребенок, вполне вероятно, что он рассердится, его первая реакция: «что ты имеешь в виду, почему я не могу прийти?» Родителя очень дезориентирует быть отвергнутым таким образом и дать своему ребенку такие полномочия, что ребенок думает, что он имеет право говорить родителю, что делать, это может быть очень тревожным для родителя, и он реагирует на это нормальным чувством возмущения. Это усиливает негативное представление ребенка о том, что родитель его не любит, или что он агрессивный хулиган, или подлый, или сумасшедший, поэтому многие из этих отчуждающих действий создают конфликт между ребенком и целевым родителем.
Отчуждающий родитель действует не только путем ограничения контактов или всех других вещей, о которых я уже говорила, предоставляя ребенку ложную информацию, но также в данный момент укрепляет идею о том, что целевой родитель небезопасен, не любит, недоступен и, конечно же, именно это укрепляет идею о том, что ребенок имеет право командовать этим родителем и говорить ему, что он хочет.
Следующая стратегия - отчуждающий родитель просит ребенка шпионить за целевым родителем, поэтому часто в ситуациях развода один из родителей хотел бы знать, что происходит в доме другого родителя, есть ли у него новый парень или девушка, устроился ли он на новую работу, есть ли у него новый адвокат, есть всякая информация, которая интересует родителей, они действительно заинтересованы в желании это знать. И, конечно, если ребенок не полностью отчужден, этот ребенок ходит взад и вперед между родителями, и у него есть доступ к тому, что происходит в доме другого родителя, и поэтому отчуждающий родитель может попросить ребенка сфотографировать на свой телефон и отправить ему что угодно, и это предательство доверия, и ребенок знает, что предает доверие другого родителя. Если целевой родитель узнает об этом, и рассердится, и он, скорее всего, ответит обидой и гневом, то это, скорее всего, укрепит идею о том, что этот родитель небезопасен, не любит и недоступен. Но даже если целевой родитель этого не делает, выяснится, что ребенок, скорее всего, почувствует себя виноватым, потому что он знает, что это торговля доверием, иначе он не стал бы красть информацию. Поэтому, когда ребенок предает доверие родителя, вполне естественно он будет желать избегать этого родителя, чтобы он не узнал или просто чтобы избежать чувства вины из-за того, что предал того, кто ему доверял, поэтому в некотором смысле эта стратегия усиливает некоторые другие стратегии, заключающиеся в том, чтобы ребенок проводил меньше времени с целевым родителем.
Следующая стратегия – отчуждатель просит ребенка хранить секреты от целевого родителя. Позвольте мне начать с примера, типичным примером является то, что отчуждающий родитель говорит ребенку: «Я хочу подарить тебе нового щенка и поездку в Диснейленд. Но ты знаешь, что твой другой родитель не захочет, чтобы ты это получил, и он попытается отнять это у тебя, так что просто держи это в секрете, и мы сделаем это, и тогда у тебя не будет проблем. И это может быть даже так, как будто я хочу отвезти тебя в Диснейленд, но это должно приходиться на родительское время другого родителя, так что давай просто запланируем поездку, но не говори, маме что собираешься в Диснейленд». Но в следующий раз, когда ребенок пойдет общаться с мамой, он почувствует себя виноватым. Если он нормальный человек, у него будет чувство вины или стыда, и он будет в тревоге, потому что трудно сохранить секрет, и вероятной реакцией ребенка будет желание избежать общения с этим целевым родителем. И если целевой родитель узнает об этом, то его вероятной реакцией будет обида и гнев: «Как ты смеешь скрывать это от меня, как ты смеешь шпионить за мной».
Еще один секрет, который происходит с этими двумя видами поведения, состоит в том, что, когда дети делают что-то плохое, предав доверие другого родителя, не хотят чувствовать, что они сами плохие люди, «я так и сделал - это плохо, это значит я плохой человек», поэтому они находят способ сделать это не таким уж плохим: «ну, бы мама просто поделилась этой информацией, тогда мне не пришлось бы шпионить» или «если бы мама просто отпустила меня в Диснейленд, мне не пришлось бы хранить эту тайну». Т.е. дети перевернут это в своей голове, чтобы обвинить целевого родителя, обвинить родителя, от которого они хранят секреты и за которым шпионят, чтобы они могли сказать себе: «да, я не такой уж плохой ребенок, я делал хорошее дело, я не причинял вреда, а он действительно плохой родитель, поэтому мне не нужно расстраиваться из-за того, что я сделал это». Это усиливает сообщение о том, что другой родитель – плохой родитель.
Следующая стратегия – отчуждатель обращается к целевому родителю по имени перед ребенком, обращаясь к ребенку, и поощряет ребенка сделать это по отношению к этому родителю. Как я понимаю в большинстве случаев, и это может быть даже во всех человеческих культурах, у детей есть особое имя для своих родителей, а в нашей культуре — «мама» и — «папа». Мы формируем из первых слогов лепета младенца слова, которые в конечном итоге имеют значение для ребенка, и я думаю, что для этого есть причина. Я думаю, это даже может быть эволюционным преимуществом, поэтому, если ребенок находится в опасности и кричит: «Эми», только один человек обернется, но кричит «мама», может быть, все женщины обернутся, и тогда будет больше людей, которые могут помочь ребенку. Я не уверена, что это именно причина, но в любом случае в нашем обществе у нас есть эти имена мама и папа, и это означает как привязанность, так и ответственность, того, кто мама Джонни на детской площадке, кто его мама, так что есть своего рода меткой для того, кто является человеком, который несет ответственность за этого ребенка, это еще один смысл, заложенный в эти слова. И когда, скажем, мама, говоря об отце, начинает говорить о нем ребенку, обращаясь к нему по имени, а не к папе, например говорит: «пришло время пойти к Джону на выходные», а не «пришло время пойти к папе», когда родитель делает это, не говоря прямо, родитель передает ребенку, что этот человек больше не является особенным человеком, имеющим особые привилегии и власть над ребенком, он не более важен для него, чем кто-либо еще, к кому вы обращаетесь по имени. И если вы являетесь родителем, получающим это, это может быть для вас настоящим шоком, когда ваш ребенок обращается к вам по имени - вы интуитивно чувствуете, что вас понизили в должности, что ваш ребенок говорит вам, что вы не являетесь человеком, имеющим власть и привилегии в его жизни. И снова целевые родители, получающие это, очень вероятно, отреагируют обидой и гневом: «какого черта, почему ты называешь меня по имени» и это, может быть, даже сильнее, чем что-то иное, укрепляет ребенка в мысли: «Мама права, папа действительно злой» или «Это правда, мама действительно сумасшедшая, посмотри, как она реагирует, я просто использовал это имя». Так что это очень, очень, очень сильное отчуждающее поведение.
И я хочу на мгновение остановиться и сказать, что любое из этих действий в отдельности может показаться особенным, скажем, эксперту опеки, или психотерапевту, или судье, и поэтому часть того, что, я думаю, должно произойти с точки зрения обучения других людей выявлению отчуждения, на самом деле объясняет основной процесс, который происходит, когда происходит такое поведение. Судья должен понять, что это очень важно, этому ребенку дали сообщение, что этот человек больше не является родителем, он, по сути, понижен в должности, уволен с должности родителя, который является самым важным человеком в жизни ребенка. Это очень важно.
Следующая стратегия – это говорить о новом муже/жене как о маме или папе и поощрять ребенка сделать то же самое, так что это, по сути, установка замещающего родителя для ребенка, и это идет рука об руку. Поэтому сначала целевой родитель понижается в должности, он теперь не мама или папа, они просто Ширли или Джек, и теперь есть новый человек, который является мамой или папой, и я видела, как это происходило быстро. Я работала над случаями, когда в течение шести недель после отъезда отца у матери появлялся новый парень, и дети уже называют его папой.
Я расширила эту свою концепцию, мое понимание этой стратегии, то есть речь идет не только об именах, речь идет о том, чтобы сообщить ребенку, что есть замена, поэтому я снова работала над случаем, когда это речь шла не об именах как таковых. Любимый родитель (мама) сформировал команду людей, поэтому она назвала ее командой Никки, потому что ребенка звали Никки, и все это были мужчины, дядя, тренер и, учитель, команда мужчин и, в конце концов, Никки сказала, что мне не нужен мой отец, она никого из своей команды папой не называла, но ей дали сообщение, что эти люди заменяют твоего отца, так что в данном случае дело не только в имени. Речь идет о назначении кого-то в качестве замены и сообщении ребенку, что ему не нужен целевой родитель, сеть кто-то еще, кто может сделать все, что этот целевой родитель делал.
Следующая стратегия - отчуждатель скрывает медицинскую и школьную информацию и не предоставляет ее целевому родителю. Поэтому целевому родителю очень сложно участвовать в жизни ребенка, их электронной почты нет в списке у тренеров, и поэтому они не знают, что поле для тренировок изменилось или игра здесь или там или что-то в этом роде, а поэтому они не появляются, тогда любимый родитель может сказать, «посмотри, как твоя мама действительно заботится о тебе, а этот человек не появляется», и это кажется правдоподобным для ребенка, ребенок не понимает, насколько сложно отцу получить точную информацию.
Следующая стратегия - отчуждатель меняет фамилию ребенка, чтобы удалить связь с целевым родителем, поэтому часто мамы делают это, используя свою девичью фамилию в качестве фамилии ребенка. Или папы делают это, придумывая ребенку новые прозвища, и дети ведут себя так, как будто меня, конечно, всегда звали ДжоДжо, или я всегда использую мамину фамилию, они по какой-то причине верят в семейную мифологию, которую создает любимый родитель. И опять же, для целевого родителя может быть очень и очень неприятно начинать использовать новое имя для своего ребенка, когда это имя исключает его из семьи. Чтобы вы знали, целевые родители находятся в действительно тяжелом положении, потому что, если они откажутся это сделать, они будут ругаться и конфликтовать со своим ребенком, а если они согласятся сделать это, то они будут участвовать в своей собственной маргинализации, это очень серьезное неприятное положение, в котором можно поставить целевого родителя, и оно подрывает авторитет целевого родителя, поэтому что это означает подавление его правил жизни и положений, создание сценариев, в которых ребенок будет нарушать эти правила жизни этого родителя. Это способствует признанию ребенком того, что любимый родитель — самый важный, единственный родитель, правила и положения которого имеют главное значение. Я работала над случаями, когда ребенок звонит, оставаясь в доме целевого родителя, каждое утро звонит любимому родителю: «что мне надеть сегодня, мою синюю рубашку или мою зеленую рубашку, должна ли я носить это платье или то платье, эти брюки или те брюки», и целевой родитель находится там же, но ребенок считает, что единственный родитель, который должен иметь право голоса единственный родитель, чье мнение имеет значение, это отчуждающий родитель.
Вот это все 17 основных стратегий отчуждения родителей. Я хотела бы на мгновение проанализировать заданный мне вопрос о том, является ли это отчуждением, если родитель дает ребенку право самому принимать решения. Я на самом деле говорила об этом немного раньше, что, как и во многих других случаях такого поведения, очень важно, каков контекст. Поэтому это, безусловно, может быть, если ребенок примет решение не приходить на время общения с родителем и любимый родитель его поддержит, предоставление ребенку возможности сказать, что мне не хочется приходить на родительское время, безусловно, будет примером отчуждения. Однако, когда нет четкого плана и разрешение ребенку выбирать встроено, тогда нет, это не будет стратегией отчуждения, так что это во многом зависит от контекста, но при прочих равных условиях предоставление ребенку выбора, который включает в себя ограничение качества или количества отношений с целевым родителем, вероятно, было бы стратегией отчуждения.
Мы часто говорим о Выборе ребенка, как будто это настоящий Выбор, позволяющий ребенку выбирать, но по моему опыту на самом деле ребенок знает, что есть только один выбор, и это выбор быть с любимым родителем. Если бы это был действительно подлинный выбор, когда иногда ребенок говорил: «да, я хочу провести дополнительное время с папой в эти выходные», а в следующие выходные «я хочу проводить больше времени с мамой», и оба родителя согласны с этим, это не отчуждение. Но если выбор в значительной степени относителен, и ребенок знает, каков настоящий и единственный выбор, тогда да, это вероятно, это будет отчуждение,
Еще меня спросили, является ли это отчуждением, если родитель выбирает кого-то другого, чтобы заботиться о детях вместо целевого родителя, и ответ снова зависит от контекста. Если любимый родитель ограничивает контакты между ребенком и целевым родителем, полагаясь на кого-то еще, хотя ребенок должен фактически быть с целевым родителем, это действительно может быть отчуждением, но это не обязательно, это будет зависеть от того, как часто это происходит, что передается ребенку. Мне жаль, что я не могу быть более конкретной.
Эти 17 стратегий способствуют союзу и связанности ребенка с отчуждающим родителем, ребенок начинает чувствовать, что отчуждающий родитель является единственным истинным, единственным хорошим, единственным надежным, единственным настоящим родителем. Эти 17 стратегий или такое отчуждающее поведение создают психологическую дистанцию между ребенком и целевым родителем, с которым он не проводит время вместе. В разлуке также усиливается гнев и обида целевых родителей и в результате такое отчуждающее поведение вызывает конфликт между ребенком и целевым родителем практически независимо от того, что делает целевой родитель в качестве реакции. Будь то депрессия, вы деморализованы или злы и реактивны, какой бы ни был ответ, он может вызвать проблемы между целевым родителем и ребенком, и именно поэтому в какой-то момент отчужденный родитель может отступить и сказать: «Если ты хочешь, чтобы я не вмешивался, я не буду», потому что ребенок отчужден, он не хочет навещать родителя, он уже усвоил искаженные мысли и чувства, согласно которым целевой родитель, как вы знаете, небезопасен, не любит и недоступен. Вот в чем суть третьего фактора.
Теперь я собираюсь поговорить о четвертом факторе, который заключается в том, что ребенок демонстрирует множество, обычно все восемь поведенческих проявлений отчуждения. Первым из них является кампания по очернению целевого родителя. В этом случае есть много элементов, которыми являются яростное неприятие целевого родителя, абсолютное презрение, отсутствие интереса к отношениям с этим родителем. Если вы попросите отчужденного ребенка подумать о прошлых отношениях с этим родителем – «Можешь ли ты рассказать мне о хороших моментах, которые у тебя были с этим родителем, и подумать о некоторых хороших вещах, которые вы сделали вместе», - как правило, отчужденный ребенок будет отрицать, что когда-либо имел хорошие отношения с этим родителем. Было очень экстремальное одно из моих исследований, мы брали интервью у отчужденных детей и просили их рассказать одно хорошее воспоминание о родителе, которого они сейчас отвергают. Они не могли этого, они не только ничего не рассказывали, но и писали слово «ничего» с 13 восклицательными знаками на бумаге, нет ничего хорошего, я не могу вспомнить ни одного хорошего времени. И это очень отличается даже от детей, которых подвергали насилию, бросали, избивали, приставали и т. д., они будут помнить хорошие времена, они будут говорить что-то вроде: «Ой, мама была отличной, пока она не пошла на крэк», «Нам было так весело вместе». Но только отчужденные дети будут притворяться, что не помнят ничего хорошего об этом родителе. И это было очень экстремальная работа. В случаях, когда мы показывали детям фотографии, на которых они выглядят как будто они счастливы хорошо проводя время, отдыхая с целевым родителем, а они говорили такие вещи, как «знаете, это не я, это отфотошопено», они не признаются в этом «да, это было хорошее время», или они говорят: «Ну папа сказал, что ущипнет меня, если я не улыбнусь в камеру», или ребенок говорит: «одну секунду я улыбался, а в другие миллион секунд я был несчастен с этим родителем». Они не признаются, что когда-либо хорошо проводили время с этим родителем, так что это непреклонное яростное неприятие родителя, часто враждебное, грубое, наделенное полномочиями. Эти дети очень, очень негативно настроены по отношению к целевым родителям и будущему с ними. Если вы спросите этих детей, что могла бы сделать мама, чтобы исправить эти отношения, или что мог бы сделать папа, как он мог исправить отношения между вами, то эти дети будут говорить что-то вроде «ничего», «этот родитель ничего не мог бы сделать», «я не хочу, чтобы эти отношения вообще были в моей жизни». И это совершенно иная реакция, чем у детей, подвергшихся насилию, брошенных, избитых и т.д., которые, как правило, отчаянно пытаются добиться восстановления отношений с родителем и говорят что-то вроде: «ну, просто скажи маме, чтобы она перестала пить», или «скажи папе, чтобы он перестал быть таким злым, и тогда и тогда я хочу снова быть с ним», они хотят восстановить отношения с родителем, только отчужденные дети настолько непреклонны в своем негативе, что им почти нравится находиться в этом негативном пространстве, и они не интересуются отношениями с другими родственниками.
Я просто расскажу вам краткую историю. Я видела это своими глазами на видео, где девочка-подросток разговаривает со своим отцом, и она сказала: «ну, ты знаешь, папа, это было бы так, если бы у меня были часы, и часы были старые, и они сломались, я бы просто выбросила их, вот что я чувствую к тебе. Когда ты умрешь, я просто скажу: ну, ничего страшного, нет ничего, что могло бы починить часы, и нет ничего, что могло бы починить тебя» . Это, очевидно, очень жестоко бессердечное заявление, которое ребенок может сделать по отношению к родителю по отношению вообще к кому-либо.
Второе из восьми поведенческих проявлений отчуждения - это слабое легкомысленное и абсурдное обоснование для кампании очернения родителя. Поэтому, если вы спросите отчужденного ребенка, в чем дело ты же раньше жил с мамой и папой, ты проводил много времени с обоими родителями, а теперь ты даже не хочешь проводить время со своей мамой, почему что она сделала, - ребенок назовет причины, которые , настолько непропорциональны, и это ключевое слово - непропорциональны любым недостаткам родителя. (Я просто вернусь к тому, что я говорила гораздо раньше: все родители несовершенны, потому что все родители расстраивают, обижают, разочаровывают и расстраивают своих детей). Если вы спросите ребенка – «почему ты не хочешь проводить время с этим родителем», причины, которые они приводят в ответ такие слабые, такие легкомысленные и такие абсурдные и поэтому непропорциональные. Например: примеры: «папа чавкает, когда ест суп», «мама носит ковбойские юбки, ковбойские сапоги со своей юбкой», «потому что мама покрасила волосы в оранжевый цвет», или «папа дает мне острую еду», «отец заставил меня пойти в Диснейленд». Я думаю, что мое любимое обоснование с точки зрения легкомыслия - это «папина машина пахнет кофе, а деревянные полы в его доме поцарапаны». Так что, очевидно, это не причины, по которым любой ребенок мог бы даже отдаленно расстроиться, не говоря уже о том, чтобы не хотеть иметь никаких отношений с этим родителем.
Третье проявление - это отсутствие амбивалентности в отношении отчуждающего родителя, поэтому общеизвестно, что дети, и это верно и для взрослых, большинство людей испытывают смешанные чувства практически ко всем в своей жизни. И чем ближе вы к этому человеку, тем больше вероятность, что вы испытываете смешанные чувства, потому что чем они важнее для вас и тем больше вероятность того, что они узнают, что их мелкие недостатки расстраивают вас, поэтому даже у детей может быть лучший друг, но им не все нравится в этом лучшем друге, и у них может быть любимое место, но им не все нравится там. У них есть любимый учитель, но им не все нравится в этом учителе. И обычно дети испытывают смешанные чувства к своим родителям. Даже дети, с которыми плохо обращались, видят хорошее и плохое в каждом родителе, но только отчужденные дети видят, что любимый родитель – это все хорошее, а целевой родитель – это все плохое, хотя, объективно говоря, у каждого родителя есть и хорошее, и плохое. Как будто у них есть шоры, и они могут видеть только плохое у одного родителя и видеть только хорошее у другого. Я работала со случаем, когда ребенка попросили нарисовать обоих родителей, и он буквально нарисовал дьявола как целевого родителя и ангела как отчуждающего. Мы с родителем работали над случаями, когда, опять же, объективно говоря, любимый родитель совершал довольно вопиющие поступки, например, не отвозил ребенка в больницу, когда ребенок сломал руку и был в агонии, потому что она пошла ужинать, но этот ребенок все прощал этому родителю, что бы этот родитель ни сделал, это было хорошо, потому что именно этот родитель сделал это, и независимо от того, что сделал бы целевой родитель, это было плохо, потому что именно целевой родитель сделал это. Все это очень сильно отличается от того, что нормально и даже типично для детей, подвергшиеся насилию.
Четвертое проявление мы называем феноменом независимого мыслителя, и это означает, что эти дети будут изо всех сил заявлять, что они абсолютно самостоятельно так думают, вообще не находятся под влиянием любимых родителей, поэтому они будут говорить «Это моя собственная воля», «Это я так сам думаю». Я видела это множество раз. Я видела письмо, написанное восьмилетним мальчиком, который писал своему отцу, при этом обращаясь к нему по имени: «У меня есть свободная воля, и я решил, что никогда больше не хочу тебя видеть».Я думаю, они делают это, потому что очевидно, что их тренируют и ими манипулируют, и они знают, что все так думают, поэтому изо всех сил стараются превентивно создать впечатление, будто с целевым родителем не все в порядке.
Пятое проявление - это заимствованные сценарии. Это случаи, когда ребенок использует фразы и идеи прямо из головы и уст любимого родителя, даже когда ребенок не знает, что говорит, он не может нейти детские слова. Например, девочка говорит: «папа коснулся моего влагалища», и на вопрос терапевта отвечает : «я не знаю, что это такое, но это сделал папа, и это неправильно». Я работала над делом, когда отец начал называть мать трейлерным мусором, а она была очень культурной, очень образованной, богатой это не имело никакого смысла, это было совершенно не связано с реальностью, но, о чудо, дети тоже начали называть ее трейлерным мусором, так что это заимствование идей, фраз, обычно имеющих негативный оттенок в отношении целевого родителя, а затем использование ее детьми, как если бы они придумали это сами.
Шестой из восьми вариантов поведения отчужденных детей– это отсутствие вины или отсутствие раскаяния по поводу действительно очень-очень ужасного обращения с целевым родителем. Поэтому, когда иногда, когда люди спрашивают «что такое отчуждение?», я хочу дать им краткое описание, я скажу, что отчуждение - это когда один родитель дает ребенку разрешение разбить сердце другого родителя, и это, по сути, одна из самых худших вещей, которые могут случиться с родителем, которого вы знаете, кроме смерти, тяжелой болезни или инвалидности ребенка. Это самое худшее, и эти дети невероятно жестоки, бессердечны, очень холодны, грубы и высокомерны. Думаю, мне не нужно продолжать, вы все знаете, насколько бессердечными могут вести себя эти дети. И они позже понимают это, потому что из своих исследований я знаю, что взрослые отчужденные дети, которые вырастут и поймут все это - они оглядываются назад и чувствуют огромную вину за то, что они сделали. Но в тот момент, когда они отчуждены, они, кажется, не испытывают никаких угрызений совести по поводу того, что делают. И снова в качестве контраста с детьми, которых родитель избивал, бросил, приставал и т. д., когда они проходят эти специальные методы лечения психотравмы от насилия, о которых я говорила ранее, когда они проходят эти методы лечения, эти дети очень осторожны, обычно я не говорю о каждом отдельном случае, но в целом им нужна помощь в установлении соответствующих ограничений: «ты знаешь, мама, пожалуйста, пожалуйста, больше не делай этого со мной, пожалуйста, больше не делай этого со мной». Они очень-очень хорошо понимают, что делают – они не хотят ранить чувства родителя, который причинил им боль, в отличие от отчужденных детей, которые ведут себя так, как будто их вообще не заботят чувства родителя, который на самом деле ничего плохого им не сделал, так что это довольно контраст.
Седьмое из восьми поведенческих проявлений отчуждения - это рефлекторная поддержка отчуждающего поведения, поэтому неважно, в чем заключается конфликт, как только ребенок поверил, возвращаемся к 17 стратегиям, как только ребенок поверил и узнал точку зрения отчуждающего родителя о конфликте, что это такое, он сразу же встает на сторону этого родителя, какой бы странной она ни была, какой бы безумной она ни была, какой бы даже нелогичной она ни была. Если это повредит их собственным интересам он все равно будет автоматически рефлекторно бороться в союзе с отчуждающим родителем, поддерживая его, это правда, и это своего рода закрытое мышление, которое есть у этих детей, очень экстремальное.
Восьмое проявление - это распространение враждебности. В конечном итоге ребенок становится отчужденным не только от целевого родителя, но и от целого сообщества друзей, семей, соседей, когда-то любимых бабушек и дедушек, теть, дядей и двоюродных братьев и сестер. все будут отрезаны. Это то, что Ричард Варшак называет племенной войной, и это имеет смысл, потому что любимый родитель не хочет, чтобы ребенок подвергался воздействию кого-либо, кто предложил бы ему альтернативную точку зрения и сказал бы: «Послушай, малыш, ты знаешь, что твой кот не так уж и плох, в чем дело? Я же помню, что было по-другому…». Но с точки зрения отчуждающих родителей это имеет большой смысл, это не совсем имеет смысл с точки зрения ребенка, но они покупаются на это, потому что им об этом говорит человек, от которого ребенок полностью зависит теперь он полностью полагается на то, что именно так и должно быть.
Вот это и есть четырехфакторная модель. Я просто хочу напомнить, что для того, чтобы идентифицировать отвергающего ребенка как отчужденного ребенка, нам нужно увидеть, что существует предшествующая модель его поведения, позитивные отношения. Они заключаются не в том, что родитель был идеален, а в том, что между родителем и ребенком была любящая привязанность, что теперь отвергнутый родитель никогда не подвергал ребенка насилию или пренебрежению. Нет, он был несовершенным, но его недостатки являются нормативными. Третий фактор - это что любимый родитель совершает множество отчуждающих действий. И четвертый фактор заключается в том, что ребенок демонстрирует эти восемь поведенческих проявлений отчуждения.
И еще раз подведем итоги: момент из восьми поведенческих проявлений, дети, подвергшиеся насилию, не отвергают родителя, а скорее винят себя в жестоком обращении со стороны родителя; они не обсуждают насилие с гордостью и публично, как отчужденные дети говорят о том, какой отвратительный и ужасно чужой был отвергнутый родитель, не отрицают положительные аспекты отношений и не отрицают прошлое; они не поклоняются одному родителю и не презирают другого; они этого не делают и не отвергают всех членов семьи жестокого родителя. Дети, подвергшиеся насилию, ведут себя очень, очень, очень по-другому.
СТАТЬИ ПО ТЕМЕ
ДОКТОР ЭМИ БЕЙКЕР СИНДРОМ ОТЧУЖДЕНИЯ РОДИТЕЛЯ ДЛЯ СОЦИАЛЬНЫХ РАБОТНИКОВ
ДОКТОР ЭМИ БЕЙКЕР. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ СТРАТЕГИИ СЕМЕЙНОЙ ВОЙНЫ ЗА ОТЧУЖДЕНИЕ РЕБЕНКА ОТ РОДИТЕЛЯ
ДОКТОР ЭМИ БЕЙКЕР. ЗАМЕТКИ ПСИХОЛОГА-ЭКСПЕРТА
ЛОРНА ГОЛДБЕРГ О КНИГЕ ДОКТОРА ЭМИ БЕЙКЕР «ВЗРОСЛЫЕ ДЕТИ С СИНДРОМОМ ОТЧУЖДЕНИЯ РОДИТЕЛЕЙ»
КЭРОЛ ЛАМБЕРТ. ЧЕТЫРЕХФАКТОРНАЯ МОДЕЛЬ ДЛЯ ОПРЕДЕЛЕНИЯ РОДИТЕЛЬСКОГО ОТЧУЖДЕНИЯ ПО ЭМИ БЕЙКЕР
Комментариев нет:
Отправить комментарий