Линда имеет более чем 40-летний стаж предоставления услуг семейной терапии. Она занималась широким спектром проблем и дисфункциональных моделей семейного взаимодействия. У нее есть опыт оказания неотложной помощи, включая интенсивное кризисное вмешательство на дому для предотвращения психиатрической госпитализации ребенка. С 2003 года Линда сосредоточила свою клиническую практику на семьях, переживающих разлуку/развод родителей, с целью помочь родителям развить нормальные отношения для совместного воспитания детей. Это включает в себя узкоспециализированную область диагностики и лечения отчуждения родителей. Линда также предоставляет консультационные услуги по вопросам отчуждения родителей — чтобы исключить или диагностировать его для суда, поэтому она выступает в качестве свидетеля-эксперта по таким делам. Она прошла квалификацию в 20 штатах и 30 юрисдикциях. Области, в которых она получила квалификацию: семейная терапия, семейная динамика, родительское отчуждение, отчуждение детей из-за насилия в семье, жестокое обращение с детьми и насилие в семье. После завершения обучения в Центре Минучина Линда поступила на факультет, где проработала еще четыре года. Во время работы на факультете она преподавала принципы структурной семейной терапии другим врачам-психиатрам, в том числе детским психиатрам. Линда начала свою профессиональную карьеру, работая в Службе усыновления, сначала в течение 16 лет в системе патронажного ухода Нью-Йорка в качестве социального работника, затем в качестве психиатрического социального работника, а затем в качестве директора Службы усыновления Нью-Йорка. Другими должностями, в которых Линда обслуживала эту группу населения, были руководитель, а затем помощник директора Службы опеки и усыновления в округе Нассау, штат Нью-Йорк. Срок службы Линды в округе Нассау составил 8 лет. В результате своего опыта воспитания в приемных семьях Линда пришла к выводу, что инстинкт любви и потребности ребенка в родителе заменяется только инстинктом выживания и инстинктом защиты детенышей. Кроме того, Линда установила — отчасти в результате своего опыта воспитания в приемных семьях — что единственное объяснение неоправданного отказа ребенка от родителя заключается в «промывании мозгов» — аналогичном промыванию мозгов члену секты — со стороны другого родителя или родительской семьи. Если дети, подвергшиеся насилию и пренебрежению, не отвергают родителя, может быть только одно объяснение, почему ребенок отвергает родителя, который не демонстрировал жестокого обращения и/или пренебрежения.
Покинув систему опеки, Линда перешла на работу в систему психиатрической помощи Нью-Йорка. Она разработала, внедрила и руководила Центром помощи детям Саут-Шор, Фрипорт, штат Нью-Йорк, программой Pathways, службой кризисного вмешательства на дому, направленной на предотвращение психиатрической госпитализации ребенка. Эта программа была более чем на 90% эффективна в предотвращении госпитализации ребенка в психиатрическую больницу, когда вместо этого его можно было оставить в семье. Линда лечила в частной практике более 550 детей, подвергшихся той или иной степени отчуждения, а также лечила их родителей, число которых составило более 300 отчуждающих и отчужденных родителей. Линда дополнительно изучила материалы дел еще более 250 сильно отчужденных детей и их родителей.
Важное значение имеет то, что Линда также провела лечение 1000 детей и их родителей, переживших развод, но не принимавших участие в отчуждении. Общий объем работы Линды с приемными детьми в сочетании с ее опытом частной практики как с отчуждающими, так и с неотчуждающими семьями, переживающими развод родителей, сделал ее неоценимой в экспертизе определения отчужденного ребенка, отчуждающего родителя и отчужденного родителя. Таким образом, Линда чрезвычайно точна в различении отчужденного ребенка из-за семейного насилия от отчужденного ребенка с промытыми мозгами, который обоснованно отвергает родителя.
В 2012 году уважаемый профессиональный издатель CC Thomas опубликовал книгу Линды «Синдром родительского отчуждения: семейная терапия и системный подход к улучшению». В этой книге Линда рассказала о 56 детях из 32 семей из своей частной практики — случаях, которые в той или иной степени были связаны с отчуждением родителей. Линда признает решающую важность обоих родителей для психологического, социального, когнитивного, поведенческого и физического развития их детей — при условии, что оба родителя психически здоровы. Линда обучает родителей, осознанию того, что самое здоровое решение для их детей происходит тогда, когда родители принимают ответственные решения за своих детей, а не когда решения навязываются им другими, кем бы эти другие ни были.
ИНТЕРВЬЮ ЛИНДЫ ГОТЛИБ В ПРОГРАММЕ ON LONG ISLAND BACKSTORY
Источник https://youtu.be/QasBM1ei4NI
Опубликовано 24 ноября 2018 г.
(ОСНОВНЫЕ ТЕЗИСЫ)
О спорах в отношении терминологии родительского отчуждения
К сожалению, это буря в стакане воды, было несколько причин, по которым мы используем мы теперь термин «отчуждение родителей», а не «синдром отчуждения родителя». Во-первых, термин «синдром» применим только к отдельному человеку, он не может применяться к отношениям, и мы все знаем, что отчуждение родителей затрагивает ребенка и двух родителей, поэтому в DSM-5 — последней версии «Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам» на страницах 373, 7, 15 и 719 есть раздел, в котором говорится о трех различных семейных динамиках, которые очень характерны для динамики родительского отчуждения: одна из них - это «ребенок, оказавшийся втянутым в родительский конфликт». Мой коллега Уильям Бернетт почетный профессор психиатрии Университета Вандербильта в 2015 году написал статью с двумя авторами DSM, и в этой статье они говорили о том, что отчуждение родителей является одной из семейных динамик, которые попадают в эту клиническую классификацию.
Но есть и еще две – это «проблемы отношений между родителями и детьми», когда у ребенка развивается необоснованное чувство отчуждения по отношению к родителю, что означает, что он отвергает этого родителя, и последняя из них является моим профессиональным интересом, это «психологическое насилие над ребенком» в этой клинической ситуации, когда родитель сделал что-то, чтобы изменить психологические потребности ребенка.
Мы, конечно, знаем, что у ребенка есть психологическая потребность в обоих родителях, поэтому одним из примеров этого является ситуация, когда ребенка учат, что отчуждаемый родитель унижает другого родителя, он бросил ребенка, причинил ему вред.
Это три классификации, которые DSM выбрал для использования, поэтому мы исходим из того, что имеет смысл, потому что в нем участвуют оба родителя, это не синдром, который фокусируется только на ребенке, однако восемь симптомов отчужденного ребенка, о которых много писали и на самом деле, как вы знаете, впервые были задокументированы детским психиатром Ричардом Гарднером, - эти восемь симптомов широко приняты в научном сообществе, и они приняты даже сообществом, которое первоначально не соглашалось с использованием слова «синдром», возвращаясь к трем определениям, которые были в DSM-5.
Некоторые специалисты ссылались на «Folie a Deux» - это на самом деле является диагнозом, когда имеется общее бредовое расстройство. Установлено, что в тяжелых случаях, когда ребенок становится патологическим и сливается с отчуждающим родителем, это является серьезным нарушением границ между родителем и ребенком, родитель фактически управляет мышлением и чувствами ребенка и руководит его поведением так, чтобы он враждебно относился к другому родителю. Так что это классификация, которую некоторые люди использовали, когда термин PAS не был принят как синдром. И это действительно случается, у этих детей действительно развивается бредовая система мышления. Из-за длительного периода зависимости потребность в родителе является частью инстинкта выживания, нам нужны наши родители, и поэтому, чтобы отвергнуть родителя, ребенку действительно приходится принимать крайние меры, чтобы придумывать какие-то абсурдные объяснения этому, и в конечном итоге ребенок поверит в то, что я говорит.
Широко распространенная клиническая литература обнаружила, что в тяжелых случаях отчуждающий родитель имеет тенденцию проявлять тяжелую психопатологию и одно или несколько расстройств личности, нарциссическое, пограничное и антисоциальное поведение, и это очень серьезно, они не поддаются лечению, и это важно, чтобы вы сказали об этом.
Потому что многие люди скажут: «Ну, хорошо, теперь мы знаем, что у этого человека с помощью судебно-медицинской экспертизы выявлено одно из этих трех расстройств», и они потом скажут: «Ну, давайте отправим его на терапию, чтобы посмотреть, сможем ли мы это остановить». Но они не поддаются терапии, как говорит доктор Стивен Миллер, это пустая трата времени, потому что отчуждающий родитель не собирается меняться. Я думаю, что он сказал бы что-то вроде того, что нельзя отговорить кого-то от психоза.
О традиционной терапии воссоединения между отвергнутым или отчужденным родителем и ребенком
Доктор Миллер говорит, что, поскольку ребенок идет после терапии домой к отчуждающему родителю, то проводить психотерапию в этом случае все равно, что давать антибиотики пациенту с инфекцией, а затем возвращать его в токсичную среду, которая вызвала инфекцию. Он будет повторно заражен и, конечно же, отчуждающая среда является токсичной, так что это настоящая проблема, и на самом деле есть книга, опубликованная Американской ассоциацией адвокатов в 2013 году, которая не меньше меня пугает, книга Клавара и Ривлин «Дети- заложники, выявление детей с промытыми мозгами». Во введении они заявляют, что мы обнаружили, что традиционные формы воссоединения практически не приносят никакой пользы при серьезной форме жестокого обращения с детьми.
Когда вы идете в суд, заявляя об отчуждении родителей, вы в конечном итоге тратите половину времени на дачу показаний о том, верит ли вообще психологическое сообщество в существование такой вещи, как отчуждение родителей. И первое, что делает идиот-юрист (адвокат отчуждающего родителя), он говорит, что все идет хорошо, т.к. этого не может быть, потому что этого не существует в DSM-5.
Знаете, зачем зацикливаться на терминах, роза под любым другим названием по-прежнему остается розой, давно в Нью-Йорке было принято девятнадцатое постановление, которое определяет, что это крайне вредно для эмоционального здоровья ребенка и что против него следует выступать в лучших интересах ребенка и любящего родителя, что это является основанием для отмены опеки, и на самом деле это то, что делает Апелляционный отдел - который находится в округе Нассау и Саффолке, а также, я думаю, в пяти районах, где они отменили решение суда первой инстанции и постановили, что четверо детей должны отправиться к отвергнутому родителю. Так что в каждом штате, в котором я была, в законодательстве есть формулировка, в которой говорится о том, что эта семейная динамика разрушительна для детей, поэтому это хорошо известно под любым другим названием.
Как говорит моя коллега Эми Бейкер, меня не волнует, как вы это называете, это сама динамика, но именно поэтому вам нужен эксперт, которого вы знаете, когда идете в суд, чтобы обсудить это, потому что я видела и других так называемых экспертов. Я совсем недавно видела, как один из них давал показания, и буквально потратил половину времени на спор с другим адвокатом и судьей о том, почему сообщество не признает отчуждение родителей. Я думаю, кого волнует, что это такое, давайте посмотрим на причины и результаты того, что это такое.
О промывании мозгов ребенку и выявлении отчуждения ребенка
То, что ребенка один родитель может настроить против другого, противоречит общепринятому мнению, поэтому в это трудно поверить, но мы знаем такое явление существует, и это еще одна причина, по которой моя профессиональная дружба и отношения со Стивом Миллером были так важны, потому что он учит клиническому рассуждению и принятию решений, и мы очень осторожно применяем научный метод, анализируя эти случаи, потому что во многих штатах есть стандарт, который требует действительно применять научный метод к анализу доказательств по делу, и одна из вещей, которые вам нужно делать в рамках научного метода, - это генерировать все правдоподобные гипотезы, и именно здесь большинство неспециалистов по отчуждению, юристов и даже мои коллеги из сообщества психиатров падают, они не выдвигают альтернативную гипотезу промывания мозгов.
Есть много случаев, которые называют выравнивание, дети стали союзниками отчуждателя, эти дети настолько правдоподобны и если говорить о стокгольмском синдроме, то теперь у нас есть исследование, которое показывает, что требуется всего три недели, чтобы промыть мозги ребенку. Исследователь говорит ребенку «на прошлой неделе, когда ты пошел в больницу», он отвечает «нет, я ходил в больницу, и это полная выдумка». Но странный исследователь задает вопрос три недели подряд, и к третьей неделе подавляющее большинство этих детей не только признают, что ходили в больницу, но и рассказывают целую историю о том, почему они пошли, кто пошел с ними и т.д.
Представьте себе, что очень легко манипулировать разумом детей, а когда вы добавляете, что эти дети зависят от этого родителя, от его любви, воспитания и одобрения, это совсем не сложно.
Мы называем это такими случаями, которые противоречат здравому смыслу, и это верно, и я согласна, что это та область знаний, о которой Стив Миллер, Эми Бейкер, Билл Бернетт, я и многие другие специалисты в этой области информируют общественность.
Близость между отчужденным родителем и ребенком выглядит как здоровая связь, хотя на самом деле она является патологией и является очень тяжелым психическим состоянием, когда ребенок будет издеваться над целевым родителем. Важно не то, что ребенок отверг родителя, а то, почему ребенок отверг родителя, и именно промывание мозгов может объяснить это. Другие нелогичные проблемы заключаются в том, что это должна быть область специальной подготовки, и ни один специалист в области психического здоровья не может обладать навыками, чтобы оценить это явление, тут нужно специализированное обучение и наблюдение семейной динамики, а затем узкая специализация в родительском отчуждении.
О реабилитации детско-родительских отношений
По очень хорошей аналогии мы знаем, что контакт - лучшее противоядие от отчуждения, чем быстрее, тем лучше, чем интенсивнее, тем лучше, и мы поговорим об этом. Но есть то, что меня действительно беспокоит, а я много занимаюсь защитой интересов детей в суде, и совсем недавно я участвовала в двух делах в округе Саффолк, где ведущий судья обвинил отчужденного родителя в отчуждении ребенка. Он сказал, что ты знаешь, у тебя депрессия, а когда ты в депрессии, с тобой, вероятно, не так весело находиться рядом, это объясняет мне отчуждение. И другой случай, когда судья сказал несколькими годами ранее: «Твои дети сказали, что однажды вечером вы пришли домой пьяным и смутили их, поэтому частично ответственность несете вы».
Гибридные случаи (когда в отчуждении ребенка участвуют оба родителя) очень редки, очень, очень редки, это был когнитивный диссонанс, который я испытала из-за этих 3000 детей, которых забрали из-за вынесенного судебного решения о жестоком обращении и пренебрежении в их семьях. Я не могу вспомнить случай, когда они отвергли родителя, они действительно хотели быть в безопасности, но они хотели этого контакта.
Об ошибках экспертов
Но, как отмечает Стив Миллер, когда суды или даже специалисты в области психического здоровья или судебно-медицинские эксперты говорят, что оба родителя способствовали отчуждению - это означает, что они не смогли провести причинно-следственный анализ. И обычно эти родители реагируют на ужасную ситуацию, будучи вынуждены покинуть свои дома из-за ложных обвинений в жестоком обращении и пренебрежении, иногда уходят только со своей одеждой, когда их любимые дети отвергают их, делают всевозможные ужасные комментарии в их адрес. Они становятся банкротами только для того, чтобы иметь отношения со своими детьми.
Это фундаментальная ошибка атрибуции, когда вы приписываете кому-то характеристику или какое-то диспозиционное качество, тогда как когда проблема имеет ситуативный характер. Хорошо, если у вас есть специалист, который знает на что обращать внимание, вот в чем проблема. Доказательства всегда есть, да, доказательства есть, и они очень ясны, я имею в виду, если вы знаете, что ищете.
Я работала с 650 отчужденными детьми и прямой практикой я проанализировала 250 случаев из историй болезни. Я могу бы взять интервью у ребенка, и особенно, если родитель присутствует, вероятно, через полчаса я могу определить, действительно ли ребенок настоящий, и есть ли веские причины для отказа ребенка от этого родителя. Есть много на что обратить внимание, это то, что они говорят, они говорят по сценарию, они не выражают никаких чувств, подтверждающих то, что они описывают, они будут сидеть там с пустым взглядом в лицо, описывая ужасающие случаи жестокого обращения, их язык тела не поддерживает это, И эти дети говорят, что я его боюсь, а сами в это время либо сидят рядом с ним за чаем, либо иногда в одной комнате. Но они враждебны, конфронтационны и смотрят ему прямо в глаза.
Если родитель не подвергает ребенка риску, нет абсолютно никаких причин, по которым у них не должно быть значимых отношений с этим родителем. Вы знаете, мы все время отправляем детей на терапию, потому что они злятся, и мы говорим, что это вредно для здоровья. Им не следует изолироваться от отношений со сверстниками, но почему мы позволяем им отказываться от отношений с родителем, когда мы знаем, что долгосрочная перспектива ребенка зависит от этих отношений. Для меня это вообще не понятно.
О вредных последствиях отчуждения для детей
Об этом нет достаточной информации, но долгосрочный ущерб для этих детей имеет большое значение, у нас есть так называемый неблагоприятный детский опыт. Есть несколько исследований с конечной численностью населения, превышающей девять и десять тысяч человек, и два исследования семейной дисфункции из-за состязательных ситуаций развода, таких как отчуждение и психическое заболевание родителя. Поэтому мы знаем, что долгосрочный ущерб очень значителен, у нас есть исследование Анды, в котором они говорят, что эти дети подвержены преждевременной смерти во взрослом возрасте, потому что все эти переживания происходят из-за проблем с сердцем. В Рочестере есть исследование, в котором говорится, что психологическое насилие, которое представляет собой родительское отчуждение, по крайней мере, так же вредно, если не больше, как и физическое насилие и некоторое сексуальное насилие. Я думаю, что люди даже не думают об этом.
Например, могли бы вы пойти в суд и спокойно сказать суду, если этот ребенок отчужден, это жестокое обращение с детьми, да, мы говорим это все время, вы знаете, даже те, кто не является специалистом по отчуждению и не знает, как его диагностировать, даже они говорят, что когда оно существует, это худшее психологическое насилие над детьми, и нет никаких сомнений в том, что, когда оно существует, с научной точки зрения это считается серьезным жестоким обращением с детьми. И последнее исследование, проведенное Фоллеттом и Алом, показало, что неблагоприятные детские переживания вызывают постоянную реструктуризацию мозга в худшую сторону, например, отсутствие сочувствия, и если у вас нет сочувствия, у вас нет чувства вины (т.е. совести!).
О терапии воссоединения
Мы позволяем разводам продолжаться 2, 3, 4, 5, 10 лет, хотя есть проблема, которую нужно решить срочно, вам нужно сильно ударить по ней с самого начала.
Когда я прихожу сюда в суд и люди там иногда дерутся, судья говорит «Ну, вы знаете, что им нужно, чтобы иметь отношения, потому что мы считаем, что это важно, и нет никаких доказательств насилия, поэтому идите на терапию воссоединения», идите на терапевтические визиты, как они это называют, ходите раз в неделю на час 45 минут на терапевтический визит или идите на супервизию.
А я говорю, не делайте этого, это не сработает, а потом ситуация становится еще хуже, потому что проходит больше времени, и что они этим делают, так это позволяют разговорам закончиться, а часы идут, и теперь все идет хорошо, детям 16 , потом детям 18, давайте просто позволим ребенку самому прийти, дайте им свободу.
Исследования говорят о том, что есть три программы, которые имеют положительные данные о результатах и специализированный подход к лечению. Одна из них — «Семейные мосты» Ричарда Варшака, а затем программа в Канаде моей коллеги Кэтлин Рэй, которой, к сожалению, пришлось закрыть ее из-за болезни, а затем у меня есть программа «Поворотные моменты для семей», которую я смоделировала на примере предыдущих двух. У нас есть данные о результатах. Ричард Варшак только что опубликовал еще одно проведенное им исследование на выборке из 25 детей, и я думаю, что последнее - из 80 или 90 детей, и Кэтлин также опубликовала данные, прошедшие рецензирование. У меня также есть свои данные, которые я сейчас обобщаю, и они тоже очень успешны. Моя программа воссоединения для семей рассчитана на четыре дня, и это не какой-то трюк или волшебство. Я работаю с инстинктом выживания, а также работаю в период отсутствия контакта с отчуждающим родителем, чтобы влияние отчуждателя было прекращено.
СТАТЬИ ПО ТЕМЕ
ЛИНДА ГОТЛИБ. ОШИБКИ ПРОФЕССИОНАЛОВ ПО ПРОБЛЕМЕ РОДИТЕЛЬСКОГО ОТЧУЖДЕНИЯ
ЛИНДА ГОТЛИБ. РАЗМЫШЛЕНИЯ СЕМЕЙНОГО ТЕРАПЕВТА О РОДИТЕЛЬСКОМ ОТЧУЖДЕНИИ
ЛИНДА ГОТЛИБ. ТЕРАПИЯ ВОССОЕДИНЕНИЯ (TPFF) ПРИ ТЯЖЕЛОМ РОДИТЕЛЬСКОМ ОТЧУЖДЕНИИ
ДОКТОР ДЖЕНИФЕР ХАРМАН И ДР. ОЦЕНКА ПРОГРАММЫ TPFF ДЛЯ ЛЕЧЕНИЯ СИЛЬНО ОТЧУЖДЕННЫХ ДЕТЕЙ
ЛИНДА ГОТЛИБ. ИНТЕРВЬЮ ОБ ОТЧУЖДЕНИИ РОДИТЕЛЕЙ НА КОНФЕРЕНЦИИ PASG-2019
Комментариев нет:
Отправить комментарий