РОДИТЕЛЬСКОЕ ОТЧУЖДЕНИЕ (PARENTAL ALIENATION)

ЭТОТ ЖУРНАЛ ЯВЛЯЕТСЯ БЕСПЛАТНОЙ И НАИБОЛЕЕ ПОЛНОЙ РУССКОЯЗЫЧНОЙ БИБЛИОТЕКОЙ НАУЧНЫХ И ПОПУЛЯРНЫХ СТАТЕЙ ЗА ПОСЛЕДНИЕ 25 ЛЕТ ПО ТЕМЕ «РОДИТЕЛЬСКОЕ ОТЧУЖДЕНИЕ» Что происходит, можно ли выжить самому и спасти детей - об этом блог. (Полная версия - https://vm-pas.livejournal.com/) Юридические вопросы - https://vm-pas-pa.blogspot.com Психологическая помощь - https://vm-pa.blogspot.com Личность отчуждателя - https://vm-pas-test.blogspot.com Электронная почта - vm04@i.ua

понедельник, 3 января 2022 г.

ДОКТОР ДЖЕНИФЕР ХАРМАН И ДР. ОЦЕНКА ПРОГРАММЫ TPFF ДЛЯ ЛЕЧЕНИЯ СИЛЬНО ОТЧУЖДЕННЫХ ДЕТЕЙ

Доктор философии Дженифер Харман является доцентом кафедры психологии в Университете штата Колорадо (США). Она получила докторскую степень по социальной психологии в Университете штата Коннектикут в 2005 году и специализируется на изучении семейных отношений. Она также имеет две степени магистра в Педагогическом колледже Колумбийского университета по психологическому консультированию и несколько лет работала консультантом по вопросам семьи и токсикомании. Доктор Харман – известный ученый, она опубликовала много рецензируемых статей и глав книг, регулярно представляет свои исследования на научных конференциях по всему миру. В течение последнего десятилетия основное внимание ее исследований уделялось изучению отчуждения родителей.

ОЦЕНКА ПРОГРАММЫ TPFF ДЛЯ ЛЕЧЕНИЯ СИЛЬНО ОТЧУЖДЕННЫХ ДЕТЕЙ

(В СОКРАЩЕНИИ)

Авторы Дженнифер Дж. Харман, Люк Сондерс, Тамара Афифи

Источник https://onlinelibrary.wiley.com/doi/full/10.1111/1467-6427.12366

Опубликовано 7 сентября 2021 г.

Бесплатный доступ

Информация о финансировании:

Никакого внешнего финансирования для этого проекта получено не было. На момент написания этой статьи результаты этого проекта еще не были распространены или обнародованы. Все материалы проекта для этого исследования доступны в Open Science Framework: (https://osf.io/b3uyn/)

Программа терапевтического вмешательства «Поворотные моменты для семей» (TPFF) для сильно отчужденных детей и их отчужденных родителей была оценена, чтобы определить, была ли она безопасной, не причиняла ли вреда и привела ли к положительным изменениям в отношениях отчужденных родителей и отчужденных детей. Судебные постановления и видеозаписи 4-дневного вмешательства были проанализированы на предмет признаков улучшений в ходе вмешательства в области взаимоотношений, социальной поддержки и коллективного преодоления РА, что относится к членам семьи, которые имеют общую проблему и активно берут на себя ответственность за ее решение совместно. Были отмечены улучшения в отношениях между родителями и детьми, и TPFF помогла улучшить общие показатели преодоления РА членами семьи. Участие ни в какой мере не привело к негативным изменениям. Эти предварительные данные показывают, что TPFF, как и другие терапевтические структурные вмешательства, является безопасным и эффективным вариантом лечения для сильно отчужденных детей.

Взгляд практикующего специалиста

Программа «Поворотные моменты для семей» - это эффективный и безопасный вариант лечения для семей, в которых произошло серьезное отчуждение родителей.

Успех программы во многом зависит от соблюдения протокола лечения и координации с судом по семейным делам.

По некоторым оценкам, каждый четвертый ребенок подвергается той или иной форме насилия в семье в течение своего детства (Hamby et al., 2011). Такое воздействие представляет непосредственный риск последствий от психологического и физического вреда, подвергает детей риску других форм жестокого обращения и задержек в развитии и связано с такими негативными последствиями, как депрессия и посттравматический стресс (Evans et al., 2008). Родительское отчуждающее поведение (PAB), как утверждают некоторые ученые, является формой насилия в семье, поскольку в нем участвует жестокий родитель, использующий ребенка в качестве оружия против другого родителя, это как насилие со стороны интимного партнера, так и жестокое обращение с ребенком (Boch-Galhau, 2018; Dijkstra, 2019; Harman et al., 2018; Kruk, 2018; Sharples et al., 2021). Такое поведение влечет за собой серьезные и глубокие негативные краткосрочные и долгосрочные последствия для детей и целевых родителей (Harman et al., 2018). Для того, чтобы рассматривать поведение как PAB, оно должно быть частью модели поведения, выполняемой в течение времени родителем, который наносит вред другому родителю и / или их отношениям с ребенком (детьми) (см. Harman et al., 2020 как обзор этого поведения). PAB являются одной из основных причин отчуждения родителей и представляет собой семейную динамику, которая влечет за собой сильное связывание ребенка с одним родителем и отказ от другого родителя без законных оснований (Bernet, 2020). Степень этого неоправданного отвержения служит индикатором того, насколько серьезным стало отчуждение родителей, и типа лечения, которое необходимо для его исправления (Warshak, 2020).

Меры по борьбе с жестоким обращением с детьми и отчуждением родителей

Меры по борьбе с жестоким обращением с детьми различаются в зависимости от тяжести и типа жестокого обращения, которому ребенок подвергся. Например, профилактические общественные меры для детей, подверженных риску жестокого обращения, эффективны в снижении вероятности направления в службы защиты детей (Niemelä et al., 2019), в то время как интенсивные и системные вмешательства и высокоинтенсивные меры вне дома (например, приемные семьи) (Rossen et al., 2019) более эффективны для детей с обоснованными сообщениями о жестоком обращении, поскольку ребенок уязвим для широко распространенных и повторяющихся форм жестокого обращения (Goulet et al., 2018). Точно так же передовые методы вмешательства и лечения отчуждения родителей также различаются в зависимости от степени тяжести: психообразование и интегрированные с судебными мерами психотерапевтические планы рекомендуются при умеренном уровне отчуждения родителей, а более интенсивные вмешательства используются на умеренных и тяжелых стадиях из-за потребности ребенка в защите от PAB отчуждающего родителя. Эти более интенсивные вмешательства часто включают в себя судебные приказы о запрете контактов между отчуждающим родителем и ребенком в течение определенного периода времени, ограничения в отношении опеки или родительского времени, а также структурированные терапевтические вмешательства, координируемые со службами надзора (см. Warshak, 2020).

С начала 1990-х годов было разработано несколько структурированных терапевтических вмешательств для лечения отчуждения родителей. Эти вмешательства были разработаны после того, как было обнаружено, что традиционные формы лечения неэффективны для сильно отчужденных детей. Например, психотерапия, усиление контакта с отчужденным родителем без защиты ребенка от PAB отчуждающего родителя и семейная терапия с участием обоих родителей оказались неэффективными для лечения тяжелого родительского отчуждения (Warshak, 2020). Такие программы, как Family Bridges (Warshak, 2010, 2019) и Family Reflections (Reay, 2015), представляют собой структурированные лечебные программы, которые имеют аналогичные элементы вмешательства (Kelly, 2010), такие как использование развлекательных видеороликов для вовлечения детей и обучения навыкам критического мышления. Эти программы являются короткими и интенсивными и проводятся в течение нескольких дней (в отличие от длительного амбулаторного лечения в течение месяцев или лет) и предоставляются вне кабинета терапевта (например, в лагере). Этот параметр важен, поскольку он создает более непринужденную среду, в которой можно восстановить и восстановить отношения между отчужденным ребенком (детьми) и отчужденным родителем (Warshak, 2020).

Некоторые критики утверждали, что дети подвергаются опасности, когда передаются на попечение отчужденного родителя (Bruch, 2001), и «травмируются» тем, что их «заставляют» воссоединиться с отчужденным родителем в программах, разработанных для лечения тяжелого родительского отчуждения. К сожалению, такие критики не предоставили эмпирической поддержки этим утверждениям и не использовали принятые определениям травмы, установленным в научной и клинической литературе (например, несчастные случаи, детское или сексуальное насилие, пренебрежение; Wamser-Nanney & Vandenberg, 2013), и при этом они не признали, что PAB, используемое отчуждающим родителем, является насилием. Детей, которые подвергаются жестокому обращению, часто удаляют из подобной среды, чтобы предотвратить дальнейшие травмы - такие действия не критикуются как травмирующие для ребенка, а, скорее, понимаются и принимаются как защищающие и отвечающие наилучшим интересам ребенка.

Другие критики утверждали, что вмешательства по родительскому отчуждению небезопасны для детей, потому что они используют насилие, чтобы заставить детей участвовать. Например, Мерсер (2019) заявил, что участие детей в программах «обеспечивается работниками детских транспортных служб, которые в некоторых случаях используют наручники, когда забирают детей из домов, школ или залов суда» (стр. 79). Это утверждение о «возможном» (а не фактическом) применении насилия для того, чтобы заставить детей посещать эти программы (стр. 80), подтверждается только отрицательными и неточными анекдотами, рассказанными пятью молодыми людьми, которые не преодолели свое отчуждение после участия в Family Bridges , было использовано Мерсером (2019), чтобы доказать, что эти программы не продемонстрировали «безопасность» для детей [полную критику аргумента Мерсера (2019) см. Warshak, 2020]. Следовательно, эти опасения по поводу «безопасности» и «травмы» часто использовались специалистами в области психического здоровья и юристами в качестве причин, чтобы не допустить назначения вмешательств для лечения тяжелого родительского отчуждения, в результате чего дети остаются отчужденными от нормальных и любящих родителей.

Оценка мер по борьбе с жестоким обращением с детьми и отчуждением родителей

Хотя было разработано множество программ и мероприятий для выявления и лечения детей, подвергшихся насилию в семье, лишь немногие из них прошли систематическую (Chalk, 2000; Graham-Bermann & Hughes, 2003) или адекватную оценку (Wathen & MacMillan, 2013). Когда эти программы оценивались, основное внимание уделялось целым программам или агентствам, а не конкретным элементам вмешательств и их связи с конкретными результатами (Hamby & Grych, 2013). Кроме того, не было принятых руководств по оценке психотерапии детей (например, Hibbs, 2001). Хотя есть также ограниченные исследования результатов программ, предназначенных для лечения тяжелого отчуждения родителей, данные пока не подтверждают аргумент о неэффективности существующих программ. Например, два исследования результатов программы Family Bridges показывают, что от 75% до 95% детей преодолели свое отчуждение после участия (Warshak, 2010, 2019), а первоначальная оценка программы Family Reflections показала, что процент успеха воссоединения составляет 95%. через 12 месяцев после вмешательства для двенадцати семей (22 ребенка; Reay, 2015).

Показатели успешности воссоединения являются важным показателем эффективности программ, но они напрямую не отвечают на утверждения критиков о том, что эти структурированные программы вмешательства для лечения отчуждения родителей являются «небезопасными» или «травмирующими» для детей. Результаты самоотчетов участников Family Bridges показывают, что большинство детей оценили свой опыт как положительный, и они также оценили сам семинар как хороший или отличный (только 8% оценили его как плохой), а результаты программы Family Reflections не сообщают о «травмировании» детей (Reay, 2015). Пока нет никаких эмпирических доказательств, подтверждающих утверждения о том, что программы создают проблемы для безопасности детей. Целью настоящего исследования было выяснить, является ли другая программа терапевтического лечения для сильно отчужденных детей, «Поворотные моменты для семей» (TPFF), безопасной, не причиняет ли вреда и является ли она эффективной для поддержки позитивных изменений в отчужденных отношениях между родителями и детьми.

Поворотные моменты для семей (TPFF)

Четырехдневное интенсивное вмешательство TPFF было формализовано в 2015 году Линдой Дж. Готлиб, лицензированным терапевтом по вопросам брака и семьи и лицензированным клиническим социальным работником, а также ведущим терапевтом в TPFF. С 1994 года Готлиб предоставляла основанное на доказательствах лечение семьям по направлению суда, которые переживали развод, позже сосредоточив свое внимание на отчужденных детях и их семьях. Со временем Готлиб определила эффективные терапевтические вмешательства для восстановления разрушенных или серьезно поврежденных отношений между родителями и детьми. Эти вмешательства были включены в ее протокол лечения TPFF (см. Family Access, без даты).

По словам Готлиб, программа TPFF - это терапевтические каникулы, предназначенные для «старта» процесса воссоединения отчужденных детей с их отчужденными родителями. Принятие в программу TPFF возможно только по постановлению суда или по соглашению об урегулировании, которое должно быть одобрено судом. TPFF делает предположение, что суд, который заслушал все доказательства в ходе судебного разбирательства, пришел к выводу, что (1) ребенок необоснованно отказал родителю; (2) в отсутствие физического насилия и / или пренебрежения воспитанием: отчуждающий родитель - либо бессознательно, либо умышленно - не требовал от ребенка поддерживать отношения с отчужденным родителем и / или подорвал эти отношения; и (3) ребенок находится в безопасности на попечении отчужденного родителя. В судебном постановлении должен быть установлен как минимум временный период единоличной юридической и физической опеки над ребенком отчужденному родителю, а также 90-дневный период отсутствия контактов (секвестрации) между ребенком и отчуждающим родителем. TPFF рекомендует, чтобы период отсутствия контактов между ребенком и отчуждающим родителем оставался в силе до тех пор, пока не будут выполнены два условия: ребенок и отчужденный родитель успешно восстановили свои предыдущие позитивные отношения, а отчуждающий родитель продемонстрировал подлинную приверженность и готовность поддерживать отношения между ребенком и отвергнутым или отчужденным родителем.

Протокол лечения TPFF требует, чтобы отчуждающий родитель предоставил отчужденному родителю памятные вещи, фотографии, видео и другие памятные вещи семьи и семейных отношений, если отчужденный родитель не имеет этих памятных вещей в его или ее владении. Кроме того, отчуждающий родитель должен получить образовательные услуги для родителей от программы в течение 4-дневного вмешательства и написать письмо каждому ребенку с указанием своей поддержки в воссоединении ребенка с целевым родителем. В этом письме, которое должно быть одобрено терапевтом TPFF перед тем, как его получит ребенок, отчуждающему родителю дается указание описать положительные качества, которые отчужденный родитель может предложить ребенку, указать важность наличия отчужденного родителя в жизни ребенка и подтвердить ребенку, что он находится в безопасности на попечении отчужденного родителя. Неспособность отчуждающего родителя написать соответствующее письмо, однако, не препятствует дальнейшему вмешательству между ребенком и отчужденным родителем (Gottlieb, 2020).

Вмешательство проводится в Нью-Йорке (США). Программа предпочитает, чтобы ребенок сопровождался отчужденным родителем; однако, если отчуждающий родитель перевозит ребенка, ожидается, что он обменяется приветствиями с отчужденным родителем во время передачи опеки. Если отчуждающий родитель написал одобренное терапевтом письмо ребенку, он затем читает письмо вслух в присутствии терапевта TPFF, ребенка (детей) и отчужденного родителя. Затем отчуждающий родитель уходит, чтобы можно было начать вмешательство. Отчужденному родителю также рекомендуется пригласить членов расширенной семьи, которые ранее имели значимые отношения с ребенком (детьми), для участия в терапии (например, отвергнутые бабушка и дедушка, тети, дяди и двоюродные братья, Gottlieb, 2020).

Интенсивный 3–4-часовой сеанс семейной терапии проводится утром каждого дня вмешательства TPFF, за ним следует обед, а затем дневное мероприятие, которое семья выбирает и выполняет вместе (например, посещение музея или парка развлечений). Терапевт TPFF ведет семью на обед и сопровождает семью на мероприятии каждый день, наблюдает за тем, как члены семьи взаимодействуют друг с другом, и фотографирует семью, наслаждающуюся этим занятием. Фотографии представляют собой запись для суда и отправляются отчуждающему родителю для заверения в безопасности ребенка и его адаптации к отчужденному родителю.

По завершении повседневной деятельности терапевт TPFF и семья расходятся, и члены семьи уединяются вместе в местных домах. Хотя терапевт TPFF остается доступным для семьи в экстренной ситуации, Готлиб сообщает, что этого никогда не происходило. В конце каждого дня терапевт TPFF связывается с отчуждающим родителем, чтобы успокоить ребенка (детей). Если письмо отчуждающего родителя каждому ребенку не было ранее одобрено, терапевт TPFF выявляет проблемы и предлагает отчуждающему родителю еще одну возможность внести коррективы. Терапевт TPFF также обсуждает необходимость участия отчуждающего родителя в индивидуальной терапии и ожидаемые цели терапии.

По завершении 4-дневного вмешательства терапевт TPFF одобряет, а затем сотрудничает с различными местными терапевтами, которые предоставляют услуги по последующему уходу семье (Gottlieb, 2020). Ребенку (детям) и отчужденному родителю необходимо укрепить и углубить свое воссоединение в амбулаторной семейной терапии, а отчуждающему родителю требуется индивидуальное лечение у терапевта, имеющего опыт лечения отчуждения родителей. Индивидуальная терапия отчуждающего родителя проводится и завершается терапевтом, одобренным TPFF, с целью повышения осведомленности о влиянии, которое PAB оказывают на ребенка (детей), для разработки стратегий предотвращения совершения PAB в будущем, для осознания важности другого родителя в жизни ребенка (детей) и активной поддержки отношений между отчужденным родителем и ребенком (детьми). Конечная цель этой терапии - устранить период отсутствия контактов между отчужденным ребенком и отчужденным родителем. Исследования показали, что, если ребенок имеет хотя бы минимальный контакт с нереформированным (не перевоспитанным) отчуждающим родителем, рецидив почти неизбежен (Warshak, 2010, 1018; Reay, 2015).

Ежедневные лечебные процедуры

Использование памятных вещей инициирует терапию в первый день и лежит в основе успешного «прорыва» в восстановлении связи между отчужденным родителем и ребенком (детьми). Терапевт TPFF использует памятные вещи, чтобы «провести семью по переулкам памяти». До этого специализированного терапевтического вмешательства родительский авторитет отчужденных родителей часто серьезно подрывается из-за PAB другого родителя и / или из-за чрезмерных возможностей ребенка (детей) (Harman et al., 2018, 2021) . Роль терапевта TPFF состоит в том, чтобы восстановить родительский авторитет отчужденного родителя путем совместного руководства этой деятельностью с ребенком (детьми), что позволяет родителю и ребенку (и участвующим членам расширенной семьи) повторно испытать друг друга в то время, когда отчужденный родитель и расширенная семья имела большое значение в жизни ребенка. Это символически-экспериментальное вмешательство предназначено для вовлечения детей и отчужденных родителей в обсуждение и получение удовольствия от их прошлых занятий, привязанностей и отношений друг с другом (Gottlieb, 2020).

На второй день семья кратко обсуждает с терапевтом TPFF свои реакции на события предыдущего дня и вечера. Затем воспроизводится видео, которое демонстрирует семейные взаимодействия и динамику, которые обычно возникают при отчуждении родителей. В конце видео терапевт TPFF способствует обсуждению значения для семьи взаимодействий, которые были изображены в видео. Поскольку отчужденные родители обычно защищают детей от родительских конфликтов и судебных разбирательств, это обсуждение обычно является первой возможностью для отчужденного родителя исправить восприятие ребенком семейной истории. События и информация, которые отчуждающий родитель преувеличивали или фальсифицировали для ребенка, деликатно исправляются. Это взаимное обсуждение продолжается между родителем и ребенком до тех пор, пока ребенок уважительно и вежливо излагает мнения и точки зрения. Важно отметить, что обсуждение не патологизирует отчуждающего родителя, а вместо этого сосредотачивается на исправлении воспоминаний об искаженных событиях. Согласно Готлиб (2020), отчужденные дети редко отказываются от запрограммированного отчуждающего сценария; однако после этого обсуждения они, как правило, демонстрируют значительные и положительные изменения в поведении.

Терапевт TPFF начинает третий день с обсуждения событий предыдущего дня и вечера. Затем дополнительное время уделяется дальнейшему выяснению и обсуждению семейного анамнеза. Проигрывается несколько интерактивных видеороликов, которые бросают вызов надежности человеческой памяти и дополнительно демонстрируют легкость, с которой доверенный авторитет может насаждать ложные воспоминания как детям, так и взрослым. Занимательные тесты памяти используются в качестве упражнений, чтобы проиллюстрировать моменты, затронутые в видеороликах. Поскольку отчужденные дети часто убеждены, что их искаженные воспоминания о семейной истории верны, интерактивные видеоролики помогают поставить под сомнение такие воспоминания. Отчужденному родителю также рекомендуется сообщить ребенку, что он понимает, что ребенок был пойман в конфликте лояльности и не смог угодить обоим родителям, что служит оправданием ребенка за то, что он вел себя грубо, обидно и даже иногда жестоко по отношению к отчужденному родителю.

В последний день семье предлагается подумать о событиях и изменениях, которые произошли в ходе вмешательства. Обсуждается семейная жизнь ребенка на попечении отчужденного родителя после завершения программы (например, правила домашнего хозяйства, ожидания и желания ребенка). Затем терапевт TPFF резюмирует ход вмешательства, а также объясняет ребенку условия, при которых контакт с другим родителем может возобновиться. Наконец, рассматриваются вопросы, которые задают члены семьи.

Семьи подключаются к еженедельной амбулаторной семейной терапии с местным терапевтом, имеющим подготовку по лечению отчужденных семей, и терапевт TPFF остается вовлеченным в семьи до тех пор, пока местные поставщики семейных услуг считают это необходимым. Роль терапевта TPFF заключается в том, чтобы помочь местному терапевту поддерживать и усиливать воссоединение и способствовать в конечном итоге значимому вовлечению обоих родителей в жизнь ребенка. Роль терапевта TPFF после вмешательства заключается в том, чтобы также оказывать поддержку и помощь в любых судебных разбирательствах, которые могут быть запрошены или необходимы.

Текущее исследование

Целью данного исследования является изучение того, является ли программа TPFF эффективной для поддержки восстановления и позитивных отношений между отчужденным ребенком (детьми) и отчужденным родителем, а также проверка того, является ли участие в программе безопасным и не наносит вреда ребенку (детям), как утверждают такие критики, как Mercer (2019). Учитывая, что TPFF призван дать толчок процессу воссоединения, долгосрочный успех программы во многом зависит от выполнения отчуждающим родителем постановлений суда и использования поставщиков психологических/психиатрических услуг, которые понимают, как эффективно лечить семьи, в которых отчуждение родителей произошло. Это находятся вне контроля персонала TPFF и не является прямым отражением эффективности самой программы. Поэтому мы в основном сосредоточились на результатах, очевидных в ходе и сразу после завершения программы.

Для оценки этой программы мы проверили следующие гипотезы:

Участие в программе TPFF будет безопасным, поскольку дети, которые сопротивляются и не хотят посещать программу, не причинят себе вреда и не сбегут, когда им будет приказано посещать программу и участвовать в ней вместе с отчужденным родителем.

Участие в программе TPFF не навредит ребенку, так как показатели качества отношений с отчужденным родителем будут стабильными и не будут снижаться во время участия в программе.

Программа поддержит позитивные изменения в отчужденных отношениях между родителями и детьми.

Важно отметить, что все дети в семьях были признаны клинической экспертизой и / или судом серьезно отчужденными до участия в программе. Все дети отказывались или сопротивлялись контакту с отчужденным родителем в течение месяцев или лет и выражали сильное желание не участвовать в программе (например, угрожали членовредительством, самоубийством, убегали). Поэтому мы не ожидали, что за короткое 4-дневное вмешательство по трем параметрам произойдут большие улучшения. Цель TPFF состоит в том, чтобы инициировать восстановление и стабилизацию здоровых отношений отчужденного родителя и отчужденного ребенка, поэтому эффективность была реализована таким образом, что взаимодействие между членами семьи было бы нейтральным или слегка положительным в ходе лечения, что является значительным улучшение с момента постановления суда о вмешательстве TPFF. Мы также не ожидали, что взаимодействия будут отрицательными или станут более отрицательными со временем, что могло бы подтвердить свидетельство «травмирующего» или вредного исхода.

Другой способ определить успех вмешательства - это оценить, поддерживает ли ребенок здоровые отношения с ранее отчужденным родителем в течение долгого времени, и могут ли они восстановить отношения с отчуждающим родителем, которые снова не угрожают потерей их отношения с ранее отчужденным родителем. Как описывалось ранее, эффективность программы сложно оценить, поскольку ее долгосрочная эффективность во многом зависит от выполнения отчуждающим родителем постановлений суда (после временного запрета на изоляцию / запрет на контакты, участие в индивидуальной психотерапии) и участия семьи в соответствующих услугах по уходу. Хотя это и не является изначальной гипотезой, мы хотели сообщить о долгосрочных результатах для этих семей. Таким образом, мы получили информацию от Готлиб (личное сообщение от 27 января 2020 г.) о количестве детей, которые были еще несовершеннолетними и поддерживали отношения с (ранее) отчужденным родителем, и о количестве несовершеннолетних, которые затем смогли сохранить эти отношения. после возобновления контакта с отчуждающим родителем.

ПОЛУЧЕННЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ

Согласно отчетам Готлиб, которые были предоставлены группе оценки, тридцать семей с пятьюдесятью пятью детьми завершили программу TPFF до марта 2020 года.1 Большинство детей серьезно испортили отношения с отчужденным родителем в течение 2-3 лет (76,4% детей), а двое детей были отчуждены от родителей более 5 лет назад. Только одна пара братьев и сестер не соблюдала протокол лечения и поддерживала связь (вопреки постановлениям суда) с отчуждающим родителем в течение 4-дневной программы, поэтому они не восстановили связь с отчужденным родителем. Остальные дети (96,4% из пятидесяти пяти детей) успешно восстановили связь с отчужденным родителем, и их возраст указан в таблице 1. Важно отметить, что многие из успешных воссоединений были сделаны с подростками от 16 лет и старше. (32,7% детей).

После того, как дети достигают совершеннолетия (которое в Соединенных Штатах составляет 18 лет), они больше не связаны судебными постановлениями о вмешательстве TPFF. В результате мы проверили, остались ли те дети, которые еще были несовершеннолетними в марте 2020 года (n = 39), после участия в отношениях со своим ранее отчужденным родителем. Все эти дети все еще поддерживали контакт с ранее отчужденным родителем, и двадцать девять из тридцати девяти детей снова вступили в контакт с отчуждающим родителем (по состоянию на март 2020 года приказы о секвестрации все еще действовали для тех, кто не контактировал с ними). Из тех детей, которые стали взрослыми, шестеро смогли поддерживать отношения с обоими родителями, а двое имели минимальный контакт с отчужденным родителем (что все же было лучше, чем до участия в TPFF). У восьми человек случился рецидив из-за контакта с нереформированным (не перевоспитанным) отчуждающим родителем, который предпочел не участвовать в терапевтических услугах или не следовать постановлениям суда. Все люди, у которых случился рецидив после того, как стали взрослыми, на момент вмешательства были старше 16 лет.

Гипотеза 1

Наша первая гипотеза заключалась в том, что участие в программе TPFF будет безопасным, поскольку дети, участвующие в программе, не причинят себе вреда и не сбегут, когда им будет приказано посещать и участвовать вместе с отчужденным родителем. Чтобы проверить эту гипотезу, мы изучили постановления суда о детях и их поведении по отношению к отчужденным родителям и получили от Готлиб информацию о поведении детей до и во время участия в программе.

Сильно отчужденные дети были описаны как полагающие, что отчужденный родитель был недоброжелательным, жестоким и опасным из-за влияния отчуждающего родителя. Эти дети полностью отвергали отчужденного родителя, отказываясь разговаривать с ними по телефону, заходить в его машину или дом или даже принимать от него еду или напитки. Некоторые дети сбегали из дома или дрались с полицией, когда их пытались принудительно заставить присутствовать на родительских собраниях с отчужденным родителем. В нескольких постановлениях суда говорится, что дети используют враждебную и уничижительную лексику, когда разговаривают со своим отчужденным родителем, называя его по имени и проявляя насилие по отношению к нему. Один ребенок даже заявил, что не будет присутствовать на похоронах отчужденного родителя, если тот умрет.

Эти детали важны, потому что дети в большинстве семей были доставлены в программу TPFF отчужденным родителем (Готлиб, личное сообщение, ноябрь 2020 г.). Другими словами, большинство детей, которые отказались от каких-либо отношений с отчужденным родителем, путешествовали на значительные расстояния по стране и провели с ними несколько часов или дней до вмешательства. Действительно, из судебных постановлений, которые были пересмотрены и для которых были предусмотрены даты завершения программы TPFF, большое количество отчужденных детей передали на опеку отчужденному родителю на срок от недели до 44 дней после завершения программы. Таким образом, был достигнут значительный прогресс на пути к воссоединению между многими детьми и отчужденными родителями от их участия в программе TPFF благодаря постановлению суда, которое защищало детей от патогенного влияния отчуждающего родителя (например, постановление о секвестре, передача опеки). Мы не нашли никаких доказательств того, что дети были в опасности из-за участия в программе. Ни один ребенок в выборке не пытался убежать или причинить себе вред с момента вынесения постановления суда или во время вмешательства. Сообщений о подобном поведении детей после участия в программе также не поступало. Таким образом, эти данные подтверждают нашу первую гипотезу.

Гипотезы 2 и 3

Наши вторая и третья гипотезы были проверены с использованием оценок отчужденного общения родителей и детей, полученных на основе видеозаписей. Наша вторая гипотеза заключалась в том, что участие в программе TPFF не причинит вреда ребенку, и это было проверено путем определения того, были ли показатели качества отношений с отчужденным родителем стабильными по шкалам оценок с течением времени и не снижались ли они во время участия в программе. Тот же анализ обеспечил проверку третьей гипотезы, которая заключалась в том, что программа поддержит позитивные изменения в отчужденных отношениях между родителями и детьми. Положительным изменением будет рейтинг выше среднего по мерам в начале вмешательства, который остается стабильным или улучшается. Опять же, отчужденные отношения между родителями и детьми до решения суда были определены клиническим специалистом и / или судом как серьезно ухудшенные, и поэтому нейтральные или стабильные выше среднего рейтинги по вмешательству будут указывать на то, что программа поддерживала положительный результат изменения отношений, которое началось после передачи опеки / постановления суда и до начала вмешательства. Хотя мы не ожидали значительных изменений в качестве отношений за короткое 4-дневное вмешательство, третья гипотеза также проверила, произошли ли какие-либо улучшения с течением времени.

Таким образом, мы нашли поддержку всех трех гипотез этой оценки программы. Дети, которые участвовали в вмешательстве TPFF, были определены врачом и / или судом как сильно отчужденные от родителей, и в постановлениях суда описывалось очень тревожное и опасное поведение детей, такое как побег от отчужденного родителя. Дети в программе были в безопасности, потому что они не проявляли такого поведения после судебного постановления, во время вмешательства или после этого. Мы также обнаружили, что дети не пострадали от участия в программе, поскольку их отношения с отчужденным родителем были слегка положительными в начале и не ухудшались в ходе вмешательства. Наконец, рейтинги реляционного общения и эмоциональной поддержки были стабильными в ходе вмешательства, а совместное преодоление отчуждения улучшилось, что указывает на то, что программа TPFF, по-видимому, способствовала положительным изменениям в отношениях между родителями и детьми.

ОБСУЖДЕНИЕ

Целью этой оценки было выяснение, является ли программа TPFF для детей, которые были сильно отчуждены от родителей, безопасной, не наносит ли вреда ребенку и поддерживает ли позитивные изменения в отчужденных отношениях между родителями и детьми. Группа независимой оценки рассмотрела постановления суда о вмешательстве, получила подробные сведения о программе, демографическую информацию и информацию о результатах для участников, все из которых были из США, и просмотрела видеозаписи 4-дневного вмешательства для пятнадцати из тридцати семей, которые завершили программу TPFF на период с 2016 по март 2020 года. К сожалению, мы не располагали подробной информацией о доходах семей; однако из-за стоимости программы у них, вероятно, были некоторые финансовые преимущества или ресурсы. Почти все дети (96,4% из пятидесяти пяти детей) воссоединились с отчужденным родителем, что является аналогичным результатом успеха, о котором сообщают другие программы, предназначенные для лечения тяжелого родительского отчуждения (Reay, 2015; Warshak, 2010, 2019).

Мы нашли поддержку первой проверенной гипотезы, согласно которой программа TPFF будет безопасной для детей. Программа предназначена для лечения сильно отчужденных детей, когда ребенок упорно и категорически отказывается от контактов с отчужденным родителем по неоправданным причинам. Такие дети будут прятаться, убегать и / или угрожать членовредительством и другим причинением вреда, чтобы избежать общения с отчужденным родителем (Bernet, 2020), и просмотренные нами судебные протоколы подтвердили, что дети, участвовавшие в программе TPFF отвечают этому критерию, и было вынесено судебное решение о серьезном отчуждении родителей. До вынесения судебных постановлений об участии в TPFF большинство отчужденных детей отказывались видеть отчужденного родителя более 2 или 3 лет, три четверти из них были подростками, они проявляли враждебное и антиобщественное поведение по отношению к отчужденному родителю (например, уничтожили их собственность), и они угрожали причинить себе вред или сбежать, если их заставят жить с отчужденным родителем и посещать программу TPFF.

Примечательно, что среди 15 семей, для которых мы рассмотрели видеозаписи интервенций, в 14 дети были отправлены с отчужденным родителем в программу TPFF. Дети в этих семьях в течение нескольких часов или дней находились под исключительной опекой отчужденного родителя вне влияния отчуждающего родителя, и они не причиняли вреда себе или другим, не убегали и не прятались. Дети также были проинформированы о мерах по исправлению положения, которые были предписаны судом для решения проблемы отчуждения родителей. Хотя в судебных постановлениях эти дети описывались как крайне сопротивляющиеся воссоединению, дети действительно посещали программу со своим отчужденным родителем, а наблюдения вербального и невербального общения, полученные из видео, показывают, что все члены семьи активно участвовали в программе. По словам Готлиб (личное сообщение от 27 января 2020 года ), также не было случаев, когда дети убегали или причиняли себе вред после участия в программе. Таким образом, качественные и количественные данные, которые мы рассмотрели, подтвердили нашу первую гипотезу.

Мы также нашли поддержку нашей второй гипотезы о том, что программа TPFF, по всей видимости, не причиняет вреда ребенку и не вызывает «травм», как утверждали некоторые критики (например, Mercer, 2019), и была аргументом, который использовали адвокаты, представляющие отчуждающих родителей, чтобы суд не принимал постановления об участия в программе при серьезном отчуждении родителей. Оценки реляционного общения, эмоциональной поддержки и коллективного совладания были на удивление выше среднего и положительными в начале вмешательства, которое было начато через несколько дней или недель после постановления суда. Важно отметить, что первоначальное качество взаимоотношений между членами семьи было настолько ухудшено, что часто не было контактов в течение месяцев или даже лет до решения суда. После судебного постановления и необходимой передачи опеки эти члены семьи часто вместе ездили на вмешательство, и их первоначальная оценка мер наблюдения на видеозаписях вмешательств указывает на то, что существенные изменения должны были произойти до начала программы. Наш анализ изменений в общении в отношениях, эмоциональной поддержке и коллективном преодолении отчуждения не указывает на то, что эти рейтинги снижались с течением времени. Таким образом, участие в программе TPFF не вредит детям.

Было бы полезно для будущих исследований посмотреть, какое влияние на результаты оказывает только постановление о передаче опеки и секвестрации, и насколько независимо от этого может влиять только вмешательство, учитывая существенные изменения, которые, по-видимому, произошли между постановлением суда и началом вмешательства. Имеющиеся у нас данные не смогли ответить на этот вопрос. Факты свидетельствуют о том, что отделение ребенка от отчуждающего родителя не наносит вреда в этих тяжелых ситуациях, даже если ребенок испытывает временные страдания (например, Dunne & Hedrick, 1994; Reay, 2015), и что оставление ребенка на попечении отчуждающего родителя позволяет отчуждению продолжаться и становиться более серьезным (Templar et al., 2017). Темплер и др. (2017) отмечают, что данные подтверждают изменение условий опеки в пользу отчужденного родителя как эффективную стратегию для улучшения их отношений с сильно отчужденным ребенком и уменьшения страданий ребенка. Наши результаты подтверждают их вывод, сделанный на основе систематического обзора литературы.

Наконец, мы также нашли поддержку нашей третьей гипотезе, которая заключалась в том, что программа TPFF будет поддерживать позитивные отношения между отчужденным родителем и ребенком. Положительные рейтинги выше среднего для семей, о которых было сообщено в начале вмешательства, оставались стабильными (как описано выше), и, несмотря на то, что интервенция длилась всего 4 дня, семьи продемонстрировали рост коллективного преодоления отчуждения с течением времени. Другими словами, вмешательство помогло членам семьи положиться друг на друга в работе над своим прошлым отчуждением и вместе разработать новые пути вперед.

Программа TPFF стоит недешево и может быть финансово недоступной для многих семей, нуждающихся в вмешательстве в связи с серьезным отчуждением родителей (например, путевые расходы). Таким образом, наши результаты не могут быть распространены на семьи, у которых нет средств для участия. Если удаленный / виртуальный формат эффективен, этот формат может сделать программу более доступной для таких семей.

Таким образом, важно оценить структурированные вмешательства для всех форм жестокого обращения с детьми, включая отчуждение родителей. Эта независимая оценка программы TPFF для сильно отчужденных детей показывает, что вмешательство и участие суда привело к значительным улучшениям во взаимоотношениях отчужденного родителя и отчужденного ребенка, с положительными и стабильными показателями социальной поддержки и взаимоотношений, а также к значительным положительным улучшениям в коллективном преодолении отчуждения. После программы TPFF несовершеннолетние дети, которые были сильно отчуждены, все еще жили с ранее отчужденным родителем или были в контакте с ним. Этот результат также является значительным положительным изменением, потому что большинство этих детей вообще отказывались от каких-либо отношений с отчужденным родителем до участия в TPFF. Хотя это свидетельство является предварительным, программа не была признана опасной для сильно отчужденных детей и, по-видимому, эффективна в выполнении того, для чего она была предназначена, т.е. «быстрого старта» процесса воссоединения с отчужденным родителем. При постоянном соблюдении судебных постановлений и эффективном последующем уходе TPFF является еще одним жизнеспособным и эффективным структурированным терапевтическим вмешательством для семей, в которых произошло серьезное отчуждение родителей.