Ричард Алан Гарднер (28 апреля 1931 -
25 мая 2003 г.) профессор клинической психиатрии в Колумбийском университете,
где он работал с 1963 года до своей
смерти. Известен как талантливый детский психиатр и ученый, открывший и
описавший «синдром отчуждения родителей» (PAS). Гарднер занимал должность
аккредитованного профессора психиатрии в отделении детской и подростковой
психиатрии Колумбийского университета. В течение своей научной карьеры он
опубликовал более 40 книг и 250 статей в различных областях детской психиатрии
и управлял компанией Creative Therapeutics, Inc., которая продавала материалы,
основанные на его теориях. Ричард Гарднер активно работал в области судебной
психиатрической экспертизы, где в качестве эксперта делал заключения более чем
в 400 судебных процессах.
Исследование Гарднером «синдрома родительского отчуждения»
(Parental
Alienation
Syndrome)
было сосредоточено на том, как один из родителей может злоупотреблять своей
властью над ребенком, используя недопустимые формы психического насилия и
психологической манипуляции. Ричард Гарднер был пионером в области, которую до
этого никто не исследовал так тщательно и скрупулезно.
РАСШИРЕНИЕ ПРАВ ДЕТЕЙ В РАЗВИТИИ СИНДРОМА ОТЧУЖДЕНИЯ РОДИТЕЛЯ
Ричард А. Гарднер, доктор медицины
Источник: The American Journal of Forensic
Psychology 20 (2): 5-29 2001.
Опубликовано: 2001 г.
Синдром отчуждения
родителей (PAS) – это психическое
расстройство, которое возникает у детей в контексте споров об опеке над
детьми. Это результат комбинации программирования («промывания мозгов») детей
отчуждающим родителем и собственного вклада детей в кампанию очернения
отчужденного родителя. Центральным фактором, влияющим на участие детей,
является их расширение прав и возможностей, чаще всего благодаря индукторам PAS, но иногда также благодаря
пассивности целевого родителя. В дополнение к этим внутрисемейным факторам
также действуют внесемейные факторы, особенно правовая система и специалисты в
области психического здоровья. В этой статье основное внимание уделяется тому,
как все эти факторы расширения возможностей влияют на этиологию, развитие и сохранение
синдрома родительского отчуждения.
1) Кампания очернения
2) Слабые, легкомысленные и абсурдные обоснования
осуждения родителя
3) Отсутствие амбивалентности
4) Феномен "независимого мыслителя"
5) Рефлексивная поддержка ребенком отчуждающего
родителя в родительском конфликте
6) Отсутствие вины за жестокое обращение и / или
эксплуатацию отчужденного родителя
7) Наличие заимствованных сценариев
8) Распространение враждебности на расширенную семью и друзей отчужденного родителя
В
этой статье я сосредоточусь на расширении прав и возможностей детей, которое
обычно рассматривается в контексте PAS. Расширение прав и возможностей детей
действует в каждом из восьми симптомов. Такое расширение прав и возможностей
обеспечивается прежде всего отчуждающим родителем, который побуждает детей
очернять целевого родителя таким образом, чтобы игнорировать традиционные
правила хорошего поведения и уважения. Расширению прав и возможностей может
помочь и сам отчужденный родитель, если этот родитель пассивен по своему
характеру или становится пассивным из-за страха ухудшения ситуации, если он
(она) будет более активно пытаться сдерживать ребенка PAS. Кроме того,
существует множество внесемейных факторов, которые значительно способствуют
расширению прав и возможностей ребенка. Самым важным из них является правовая
система на каждом уровне, в котором участвует семья. Здесь я конкретно опишу,
как эти факторы расширения прав и возможностей действуют как во внутрисемейной,
так и внесемейной сферах.
Роль отчуждающего родителя в расширении прав и возможностей детей PAS
Основным
источником расширения прав и возможностей детей PAS является программист,
который расширяет права и возможности детей в контексте кампании очернения
(клеветы). Программист пишет сценарии, а дети их декламируют. Есть повторные
репетиции. На самом деле, программисты хорошо знают, что для сохранения
программирования часто требуются «дополнительные занятия». Они хорошо знают,
что здоровые и доброжелательные отношения детей с целевым родителем - лучшее противоядие от ядов, вводимых мозг
ребенка в процессе идеологической обработки PAS. Расширение возможностей можно
увидеть в каждом из восьми основных симптомов PAS. Далее я описываю, как это действует для каждого из
восьми симптомов.
Что
касается кампании очернения , отчуждающий родитель может сказать
целевому родителю в присутствии ребенка (дочери):
«Почему ты не слушаешь ее ?
Разве ты не видишь, что она ненавидит тебя и не хочет быть с тобой?»
«Разве ты не слышишь, что она
тебе говорит? Она говорит, что считает тебя ничтожеством».
«Разве ты не уважаешь желания
своих детей? Она не хочет, чтобы ты был на ее школьном спектакле. Ты что не
можешь понять это своей тупой головой?»
Ребенок
получает право имитировать и повторять
пренебрежительные и очерняющие сообщения программиста относительно целевого
родителя, и для ребенка нет никаких последствий для любых проявлений неуважения
и очернения. Напротив, самые абсурдные объяснения отчуждения никогда не
подвергаются сомнению. Вместо того, чтобы противопоставить ребенку абсурдность
этих причин, отчуждающий родитель может сделать такие комментарии, как «Я
уважаю его (ее) чувства» и «Для нее (него) важно высказать свое мнение».
В
качестве слабых, легкомысленных и
абсурдных объяснений осуждения, ребенок может привести следующие причины, по которым никогда больше не желает
контактировать с отчужденным родителем: «Он часто отрыгивал за обеденным
столом», - однажды он сказал: «дерьмо» и «Она слишком рано заставляет меня
ложиться спать». Отчуждающие родители не
говорят детям PAS, что эти причины
нелогичны и нелепы. Они могут использовать такую логику и
в других сферах, например: «Нет, земля не плоская», «Твоя сестра не заставляла
тебя бить твоего младшего брата» и «Твой учитель не виноват в том, что ты не
выполняешь домашнее задание».
Что
касается отсутствия у ребенка амбивалентности. Детей в здоровой семье
учат, что каждый человек имеет то, что
им нравится в нем, и то, что им не нравится, даже родители. Этот принцип
игнорируется в суждениях детей о целевом
родителе. Детей PAS заставляют поверить, что в этом мире есть один человек,
который является исключением из этого правила. Родитель-жертва может
рассматриваться как воплощение всего зла, когда-либо существовавшего в истории
мира. Отчужденного родителя можно сравнить с Адольфом Гитлером; Саддамом Хусейном; и Иудой, предателем Иисуса Христа. Соответственно, любое горе,
которое можно причинить такому презренному человеку, оправдано и справедливо.
Это способствует расширению прав и возможностей ребенка.
Что
касается феномена "независимого мыслителя" , внедрение этого
понятия является неотъемлемой частью программирования. Отчуждателей традиционно обвиняют в том, что они учат детей
кампании очернения целевого родителя.
Обычно они отрицают такое участие, и дети подхватывают эту защиту и громко
заявляют, что их жестокое обращение с пострадавшим родителем - это их
собственная идея. Они знают, что программист хочет, чтобы они исповедовали
такую независимость, и опасаются, что, если они этого не сделают, они могут
потерять привязанность отчуждающего родителя. Это также способствует расширению
их возможностей. Следовательно, дети заявляют, что они не пассивные слабаки,
рефлексивно повторяющие кампанию очернения за своим родителем. Они также не
марионетки или роботы, автоматически выражающие ненависть к родителю-жертве.
Скорее, они умные, независимые мыслители, у которых есть собственное мнение и
которые пришли к этим выводам без какого-либо влияния со стороны программистов.
Это заблуждение также способствует расширению возможностей детей.
Рефлексивная
поддержка отчуждателя также вносит свой вклад в чувство расширения прав и
возможностей. Это соответствует тому, что в психиатрии называют феноменом
идентификации с агрессором. Слабые люди могут обрести силу, объединившись с
более сильными людьми, даже с людьми, которых они считают вредными и
презренными. Ребенок в основном придерживается принципа: «Если ты не можешь бороться
с ними, присоединяйся к ним».
Отчуждающий родитель признан более мощной силой. Соответственно, ребенок
считает, что присоединение к отчуждателю обеспечит защиту от виктимизации, что явно
является более сильной позицией. Напротив, присоединение к отчужденному
родителю может привести к тому, что ребенок станет жертвой, что, очевидно,
является более слабой позицией.
Что
касается отсутствия вины , детей с PAS учат быть психопатами. Они не
проявляют ни сочувствия, ни эмпатии к чувствам
целевого родителя. Этот дефект позволяет им вести кампанию очернения без
какого-либо чувства снижения самооценки,
которое является неотъемлемой частью вины. Таким образом, отсутствие такой вины
способствует осуществлению кампании очернения родителя и связанного с ней
расширения возможностей. Безнаказанные действия от личной злобы также вызывают чувство расширения
возможностей, независимо от того, насколько отвратительна причина. Вероятно,
лучшими примерами такого поведения в 20
веке были Адольф Гитлер, Иосиф Сталин и Саддам Хусейн.
Заимствованных
сценарии, которые включены в PAS-кампании очернения, являются боеприпасами,
которые повышают эффективность кампании. Дети используют слова, которых обычно
нет в словарном запасе детей этого возраста. Они могут даже не знать, что
означают эти слова, но они знают, что их использование снискало расположение
программиста и может оправдать отчуждение. Четырехлетняя девочка говорит: «Я
никогда больше не хочу видеть своего папу, потому что он проник в меня».
Ребенок не имеет ни малейшего представления о том, что означает слово «проник»
Очевидно, она узнала этот термин от
своей матери, которая включила обвинение в сексуальном насилии в кампанию PAS
по очернению. Ребенок осознает, что это заявление привлечет значительное
внимание всех окружающих ее взрослых, особенно специалистов по защите детей,
полиции и следователей по делам о сексуальных преступлениях в прокуратуре.
Никогда раньше эта маленькая девочка не пользовалась такой известностью. Такие
слова действительно наделяют ребенка силой!
Наконец,
когда кампания распространяется на друзей и родственников потерпевшего
родителя, ребенок получает возможность относиться с неуважением и
пренебрежением к постоянно растущему числу взрослых. Ребенок, который говорит
любящей бабушке по телефону: «Я ненавижу тебя, бабушка. Я больше никогда не
хочу тебя видеть», а затем кладет трубку, знает, что такое жестокое обращение с
бабушкой и дедушкой не повлечет за собой никаких последствий. Фактически,
каждый раз, когда ребенок делает это, программист оказывает ему поддержку и
даже вознаграждает. Это дает ребенку возможность «отчитывать» могущественных
взрослых. Это воплощение фантазии маленького ребенка, который побеждает всех
больших парней по соседству или солдата, который одним мечом побеждает целую
армию.
Роль отчужденного родителя в расширении прав и возможностей детей PAS
В
большинстве случаев PAS в первую очередь является результатом программирования
детей отчуждателем. Однако бывают случаи, когда пострадавший родитель
способствует развитию этого расстройства. Мой опыт показывает, что наиболее
сильно отчужденные родители являются настоящими жертвами и ничего не делают,
чтобы заслужить горе, которое нанесла им симптоматика PAS их детей. Однако есть небольшой процент
целевых родителей , который, к сожалению, способствует расширению прав и возможностей детей. Мой опыт показывает, что пассивность
отчужденного родителя является наиболее
распространенным фактором. Такой целевой родитель может бояться проводить
корректирующую конфронтацию или применять традиционные дисциплинарные меры для
своих детей-PAS, чтобы их ответный гнев еще больше не усилил кампанию
очернения. Затем ответы детей могут быть включены в их кампанию очернения,
например: «Он сказал, что моя мать не говорила мне правду», «Она сказала, что
мой отец промыл мне мозги». Такой родитель может также опасаться, что такой
негативный отзыв станет известен суду и будет рассмотрен судьей как нарушение
установленного судом запрета оскорблять перед детьми другого родителя.
Некоторые
утверждают, что родители-жертвы (особенно мужчины) «просили об этом» и поэтому
заслуживают своей виктимизации. Для меня это эквивалентно тому, что женщины,
которые были изнасилованы, обычно «просят об этом». Некоторые утверждают, что
нарциссизм способствует такой виктимизации. Те, кто делает это утверждение,
обычно основывают свои заключения на клинических впечатлениях. Иногда они могут
ссылаться на тест MMPI, в котором слово нарциссизм
встречается среди множества других характеристик, которые пациент
предположительно демонстрирует на основании результатов теста. Мой опыт
показывает, что диагноз нарциссизма у родителя не может быть оправдан при
использовании более строгих критериев нарциссизма, которые можно найти в DSM-IV
(18). Я не говорю, что никогда не видел нарциссического родителя-жертву PAS. Я хочу сказать, что это
не обычная проблема для них, особенно в том, что касается их вклада в PAS. Но
даже если некоторые из целевых родителей нарциссичны, это не может служить обоснованием
того, что они таким образом оправдывают свою жертву. Некоторые утверждают, что
преследуемые родители способствуют ненависти своих детей к ним своим назойливым
поведением и озабоченностью своими детьми. Те, кто смотрит на ситуацию таким
образом, обычно нечувствительны к тяжелому положению отчужденного родителя, чье
горе и бессильная ярость могут быть
ужасными. Их навязчивость и озабоченность детьми - это реакция на их отчуждение
от детей, а не его первопричина.
Я
наблюдаю детей с PAS с начала 1980-х годов. Единственная негативная модель
поведения, которую я видел, и согласно которой я могу обоснованно заключить, что
отчужденный родитель внес свой вклад в расширение прав и возможностей детей и
кампанию очернения, - это пассивность целевого родителя. На сегодняшний день я
не видел других факторов. Я не утверждаю, что других факторов не существует; Я
лишь утверждаю, что не видел их достаточно часто, чтобы делать какие-либо обобщения
о таком вкладе. Однако именно эта
пассивность способствует расширению прав и возможностей детей PAS.
Роль правовой системы в расширении прав и возможностей детей в PAS
Синдром родительского отчуждения (PAS) -
это в первую очередь продукт состязательной судебной системы. Система основана на теории
о том, что лучший способ узнать «правду», когда противоборствующие стороны
имеют разные мнения по конкретному вопросу, - это представить каждой стороной
свою позицию беспристрастной стороне или трибуналу (судье, группе судей или
жюри). Предположительно, истина проявится в изложении противоположных
аргументов. Первоначально система была разработана для определения того,
действительно ли обвиняемая сторона совершила противозаконное действие, которое
предположительно было совершено. Хотя это может быть полезной системой для
принятия решений в этой сфере (хотя я тоже в этом сомневаюсь), она явно
неприменима для выяснения того, кто лучший родитель, когда они вовлечены в спор
об опеке над детьми. Тем не менее, это система, в рамках которой такие споры
разрешаются в Соединенных Штатах и многих других странах. В другом месте я
подробно описал недостатки этой системы для этой цели (2, 6).
Я
активно участвую в судебных процессах об опеке над детьми с 1963 года, то есть
примерно 38 лет. Я убежден, что такой метод разрешения споров об опеке над
детьми приносит семьям больше вреда, чем пользы. Одна из моих книг полностью
посвящена психологическому пагубному воздействию на детей и их родителей от вовлечения
в эту систему (2). Я считаю, что если бы
суд был полностью недоступен для разрешения таких конфликтов и если бы семье не
было другого места, кроме самих себя, для разрешения этих конфликтов, то в
целом было бы больше пользы, чем вреда. Конечно, найдутся дети, которые
будут полностью незащищены от враждующих родителей и могут быть использованы
как веревки в родительской войне. Однако это число будет небольшим по сравнению
с гораздо большей группой детей, которые будут защищены от пороков враждебной
системы. Кроме того, родителям тоже будет лучше. Хотя борьба сама по себе,
безусловно, психологически травматична, использование зала суда как поля битвы
гораздо более травматично.
К
этой статье относится расширение прав и возможностей, которое правовая система
- особенно состязательная система - предоставляет
детям, оно дополняет полномочия,
предоставляемые детям отчуждающим родителем. В таких спорах судья обычно
назначает третьего поверенного, адвоката, который представляет интересы
ребенка. Иногда этого человека называют представителем ребенка, а иногда - опекуном ad litem
. Хотя эти термины могут использоваться как синонимы, чаще всего суды проводят
резкое различие между этими двумя ролями.
Лицо,
назначенное представителем ребенка,
действует так же, как и представители каждого из родителей. Такие адвокаты не
имеют одностороннего доступа к суду. Они не могут разговаривать с судьей без
присутствия других адвокатов. Кроме того, во время судебного разбирательства
они могут вызывать свидетелей и проводить как прямой, так и перекрестный
допросы, аналогично тому, как это делают адвокаты родителей.
Напротив,
опекун ad litem является назначенным судьей лицом и имеет прямой доступ к
судье. Опекун имеет свободный доступ ко всем сторонам, то есть к адвокатам с
обеих сторон и к родителям, а также к ребенку. Это более свободная и гибкая
роль. В зале суда опекуну ad litem вряд ли разрешат приводить свидетелей и
проводить допросы, хотя я видел некоторые ограниченные разрешения на участие в
такой роли в зале суда.
Опекуны Ad Litem
Я
неоднозначно отношусь к опекунам ad litem и к использованию еще одного
адвоката в состязательных процессах. Из-за того, что я предпочитаю
посредничество, арбитраж и другие методы разрешения споров, которые не
предполагают состязательного разбирательства, я не хочу поддерживать программу,
которая приглашает в битву еще одного представителя. Помимо дополнительных
расходов, вероятно, что еще один адвокат
только усилит конфликт. Тем не менее, я обнаружил, что опекун ad litem может
быть особенно полезен в качестве беспристрастного эксперта (и даже для
стороннего эксперта) в ходе фазы сбора доказательств оценки детско-родительских
отношений. На опекуна ad litem, как правило, можно положиться, если он поможет
получить документы, которые родитель не мог получить самостоятельно, или заручиться
помощью суда в привлечении родителей к участию в экспертизе. Опекун ad litem,
даже в большей степени, чем беспристрастный эксперт, может напрямую общаться с
судьей и, таким образом, может ускорить процесс экспертизы и получить
информацию, которую не так легко получить.
Однако
важно, чтобы судья и представители сторон (люди, участвующие в выборе опекуна ad litem)
были уверены, что выбранный человек знаком с PAS. Выбор опекуна, не знакомого с
PAS, значительно увеличивает риск укоренения PAS у детей. Адвокаты, выступающие
в качестве опекунов в спорах об опеке над детьми, должны переориентировать себя
в отношении того, чему их учили в юридической школе – т.е. ревностно
поддерживать позицию своего клиента. Опекуны ad litem должны понимать, что их
клиенты - дети, и их суждения относительно того, что действительно
отвечает их интересам, могут быть незрелыми.
Опекун
ad litem, не знакомый с PAS, может нанести серьезный психологический ущерб
детям, страдающим этим расстройством. Опекун ad litem, который не знаком с
причинами, проявлениями и надлежащим лечением детей с PAS, может стать
серьезным препятствием в процессе их лечения. Опекун, который гордится тем, что
поддерживает то, что дети, по их словам, хотят, вероятно, увековечит
психопатологию детей, страдающих PAS. Опекун
должен осознавать, что детей с PAS нужно принуждать делать то, что, по их
словам, они делать не хотят. Они должны понимать, что дети PAS хотят
оправданий для контакта со своим отчужденным родителем. Большинство детей с PAS
втайне приветствуют оправдания, которые позволят им вступить в контакт с
отчужденным родителем, особенно когда расстройство относится к легкой и средней
степени тяжести. Они должны сказать отчуждателю: «Я действительно ненавижу ходить в гости (к
целевому родителю), но я боюсь, что, если я этого не сделаю, мистер Х или мисс
Х (опекун) доставят нам неприятности с судьей». Для этого опекун должен
«переключить передачи» и отказаться от
определенных принципов, усвоенных в юридической школе, в отношении того, чтобы
ревностно поддерживать запросы и требования своего клиента. Опекуны всегда
должны осознавать, что клиент - ребенок, а не взрослый.
И
опекуны также должны всегда знать, что клиент - это просто не ребенок, а
ребенок с PAS. Если эти соображения будут приняты во внимание, то опекун будет
комфортно делать прямо противоположное тому, что просит клиент. Опекун ad litem
должен понимать, что интересы детей не обязательно удовлетворяются тому, что
ребенок просит исполнить, а делают то, что действительно лучше для
ребенка. Эти цели могут не совпадать.
Компетентный и этичный опекун скажет суду:
«Я не считаю, что в наилучших
интересах детей, чтобы суд удовлетворил их просьбу о том, чтобы они вообще не
вступали в контакт со своей матерью (отцом). Их лучшим интересам служит то, что
их заставляют видеться с отчужденным родителем несмотря на их протесты,
даже на их энергичные и истерические протесты».
Такой
опекун должен быть доволен критикой детей и должен быть готов быть использован
в качестве предлога для детей, переходящих к предположительно ненавидимому
родителю:
«Я действительно ненавижу
этого адвоката. Он говорит, что я должен навестить своего отца. Я
действительно ненавижу своего отца. Знаешь, мама, я люблю тебя, и я не хочу
туда идти, но он заставляет меня пойти туда».
Таким
образом, опекун служит средством смягчения вины ребенка по поводу нелояльности
к отчуждателю, которая подразумевается готовностью
ребенка посетить целевого родителя.
Правильно
выполняющие свою работу опекуны помогут обучить судей и адвокатов, незнакомых с
PAS. Они убедят оппонентов и суд в важности использования особых терапевтических программ, необходимых
для лечения детей с PAS (13, 16). Затем опекун должен помочь в реализации
специальной программы лечения, назначенной судом. Иногда опекун может выступать
в качестве посредника между назначенным судом нейтральным терапевтом PAS и
судом. Опекун должен быть не только посредником, но должен разъяснять
отказавшимся от сотрудничества родителям юридические последствия их
непокорности для облегчения посещения и добавлял веса предупреждениям и угрозам
терапевта.
Адвокат ребенка
Мой
опыт работы с опекунами ad litem неоднозначен: некоторые делают то, что лучше
для детей, а некоторые игнорируют PAS, рефлекторно поддерживают детей,
независимо от того, насколько патологичны их требования. Мой опыт с адвокатами
по делам детей был неизменно трагичным (и я без колебаний использую это
слово). Все без исключения они решительно и рьяно поддерживают позицию своих
клиентов, игнорируя тот факт, что их клиенты являются детьми PAS, чьи
требования прямо противоположны тому, что хорошо для них, прямо противоположны
тому, что в их интересах. Мои попытки заставить их увидеть, что они развращают
детей, наделяя их полномочиями в значительной степени патологической, остаются
без внимания. Обычно шестилетний клиент PAS говорит отчужденному родителю по
телефону: «Если ты придешь сюда и попытаешься отвести меня к себе домой, я
позвоню своему адвокату», «Если ты не отпустишь меня прямо сейчас домой, я
позвоню своему адвокату». В своих выступлениях в судах я говорил об этом в отношении поверенного по
делам детей, а иногда даже об опекуне ad litem:
«Я уверен, что г-жа X не
поддержит требования детей не ходить в школу, не посещать педиатра и не делать
им прививки. Я уверен, что г-жа X не поддержит детей, если они захотят стрелять
их мать с пистолетом, отравить ее еду или бросить младшего брата в бассейн. Тем
не менее, г-жа X решительно поддерживает желание детей делать одинаково
саморазрушительные вещи - разрушительные для себя и разрушительные для других,
когда она утверждает, что суд должен уважать желание детей не видеть свою мать».
Все
это обычно остается без внимания, потому что юристы глубоко привержены идее,
что юрист должен ревностно поддерживать позицию клиента. Мы видим здесь
прекрасный пример пагубного воздействия на детей полномочий, предоставляемых
правовой системой. Это форма развращения молодых умов, порочность, которая дает
им возможность не только приводить в замешательство отчужденных родителей, но и компрометировать
самих себя, потому что лишение любящего родителя не может не вызвать серьезной
психопатологии как в настоящее время, так и в будущем у этого ребенка.
Детский адвокат
В
последние годы термин " защитник прав детей" приобрел особое
значение. Традиционно этот термин относился к адвокату, который обслуживал
детей в ходе судебных разбирательств. В некоторых юрисдикциях проводится
различие между защитником детей и опекуном ad litem; другие юрисдикции этого не
делают. Эти различия иногда связаны с тем, разрешено ли лицу проводить
перекрестный допрос в зале суда. В последнее время появилась группа лиц, чаще
всего не адвокатов, которые называют себя защитниками интересов детей. Эти люди
могли иметь или не иметь формального обучения какой-либо из традиционных дисциплин
в области психического здоровья. Как
правило, это те, кто машет знаменем «Верьте детям» и принимает за чистую монету
все, что говорят дети.
Защитники
детей тяготеют, в частности, к экспертизам сексуального насилия, где они строго
придерживаются позиции, что «дети никогда не лгут», особенно в сфере
сексуального насилия. Они ханжески проповедуют, что мы должны «верить детям», и
снисходительно смотрят на тех, кто утверждает, что детям, которые обвиняют в
сексуальном насилии родителей, не обязательно верить. Ложное обвинение в
сексуальном насилии является частым побочным продуктом PAS, поэтому такая
позиция может быть чрезвычайно пагубной в ситуациях PAS, когда вероятность
того, что обвинение является правдой, очень мала.
Мой
опыт показывает, что некоторые из этих людей используют свою, казалось бы,
доброжелательную защиту детей, чтобы
излить гнев на мужчин, и по большей
части они происходят из группы чрезмерно рьяных женщин, которые нашли в этой
области прекрасная возможность для этого (19, 20). Другие плохо обучены и /
или простодушны и считают, что они действительно делают благое дело. Какими бы ни были мотивы этих
людей, эксперты в наши дни опасаются пользоваться услугами того, кто называет себя «защитником прав детей». На сегодняшний день я
не видел ни одного защитника прав детей в контексте спора об опеке над
детьми, который был бы полезен детям, чью позицию они защищали. И это было
особенно актуально, когда ложное обвинение в сексуальном насилии возникло как
побочный продукт PAS. Скорее, они предоставили детям патологические возможности
и часто укрепляли бред, связанный с PAS, и даже бред сексуального насилия (19,
21).
Судьи
Судьи
играют важную роль в расширении прав и возможностей детей PAS. Очевидно, судьи
имеют право делегировать и передавать свои полномочия детям легким способом.
Например, судьи обычно предупреждают родителей о том, что они должны строго
воздерживаться от критики друг друга перед детьми. Это замечание часто может
быть передано устно в ходе слушания дела об опеке, и оно обычно включается в
постановления суда. Хотя этот совет сделан из лучших побуждений, он ошибочен.
Все мы, независимо от того, разведены наши родители или нет, должны иметь как
можно более точное представление о наших родителях - как об их положительных , так
и об их отрицательных качествах. Дети склонны идентифицировать себя с
характеристиками своих родителей и безоговорочно принимать их. Они действуют по
принципу: «Если этого достаточно для них, то и для меня». В молодости они
проглатывают весь пакет, так сказать, без разбора, отождествляя себя со многими
качествами родителей, которые не в их интересах. По мере взросления здоровые
дети учатся принимать желательные родительские качества и терпеть или отвергать
нежелательные.
Изощренные
формы очернения целевого родителя в общении с детьми довольно распространены
среди идеологов PAS. Они якобы выполняют приказ судьи не критиковать другого
родителя по отношению к детям. На самом деле, они могут заявить, несколько
ханжески: «Я сказала ему, что есть вещи о его отце, которые я могла бы рассказать
и которые могли бы заставить его
ненавидеть своего отца, но они слишком ужасны, чтобы говорить о них, поэтому я
строго воздерживаюсь от упоминая о них». Ребенок возвращается домой после
недельного свидания с мамой. Отец спрашивает: «Что ты делал на этой неделе со
своей матерью?» Ребенок отвечает: «Она повела меня в Диснейленд». Один отец
отвечает возбужденным тоном и выражением удивления на лице: «Она отвела вас в
Диснейленд?» Послание звучит так: «Тебе определенно повезло, что вы вместе провели
такой замечательный отпуск». Другой отец отвечает недоверчивым тоном и
недоверием на лице: «Она отвела тебя в Диснейленд?» Из ответа следует, что мать
в каком-то смысле глупа или развратна, если могла выбрать такой отдых. Здесь мы
видим, как оба этих отца использовали одни и те же слова, но явно передавали
детям совершенно разные сообщения. Первый передает сообщение о том, что ребенку
действительно повезло иметь такую любящую мать. Второй передает послание о том,
что Бог, должно быть, наказал этого
ребенка, дав ему мать, которая подвергнет его столь отвратительным каникулам.
Невозможно, чтобы постановление судьи эффективно запретило такое общение. И
если судья считает, что координатор собирается защитить детей от такого
общения, то судья наивен. Супервизор не только не сможет защитить детей от
многих внушающих идей PAS коммуникаций, но может поставить под угрозу здоровые
элементы в отношениях между индуктором и
ребенком PAS, несмотря на программирование.
Мой
опыт показывает, что индуктор PAS редко
выполняет приказ судьи не критиковать друг друга в присутствии детей или не
критиковать другого родителя перед детьми. Как правило, они его нарушают
открыто и тайно. Фактически, за весь мой опыт работы с семьями PAS я никогда не
встречал ни одного индуктора, которого пугал бы такой приказ. Я также не видел,
чтобы такие родители были наказаны судом за такое нарушение. Однако я видел
много ситуаций, в которых пострадавший родитель строго его соблюдал. Они не
только опасаются, что суд наложит на них санкцию за то, что они рассказали
детям о лжи программиста, но и опасаются, что их конфронтация будет включена в
кампанию очернения детей и добавит еще больше боеприпасов, которые будут
использоваться против них. Иногда эта неспособность критиковать связана с общей проблемой пассивности со
стороны пострадавшего родителя. В другом месте я подробно остановился на этом
возможном вкладе в PAS со стороны отчужденного родителя (16). Конечным
результатом этого является то, что дети могут позволить себе оскорблять
целевого родителя. Они знают, что
отчуждающий родитель не выполнит постановление суда, чтобы не критиковать
отчужденного родителя перед детьми. И они также знают, что такие выражения не
будут ограничиваться отчуждающим родителем по вышеупомянутым причинам. Таким
образом, мы видим, как этот ошибочный порядок способствует развитию и
сохранению PAS, а также патологическому расширению прав и возможностей детей с
PAS.
Другой
способ, которым судьи способствуют расширению прав и возможностей детей с PAS,
связан с их укоренившимся нежеланием менять опеку над ребенком, даже если PAS
явно присутствует. Индукторы, которые являются основными родителями-опекунами,
хорошо знают, что судьи крайне неохотно меняют статус-кво, особенно когда речь
идет об изменении опеки. Я не утверждаю, что судьи никогда этого не делают; Я
лишь утверждаю, что мой опыт показывает, что смена опеки в делах PAS -
редкость, и родители-жертвы обычно тяжело борются за то, чтобы добиться в суде
передачи опеки и места жительства ребенка. Суды верят детской лжи и
заблуждениям, верят им и тем самым наделяют их полномочиями. И парад
профессионалов в области психического здоровья отговаривает суд от такой
передачи, чтобы эти «нежные души» не расстроились. Отчуждающие родители хорошо
это знают, и эта ситуация побуждает их продолжать свою идеологическую обработку
детей. Таким образом, это дает отчуждающим родителям свободу действий в
отношении процесса программирования и тем самым дает детям возможность
продолжать очернять целевого родителя еще больше.
Связанное
с этим явление - это абсолютный отказ судей применять санкции к подросткам PAS.
В социуме обычно есть условия для несовершеннолетних
правонарушителей. Некоторые подростки направляются в психиатрические
больницы, другие - в колонии для несовершеннолетних. Тем не менее, я
никогда не видел случая, чтобы такое распоряжение было бы предписано для
ребенка PAS, каким бы противоправным его поведение не было. Я вообще не рекомендую помещать таких
молодых людей в такие центры на длительное время. Скорее, я уверен, что
посещение на час или два поможет большинство из них отрезвить и значительно
уменьшить их продолжающееся оскорбительное отношение к целевому родителю.
Детям
PAS нужны оправдания, чтобы дать программисту возможность сократить свои
кампании PAS и даже воздержаться от них. Они должны сказать программисту: «Я
действительно ненавижу ходить туда, но мне лучше пойти, потому что судья
сказал, что если я этого не сделаю, он поместит меня в центр содержания под
стражей несовершеннолетних» или «Я действительно ненавижу его, но я пойду туда
только потому, что знаю, что судья накажет тебя, если я не сделаю этого». Если
предупреждения судьи являются несерьезными и пустыми, они не действуют. Однако,
если мать и ребенок знают, что судья серьезно относится к применению санкций,
скорее всего, произойдут изменения. К сожалению, мне очень трудно заставить
судей высказывать серьезные угрозы, угрозы с осуждением. Меня часто критикуют
за использование слова « угроза». Точно так же меня часто критикуют за
то, что я даже упоминаю термин «центр содержания под стражей для несовершеннолетних»
для этих детей. Всем нам нужны угрозы. Если вы не оплатите счет за
электричество, они отключат электричество. Если вы не выплатите ипотеку, вы
можете потерять дом. В жизни должны быть последствия за свои действия. Люди
должны нести ответственность. Дети PAS обходят этот важный жизненный принцип,
столь важный в цивилизованном обществе. Их поощряют быть нецивилизованными,
потому что они не несут ответственности. Их полномочия развращают их.
Мой
опыт показывает, что примерно в 10% случаев PAS возникают ложные обвинения в
сексуальном насилии (3, 21, 22, 23). И такие обвинения наделяют детей огромной
силой. В середине 80-х, когда я впервые заговорил об этом явлении, судьи в целом
не верили мне. С годами суды все больше осознают эту распространенную
порочность. Хотя я с меньшей вероятностью признаю такие обвинения
обоснованными, мой опыт показывает, что судьи редко полностью отклоняют
обвинение, но, даже когда они не находят доказательств сексуального насилия,
все равно рекомендуют посещения под присмотром. Один из самых известных
примеров - дело Вуди Аллена. Суд не признал Вуди Аллена виновным в
изнасиловании дочери Миа Фэрроу; однако посещение под наблюдением все же было назначено.
К
судье, имеющему репутацию защищающего нас от извращенцев, который сажает их за
решетку, если есть хотя бы малейшее подозрение, что они изнасиловали наших
детей, обычно будут относиться с одобрением и благодарностью. Напротив, тот,
кто позволил хотя бы одному извращенцу бродить по улицам, не может быть
повторно назначен или переизбран. В таких обстоятельствах судьи часто не
рискуют. Есть судьи, которые открыто делали заявления в этом роде: «Если есть
хоть одно свидетельство, что этот
человек изнасиловал ребенка, я сделаю все, что в моих силах, чтобы удалить его
(ее) из общества». Для достижения этой
цели игнорируются конституционные гарантии надлежащей правовой процедуры.
Принцип наших отцов-основателей, согласно которому мужчина невиновен, пока его
вина не доказана, в основном игнорируется. В этих случаях мужчина виновен до
тех пор, пока не будет доказана его невиновность. Принцип, согласно которому
предпочтительнее, чтобы сотня виновных были освобождены, чем один невиновный
человек был заключен в тюрьму, полностью изменен: скорее сотня невиновных будет
признана виновной, чем один виновный может быть освобожден. Такие судьи
получают положительные отзывы от истеричных родителей и тем самым повышают
вероятность повторного назначения или переизбрания. Одним из результатов этого
является то, что маленькие дети получают возможность сажать взрослых в тюрьму.
В другом месте я подробно остановился на этом вопросе (19).
Роль служб защиты детей в расширении прав и возможностей детей PAS
Ранее
упоминалось о выдвижении обвинения в ложном сексуальном насилии в рамках PAS.
Важнейшее значение для успеха такого приема имеет служба защиты детей. Хотя нам, безусловно,
нужны службы защиты детей (CPS), особенно потому, что жестокое обращение с
детьми (включая сексуальное насилие) является довольно распространенным
явлением, нет никаких сомнений в том, что люди, которые работают в таких службах,
часто чрезмерно усердны и ошибаются, считая, что обвиняемая сторона
действительно виновата. Хотя за последние 15–20 лет ситуация постепенно
улучшилась, мой опыт показывает, что люди, работающие в таких службах, все еще,
вероятно, будут чрезмерно усердны и ошибаться, полагая, что насилие имело
место. Они по-прежнему используют
анатомические куклы, диаграммы тела и другие приемы, которые имеют сексуальный
подтекст и помогают ребенку делать комментарии, которые приводят к заключению,
что сексуальное насилие имело место. И хотя они заявляют, что больше не
используют наводящие вопросы, все видеозаписи их интервью, которые я видел (и я
без колебаний использую слово все ), изобилуют наводящими вопросами.
Хотя эксперты CPS обычно заявляют, что они не используют наводящие вопросы,
они, как правило, не знают, что такое наводящий вопрос, и по-прежнему задают
вопросы, которые провоцируют детей на сексуальные ответы (24 ).
Здесь
действует не просто наивность. Чем больше такие исследователи приходят к
заключению, что сексуальное насилие имело место, тем больше они могут требовать
денег для финансирования своих услуг.
Любой, кто утверждает, что эти люди слишком остро реагируют и что детей,
подвергшихся сексуальному насилию, не так много, как они заявляют,
рассматривается как противник защиты детей, подвергшихся насилию, и, возможно,
имеющий какие-то педофильные
наклонности. Соответственно, финансирование выросло на много миллионов, если не на
миллиард долларов. Эта индустрия стала мощным оружием для идеологов PAS.
Фактически, в истории конфликтов при разводе, вероятно, в руки разгневанного родителя никогда не попадало
лучшего оружия, чем обвинение в
сексуальном насилии. Существует целая индустрия, которая в считанные минуты
отправит «бандитов» в тюрьму, чтобы принять меры против предполагаемого
преступника.
Разводящиеся
родители хорошо знают, что убийство ненавистного супруга, как правило, приводит
к серьезным последствиям для убийцы. Однако такой разгневанный родитель может
легко вызвать состояние живой смерти для ненавистного супруга в течение
нескольких минут, просто сняв трубку и позвонив в местные службы защиты детей.
Даже когда обвинение в конечном итоге считается «необоснованным», душевная
травма остается - часто на всю жизнь. Какой хороший
родитель захочет, чтобы его ребенок посетил дом другого ребенка, чей родитель
обвиняется в сексуальном насилии?
Сотрудники
служб по защите детей значительно
расширяют возможности детей. Многие машут флажками «Дети никогда не лгут» и
«Верят детям». Каждое высказывание, каким бы абсурдным оно ни было, заслуживает
доверия, особенно если оно касается сексуального насилия. Люди тщательно записывают
эти высказывания, какими бы нелепыми и далекими от реальности они ни были.
Ребенка никогда не воспринимали так серьезно. Ребенку никогда не было столько
внимания. И все это создает патологические возможности. Все, что нужно сделать
ребенку, - это сказать слово о «плохом прикосновении» или о том, как родитель
«коснулся моего интимного места», и все
в комнате останавливаются и замирают. Сразу же, с карандашом и блокнотом в
руке, эти комментарии увековечиваются для потомков. Фотокопии делаются должным
образом, и они раздаются юристам, суду, терапевтам и всем другим
заинтересованным сторонам. Я видел случаи, когда якобы совершались сатанинские
ритуальные злоупотребления. По выходным ребенок гулял по городу, указывая на
различные места, где предположительно имели место сатанинские злоупотребления.
И не только родители сопровождали ребенка, но и люди, защищающие детей, так
называемые «защитники детей» и «эксперты» по сатанинскому ритуальному насилию.
Дети редко получают такое посвящение. В другом месте я подробно остановился на
этой проблеме (19).
Обычно
в дело вмешивается и полиция. Допрос ребенка в полиции, прокуратуре и в
отделениях по борьбе с сексуальным насилием может быть несколько пугающим.
Однако интервью также чрезвычайно укрепляют эгоцентризм у ребенка. Все эти важные и влиятельные люди
уделяют пристальное внимание каждой капле, вытекающей изо рта ребенка. Я видел
ситуации, когда эти люди давали таким детям полицейские значки и делали их
«младшими полицейскими» после того, как они делали свои «разоблачения» в
отношении сексуального насилия. Опять же, все больше возможностей. Я не говорю,
что все обвинения в сексуальном насилии являются «пустяками». Я говорю о том,
что большинство, но не все, которые возникают в контексте споров об опеке над
детьми, ложны.
С
самого начала ребенка заверяют, что расследование не имеет никакого отношения к
каким-либо преступлениям. Ребенку скорее говорят, что он (она) оказывает ценную
помощь полиции в привлечении к ответственности извращенца, которым, кстати,
оказывается собственный отец ребенка, мать, отчим или мачеха. Ребенок приходит
к выводу, что обвинение в сексуальном насилии может быть мощным оружием само по
себе, и обвинение не обязательно должно быть инициировано программистом. Я
встречал детей, которые говорили: «Если ты меня накажешь, я позвоню Мэри Джонс
в службу защиты детей и скажу ей, что ты снова изнасиловал меня». К сожалению,
это сработает и может фактически заморозить обвиняемого родителя. Ребенок
знает, что Мэри Джонс может серьезно отнестись к любому обвинению, каким бы
нелепым оно ни было. И Мэри Джонс может заявить, что закон требует от нее вновь
инициировать расследование, даже если к тому времени у обвиняемого может не быть
судимости. «Команда» сексуального насилия приходит в дом, и ребенок пользуется
огромным вниманием и дурной славой. Здесь мы снова видим, как индустрия
жестокого обращения с детьми расширяет возможности этих детей.
Роль терапевтов в расширении прав и возможностей детей PAS
Мой
опыт показывает, что подавляющее большинство терапевтов внесли огромный вклад в
патологическое расширение прав и возможностей детей с PAS. Детские терапевты
традиционно занимают позицию, согласно которой они более чувствительны, чем
другие люди, к потребностям детей, более внимательны, чем другие, к их желаниям,
и поэтому с большей вероятностью будут оказывать им поддержку в их целях и
запросах. Общая проблема здесь в том, что они часто делают все это с таким
рвением, что упускают из виду необоснованность такого «уважения» и уступчивости
к словам детей. Они часто ханжески заявляют, что действительно уважают желания
детей, в отличие от родителей и других
людей в мире, которые на самом деле не уважают желаний детей. Такое
сверх благоговейное отношение к детям часто
способствует расширению прав и возможностей детей-PAS, особенно их кампаний
очернения целевого родителя и часто ложных обвинений в сексуальном насилии.
Некоторые
терапевты считают, что их роль - поддерживать позицию ребенка, какой бы
неразумной она ни была. Следуя этому принципу, они закрывают глаза на
абсурдность слов своих детей-пациентов,
даже если они столь же нелепы, как те, которые часто наблюдаются в
клеветнической кампании PAS. И это, конечно, способствует патологическому расширению прав и
возможностей детей. Распространенная ситуация - это ситуация, когда программист
PAS выбирает терапевта, который вряд ли получит информацию от другого родителя.
Фактически, они будут отбирать терапевтов и будут пользоваться услугами
только тех, кто присоединится к ним против целевого родителя.
Некоторые
терапевты достаточно наивны, чтобы с самого начала согласиться с тем, что
лечение будет храниться в секрете от отчужденного родителя. Я видел много
случаев, когда пострадавший родитель неделями, месяцами и даже годами не мог узнать
о «лечении» ребенка. Компетентные детские психотерапевты знают, что терапевту
важно иметь доступ к обоим родителям, несмотря на их развод. Некомпетентные
терапевты, как правило, не ценят этот важный принцип и тем самым способствуют
расширению возможностей PAS у детей.
Некоторые
считают, что их роль заключается в уважении «восприятия» ребенком происходящего.
Каким бы патологическим ни было это восприятие, как бы оторвано ни было от
реальности, как бы ни было бредовым, терапевт все равно продолжает следовать
восприятию ребенком происходящего. И даже если восприятие ребенка таково, что
отчужденный родитель является презираемым, жестоким, опасным, пренебрежительным
и т. д., терапевт принимает это восприятие
как достоверное и не ставит под сомнение. Фактически, его сомнение в адекватности
такого восприятия происходящего будет рассматриваться как антитерапевтический прием,
потому что он якобы унизит ребенка и передаст сообщение о том, что терапевт не
воспринимает ребенка всерьез. Компетентные психотерапевты признают, что одна из
целей терапии - исправить неправильные представления доброжелательным образом,
не обязательно унижая ребенка. И это, безусловно, можно сделать. Здесь
применима аналогия с собственными детьми. Любящий родитель должен постоянно
критиковать детей, но любовь и привязанность, которые скрываются за критикой,
ощущаются ребенком, и их не унижают. Ребенок осознает, что исправление
неправильных представлений является важным опытом развития и необходимо для
благополучия ребенка.
Такое
«уважение» к «восприятию» ребенка в отношении целевого родителя отличается от
любого другого жизненного опыта ребенка, опыта, в котором другие люди выражают
недоверие и несогласие с восприятием, не имеющим абсолютно ничего общего с
реальностью. И когда здесь действует побочный эффект сексуального насилия, то
результат такого уважения к «восприятию» ребенка может способствовать
обнародованию ложного обвинения в сексуальном насилии. Некоторые из этих
терапевтов в ходе лечения этих якобы подвергшихся сексуальному насилию детей с PAS неоднократно говорят
ребенку, что окружающая среда в офисе «безопасна». Фактически, я видел
ситуации, в которых на объекте есть комната, называемая «безопасной комнатой».
Подразумевается, что предполагаемый преступник настолько безжалостен в своем
желании жестоко обращаться с ребенком, что необходима какая-то защита на
постоянной основе.
Я видел ситуации, когда
предполагаемый преступник был заключен в тюрьму, но ребенку все еще говорили,
что он (она) теперь «в безопасности». Это не может не вызывать у ребенка представления
о том, что обвиняемый по-прежнему опасен и может совершать сексуальные
извращения. Такой подход не может не порождать ненужные страхи, чрезмерную
бдительность и ожидание сексуальных опасностей, когда для этого нет
доказательств. Это антитерапевтический прием, выдаваемый под видом терапевтического. Это также имеет
эффект расширения прав и возможностей ребенка, потому что он передает сообщение
о том, что вокруг есть люди, которые постоянно защищают ребенка от
предполагаемого преступника.
Есть
терапевты, которые придерживаются принципа, согласно которому одна из целей
лечения - высвободить чувства и «выпустить их наружу». Они говорят детям PAS,
что они должны продемонстрировать свою злобу на целевого родителя и что одна из целей лечения - выпустить
гнев. Ребенка поощряют бить кулаками, бить палками и даже выкрикивать
ненормативную лексику. Это якобы терапевтическое лечение. Но это только еще более глубоко укореняет в
мозговых сетях ребенка представление о том, что отчужденный родитель - действительно
презираемый человек. Это побуждает ребенка
еще активнее действовать против этого
родителя и усиливает кампанию очернения. Это также дает эффект патологического
расширения прав и возможностей ребенка, которое происходит при поощрении выражения его гнева.
Те
же терапевты, которые когда-либо заявляют, что они придерживаются
вышеупомянутых принципов уважения к желаниям ребенка, уважения к восприятию ребенка и т.д. обычно
имеют свои пределы в отношении такого предполагаемого уважения. Они не будут
«уважать» желание ребенка, который постоянно отказывается ходить в школу. Они
не будут «уважать» желания ребенка, который хочет принимать наркотики,
употреблять алкоголь, сбегать из дома или бросать младшего брата или сестру в
бассейн. Тем не менее, они полностью уважают кампанию очернения ребенка против
отчужденного родителя и полностью уважают ложное обвинение в сексуальном
насилии. Они не будут уважать уничтожение ребенком их собственного имущества, попытки физического нападения лично на них (особенно с применением оружия)
или поджог их офисов. Они не будут
уважать желания ребенка, который приходит с животным, которое испражняется на
их ковриках или пытается их укусить. Они не будут уважать желание ребенка,
который входит с бейсбольной битой и пытается крушить их приемную. Тем не
менее, они уважают похожее, если не идентичное поведение одного и того же
ребенка, когда оно направлено по отношению к другим, особенно к пострадавшему
родителю в PAS.
Возможная роль отчужденного родителя в расширении прав и возможностей детей в рамках программы PAS
Я
видел много отчетов, в которых эксперты утверждали, что отчужденный родитель внес свой
вклад в свое горе. Некоторые утверждали,
что они «сами просили об этом». Я никогда не видел подобного. Я считаю целевых
родителей настоящими жертвами. Этот комментарий напоминает тех, кто утверждает,
что изнасилованные женщины «просят об этом». Некоторые утверждают, что
отчужденный родитель чрезмерно навязчив, тем самым провоцирует и способствует враждебности детей. Я не видел,
чтобы это было так. Скорее, я считаю, что эти родители страдают от глубокого
чувства беспомощности, и они постоянно пытаются получить доступ к своим детям,
что затем квалифицируется как навязчивость и даже преследование. Некоторые
утверждали, что родители-жертвы нарциссичны и обладают чрезмерным чувством
собственного достоинства. Я еще никогда не видел, чтобы один из таких родителей
удовлетворял критериям DSM-IV для нарциссического расстройства личности.
Однако
я видел пассивность , которая сыграла роль в расширении прав и
возможностей детей с PAS и в развитии PAS. Обычно родители опасаются применения
традиционных дисциплинарных мер, чтобы дети не стали еще более враждебными. Они
опасаются, что любая критика детей или отчуждающего родителя приведет к тому,
что их назовут «лжецами», и это станет частью кампании детей по очернению родителя.
Ситуация усугубляется тем, что суды, как правило, предупреждают родителей,
которые разводятся, никогда не критиковать друг друга в отношении детей.
Соответственно, родитель, который рассказывает детям об их программировании со стороны отчуждателя, может
быть обвинен в нарушении постановлений суда. Соответственно, целевой родитель
боится принять какие-либо меры и рассматривается как человек, которого можно
унижать, высмеивать и игнорировать безнаказанно и без последствий. Таково
унижение, которому подвергается родитель-объект преследования. Эта пассивность,
столь часто навязываемая целевым родителям, способствует расширению прав и
возможностей детей и усилению их симптоматики PAS.
Выводы
Таким
образом, мы наблюдаем расширение прав и возможностей детей, которым нет равных
в истории. Многие бабушки и дедушки говорили мне о своих внуках с симптомами PAS: «Когда я был ребенком, если бы я говорил
с отцом таким образом, он выбил бы из меня душу»: «Это очень плохо, что они больше не могут бить детей. Хорошая порка
вылечит этого ребенка за пять минут », и «В мое время дети никогда не
осмелились бы так говорить со своими родителями. Они бы получили ремнем». Я не
предлагаю вернуться к физическому насилию над детьми. Я предлагаю просто
вернуться к тому моменту, когда применяются разумные и гуманные дисциплинарные
и карательные меры, чтобы дети не могли безнаказанно очернять и унижать своих
отчужденных родителей. Должна быть ответственность. Должны быть последствия.
Без ответственности и последствий не может быть цивилизованного общества. Детей
с PAS программируют на то, чтобы они были нецивилизованными и даже
психопатическими.
Такое
расширение прав и возможностей детей приводит к дефектному познанию ими реальности, нарциссизму, нарушению способности
испытывать сочувствие и эмпатию, неуважению к авторитету, которое в будущем не
может не распространяться на лиц, не являющихся родителями, таких как учителя и
работодатели. Детей PAS часто считают «избалованными мальчишками», и это вполне
оправданно. Мой опыт показывает, что такое развращение этих детей способствует
тому, что они становятся социально отверженными во взрослом возрасте.
Я
описал здесь, как патологические полномочия предоставляются не только
родителями детей с PAS, но и всей сетью психиатров и юристов, которые участвуют
в судебных процессах PAS. PAS - продукт состязательной системы. К сожалению,
доступная система для облегчения симптоматики PAS обычно приводит к углублению
расстройства, добавляя, таким образом, ненужное горе людям, которые уже
страдают от душевной боли.
Литература
1. Gardner, RA: Recent trends in divorce and
custody litigation. Academy Forum (a publication of the American Academy of
Psychoanalysis) 1985; 29(2):3-7
2. Gardner, RA: Child Custody Litigation: A Guide
for Parents and Mental Health Professionals. Cresskill, New Jersey: Creative
Therapeutics, Inc., 1986
3. Gardner, RA: The Parental Alienation Syndrome
and the Differentiation Between Fabricated and Genuine Child Sex Abuse.
Cresskill, New Jersey: Creative Therapeutics, Inc., 1987
4. Gardner, RA: Child custody. In Basic Handbook
of Child Psychiatry, edited by Noshpitz, J.D., Vol. V, pp. 637-646. New York:
Basic Books, Inc., 1987
5. Gardner, RA: Judges interviewing children in
custody/visitation litigation. New Jersey Family Lawyer 1987; 7(2):26ff
6. Gardner, RA: Family Evaluation in Child
Custody Mediation, Arbitration, and Litigation. Cresskill, New Jersey: Creative
Therapeutics, Inc., 1989
7. Gardner, RA: Legal and psychotherapeutic
approaches to the three types of parental alienation syndrome families: when
psychiatry and the law join forces. Court Review 1991; 28(1):14-21
8. Gardner, RA: The Parents Book About Divorce,
Second Edition (paperback). New York: Bantam Books, Inc., 1991
9. Gardner, RA: The Parental Alienation Syndrome:
A Guide for Mental Health and Legal Professionals. Cresskill, New Jersey:
Creative Therapeutics, Inc., 1992
10. Gardner, RA: The detrimental effects on women
of the misguided gender egalitarianism of child-custody resolution guidelines.
The Academy Forum (a publication of the American Academy of Psychoanalysis)
1994; 38(1/2): 10-13
11. Gardner, RA: Recommendations for dealing with
parents who induce a parental alienation syndrome in their children. Issues in
Child Abuse Accusations 1997; 8(3): 174-178.
12. Gardner, RA: Recommendations for dealing with
parents who induce a parental alienation syndrome in their children. Journal of
Divorce & Remarriage 1998; 28(3/4):1-23.
13. Gardner, RA: The Parental Alienation
Syndrome, Second Edition. Cresskill, New Jersey: Creative Therapeutics, Inc.,
1998
14. Gardner, RA: Differentiating between the
parental alienation syndrome and bone fide abuse/neglect. American Journal of
Family Therapy 1999; 27(2)
15. Gardner, RA: Family therapy of the moderate
type of parental alienation syndrome. The American Journal of Family Therapy
1999, 27(3): 195-212.
16. Gardner, RA: Therapeutic Interventions for
Children with Parental Alienation Syndrome. Cresskill, New Jersey: Creative
Therapeutics, Inc., 2001
17. Gardner, RA: The parental alienation
syndrome: Sixteen years later. The Academy Forum (a publication of the American
Academy of Psychoanalysis) 2001; (in press)
18. The American Psychiatric Association,
Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders, Fourth Edition (DSM-IV).
American Psychiatric Association, 1994
19. Gardner RA: Sex Abuse Hysteria: Salem Witch
Trials Revisited. Cresskill, New Jersey: Creative Therapeutics, Inc., 1991
20. Reactive Backlash and OverreactiveBacklash. News
for Women in Psychiatry (a publication of The Association of Women
Psychiatrists), 16(2):3-7,24.
21. Gardner, RA: Psychotherapy with Sex-Abuse
Victims: True, False, and Hysterical. Cresskill, New Jersey: Creative
Therapeutics, Inc., 1996
22. Gardner, RA: True and False Accusations of
Child Sex Abuse. Cresskill, New Jersey: Creative Therapeutics, Inc., 1992
23. Gardner, RA: Protocols for the Sex-Abuse
Evaluation. Cresskill, New Jersey: Creative Therapeutics, Inc., 1995
24. Gardner, RA: Leading stimuli, leading
gestures, and leading questions. Issues in Child Abuse Accusations 1992;
4(3):144-155.
СТАТЬИ ПО ТЕМЕ
Комментариев нет:
Отправить комментарий