А. КУКУЛИС И ДР. ОПРЕДЕЛЯЮЩИЕ ФАКТОРЫ И РЕШЕНИЯ ГРЕЧЕСКИХ СУДОВ ОБ ОБЩЕНИИ РОДИТЕЛЕЙ С ДЕТЬМИ

 

Авторы:

1.  Андреас-Николаос Кукулис, Юридический факультет Фракийского университета Демокрита, 691 00 Комотини, Греция

2. Мария Целлоу, Кафедра судебной медицины и токсикологии, Медицинский факультет, Афинский национальный и Каподистрийский университет, 115 27 Афины, Греция

3.  Василики Ругкала, Департамент управленческих наук и технологий, Школа экономики и бизнеса, Университет Патры, 263 34 Патра, Греция

4.  Флора Бакопулу, Центр подростковой медицины и Кафедра ЮНЕСКО по охране здоровья подростков, Первое отделение педиатрии, Медицинский факультет, Афинский национальный и Каподистрийский университет, 115 27 Афины, Греция

5.  Ставрула Пападодима, Детская больница Святой Софии, 115 27 Афины, Греция

 

Источник https://www.mdpi.com/2227-9032/10/12/2522

Опубликовано 13 декабря 2022 г.

Аннотация

 

Растет понимание того, что разлучение ребенка с одним из родителей после развода ставит под угрозу его развитие и благополучие. Целью данного исследования было определить, как греческие суды рассматривают дела о препятствиях общению со своими детьми отдельно проживающего родителя и какие факторы влияют на судебные решения. Методы: был проведен поиск в греческих юридических базах данных «NOMOS» и «Isokratis», и была оценена связь между судебными решениями, а также способами предотвращения коммуникации и некоторыми параметрами.

Результаты/выводы. За период с 1992 по 2019 год было получено в общей сложности 50 судебных дел о препятствиях  общению с детьми отдельно проживающего  родителя. Результаты показали, что матери чаще обвинялись во вмешательстве  в общение отца и ребенка. Применялись как прямые, так и косвенные методы вмешательства в общение. В случаях одного ребенка чаще применялся метод косвенного вмешательства. На судебные решения не влияли возраст и пол ребенка, пол родителя, препятствующего общению, количество детей, пол ребенка, а также тот же пол ребенка, что и родителя, препятствующего в общении, способ общения.

 

1. Введение

 

Феномен резкого отвержения ребенком одного из родителей, обычно сопровождаемый сильным сопротивлением или отказом от посещения или какого-либо контакта с этим родителем после развода родителей, вызывает все большую обеспокоенность и привлекает большое внимание семейных судов, специалистов и родителей. Термин «синдром родительского отчуждения» (PAS) был предложен Гарднером для описания психического расстройства у ребенка, возникающего почти исключительно в контексте спора об опеке [1]. С тех пор вышеупомянутый синдром обсуждался и подвергался широкой критике как недостаточно обоснованный с научной точки зрения. В то же время растет осознание того, что разлука с одним родителем ставит под угрозу развитие и благополучие детей. Кроме того, термин «родительское отчуждение», по-видимому, часто используется в случаях предполагаемого жестокого обращения с детьми, а психологические инструменты считаются неадекватными для дискриминации родительского отчуждения, жестокого обращения с детьми или плохого воспитания [2].

Развод стал значительным социальным явлением в Греции: с 2008 по 2017 год он вырос на 45,8% за 10 лет. В 2017 году количество разводов составило 19 190 по сравнению с 11 013 в 2016 году, что означает рост на 74,2%. Общий уровень браков и разводов за 2017 год составил 4,7% и 1,8% соответственно. Дети-иждивенцы (до 18 лет) от разведенных браков составили 16 103 человека (64,3% от общего числа детей). Что касается вида развода, то 5325 (27,7%) разводов были оспариваемыми, при этом значительное количество (1012) относилось к серьезному разрыву супружеских отношений [3]. В связи с увеличением количества оспариваемых разводов и количества вовлеченных детей часто возникает вопрос о праве детей на общение с обоими родителями.

Цель настоящего исследования состояла в том, чтобы изучить, как греческие суды рассматривают дела о препятствии  (вмешательстве) общению между родителями и детьми, какие факторы влияют на судебные решения и существуют ли особые случаи, когда в ходе судебного разбирательства возникают обвинения в жестоком обращении с детьми.

 

2. Материалы и методы

 

2.1. Поиск данных

 

Греческие юридические базы данных «НОМОС» и «Исократис» включают анонимные дела и важные тексты законов из греческих судов, обычно депонированные юристами, которые имели с ними дело. Случаи, включенные в вышеуказанные базы данных, были выбраны почти случайным образом и поэтому носят скорее показательный характер ситуации в Греции. Тексты законов включают в себя окончательные судебные решения, в которых также указаны причины, по которым суд пришел к такому выводу. Стоит отметить, что Греция является страной гражданского права, а это означает, что, в отличие от англо-американского общего права, судебные решения основываются только на принятых законах (в форме кодексов или других законодательных актов) (Гражданский кодекс Греции, ст. 1). и международном праве. Греческие юридические базы данных «НОМОС» и «Исократис» характеризуются целостностью данных, безопасностью и возможностью восстановления, что обеспечивает надежность и достоверность исследования. Это официальные юридические базы данных, признанные за точность и согласованность данных. Только уполномоченный юридический персонал имеет право вводить данные, и сохраненные данные также дважды проверяются уполномоченным персоналом для проверки их целостности и выявления ошибок ввода.

Поиск в вышеуказанных правовых базах проводился за период с 1992 по 2019 год по следующим ключевым словам: «общение», «профилактика общения», «отчуждение родителей». Эти ключевые слова использовались по отдельности или в комбинации. Два автора/исследователя (юристы) проводили поиск в разные периоды времени (с временным интервалом между поисками в 3 недели) независимо, чтобы избежать предвзятости. Различий в обнаруженных  случаях не было.

Ни один из авторов никоим образом не участвовал в судебном разбирательстве ни по одному из дел и ничего не знал о личности причастных к делу людей. Как уже было сказано, два автора  — юристы, и два  — судебные медики. В Греции судебно-медицинские эксперты рассматривают дела о жестоком обращении с детьми и знакомы с судебными делами в отношении детей. Еще один автор  — педиатр, специализирующийся на подростковой медицине/детско-подростковой гинекологии, и она также часто участвует в случаях жестокого обращения с детьми. Каждый ученый предложил свою точку зрения на исследование, что привело к более комплексному подходу.

Факторы, извлеченные из базы данных, были следующими:

(1) Пол родителей и количество и пол детей;

(2) судебное решение (принятие предупреждения о связи или нет);

(3) Стратегии, использованные для препятствия  общению, как описано в судебном решении;

(4) Ссылка на термин «родительское отчуждение» в судебном решении;

(5) Воздействие на детскую психологию и способы борьбы с отчуждением, как описано в судебном решении.

Описание психологических последствий в судебном решении было основано на показаниях свидетелей и заключении детского психиатра или психолога (если оно проводилось). Судебное решение касается только наличия или отсутствия препятствий в  общении, поскольку вопрос об опеке над детьми решается в ходе другого судебного разбирательства.

 

3. Результаты

 

3.1. Описательные выводы

 

В общей сложности из баз данных было обнаружено  50 судебных дел о препятствии  общения детей с одним из родителей. Все обвинения были сделаны в контексте разделенных семей, и дети проживали в основном с одним родителем. В 31 (62,0%) случае - один ребенок, в 18 (36,0%) - двое детей и более, в одном (2,0%) случае такие сведения в постановлении не указаны. Недопущенными к общению с родителем детьми были мальчики в 16 (32,0%) случаях и девочки в 20 (40,0%) случаях. В 6 (12,0%) случаях детям обоего пола препятствовали в общении, тогда как в 8 (16,0%) случаях пол ребенка не упоминался. Что касается детского возраста, то в 10 (20,0%) случаях это был возраст до 6 лет, в 20 (40,0%) — от 7 до 12 лет, в 7 (14,0%) — старше 12 лет. Дети разных возрастных групп были в 4 (8%) случаях, возраст неизвестен в 9 (18,0%) случаях.

Мать якобы мешала общению детей с отцом  в 30 (60%) случаях, а отец якобы мешал общению детей с матерью в 12 (24%) случаях. В остальных случаях информация о поле родителя отсутствовала (8 случаев, 16,0%).

Пол родителя, предположительно препятствующего общению, совпадал с полом ребенка/детей в 17 (34%) случаях, тогда как в 20 (40%) случаях было зафиксировано обратное. В остальных случаях информация о поле родителя и/или ребенка/детей отсутствовала (15 случаев, 30,0%).

Что касается способа препятствия общению детей с родителем, то в 22 (44%) случаях зафиксировано прямое вмешательство, в 16 (32%) - косвенное вмешательство, а в 9 (18%) - и то, и другое. Такие данные отсутствовали в 3 (6,0%) случаях. Относительно непосредственного вмешательства были зафиксированы следующие стратегии: отсутствие детей в назначенное время посещения родителем, исчезновение (выезд с детьми), организация внеклассных занятий для ребенка, конфликты, напряженность с другим родителем по поводу общения. Что касается непрямого вмешательства, стратегии, связанные с ребенком, включали пропаганду, напряжение во время контакта перед ребенком и отказ ребенка от общения.

В судебное решение в 11 (22%) случаях был включен термин «родительское отчуждение». В этих случаях решение основывалось на заключении детского психиатра. Кроме того, в 26 (52,0%) случаях суд признал обоснованность ограничения родительского общения и отклонил ее в 24 (48,0%) случаях.

Негативное влияние на детскую психологию отмечалось в 6 случаях: «Негативные эмоции, влияющие на способность ребенка формулировать и выражать свою истинную волю», «Трудности в общении с другим полом», «Враждебность по отношению к другому родителю, негативные эмоции, в т.ч. стресс, гнев, страх», «Страх разочаровать одного родителя при общении с другим».

Обвинения в сексуальном насилии были выдвинуты по двум делам, оба против отца. В первом случае суд решил передать опеку над ребенком матери на основании показаний дочери о сексуальном насилии, хотя имелось заключение психиатра, согласно которому признаков сексуального насилия не было, а, наоборот, имелись. признаки синдрома родительского отчуждения (Апелляционный суд г. Салоники 1008/2008). Во втором случае назначенный эксперт пришел к выводу об отсутствии доказательств сексуального насилия над детьми, но о наличии синдрома родительского отчуждения на поздней стадии, и суд принял соответствующее решение (Court of First Instance of Rhodes 657/2013).

 

3.2. Ассоциации

 

Способы предотвращения общения были статистически связаны с количеством детей (р = 0,041), родителем, препятствующим общению (р = 0,009), упоминанием родительского отчуждения (р = 0,040) и решением (р = 0,028). . В частности, в 81,8% случаев прямого вмешательства и в 46,7% случаев косвенного вмешательства был только один ребенок. Соответствующий процент при использовании как прямых, так и косвенных помех общению составил 44,4%. Прямое вмешательство чаще использовалось матерями (83,3%), чем отцами (16,7%), тогда как косвенное вмешательство использовалось почти в равной степени матерями (46,2%) и отцами (53,8%). Оба способа использовались исключительно матерями. При прямом вмешательстве как способе предотвращения общения детей с родителем в 36,4% случаев упоминался термин «родительское отчуждение», тогда как соответствующие проценты для косвенного вмешательства и для обоих способов составили 18,2% и 45,5%. Что касается связи между решением и способами предотвращения общения, то в 60,0% случаев при прямом вмешательстве такое решение  было принято, тогда как при косвенном вмешательстве и при обоих способах соответствующие проценты составили 16,0% и 24,0%.

С другой стороны, были продемонстрированы недостоверные ассоциации между способами предотвращения общения и возрастом (p = 0,093), полом (p = 0,881), родительским запретом на общение (p = 0,083), тем же полом, что и родитель, препятствующий общению ( p = 0,418) и психологическим воздействием на детей (p = 0,615).

Решения были статистически связаны с психологическим воздействием на ребенка (p = 0,035). При психологическом воздействии на ребенка, связанном с интернализацией (чувство неадекватности, трудности с другим полом), суд принимал коммуникативную профилактику в 83,3% против 20,0%, когда речь шла о переживаниях, связанных с отношениями ребенка с родителями.

 

4. Дискуссия

 

За последнее десятилетие значительно увеличилось количество семей, столкнувшихся с проблемами раздельного проживания и развода, и, в частности, с проблемами контактов между родителями и детьми. Исследование Джонстон подтвердило, что отношение детей к обоим родителям после развода лучше всего описывается континуумом от положительного к отрицательному [6]. Более мягкие формы союза ребенка  с одним из родителей и легкое неприятие другого считаются относительно нормальными даже до развода.

 

Различия в характере

Например, возраст, пол, когнитивные способности, общие интересы, а также практика и стиль воспитания могут привести к тому, что дети будут предпочитать одного родителя другому, хотя такая близость может меняться со временем по мере того, как ребенок становится старше с изменением потребностей и ситуаций развития. Для детей более необычно демонстрировать четкий союз  с одним родителем и желать ограничения контактов с нежелательным родителем после развода. Большинство связанных с одним из родителей  детей не полностью отвергают другого родителя; скорее, они склонны выражать некоторую амбивалентность по отношению к этому родителю, включая гнев, печаль и любовь. В дальнем конце континуума находятся дети, у которых наблюдается крайняя связанность  с одним из родителей, в то время как они сильно и неоправданно сопротивляются или полностью отказываются от контакта с другим родителем без видимой амбивалентности или чувства вины [7,8,9,10].

Считается, что негативное поведение детей и их отношение к родителям имеют несколько детерминант. В проблему вовлечены все стороны — как единомышленники, так и отвергнутые родители — в дополнение к уязвимости самих детей. Отвержение родителей, будь то отец или мать, может быть связано с дефицитом их родительских способностей, который усугубляется, когда родитель чувствует себя бессильным из-за альянса против него/нее. С другой стороны, любимые родители могут способствовать отчуждению ребенка от другого родителя. Было высказано предположение, что поведение матери может разрушить отношения между отцом и ребенком более эффективно, чем поведение отца может разрушить отношения между матерью и ребенком, вероятно, потому, что у матерей более зависимая связь со своими детьми и лучший доступ к ним, и впоследствии у них больше возможностей для общения. оказывать влияние [6].

Помимо факторов, связанных с родителями (воспитание детей, личность, психическое здоровье и т. д.) и их отношениями до и после развода, учитываются детские факторы (возраст, когнитивные способности, темперамент, уязвимость, особые потребности и устойчивость) и состязательный ход судебного процесса также были признаны динамическими способствующими и облегчающими факторами [2].

В заключение можно сказать, что проблема контакта между родителями и детьми — это, как правило, более широкий термин, который охватывает различные типы отношений и поведения родителей и детей, а именно:

(1) Близость к одному из родителей, связанная с возрастом, полом, общими интересами или длительное отсутствие другого родителя, что считается относительно нормальным, иногда даже до развода;

(2) Союз (возникшее из конфликта лояльности) с родителем как механизм преодоления разлуки родителей и мягкого отторжения другого родителя;

(3) Реальное отчуждение (оправданное неприятие), обычно в связи с межличностным насилием и/или жестоким обращением с детьми;

(4) Отчуждение (неоправданный отказ), когда один из родителей может влиять или оказывать давление на ребенка, заставляя его поверить в то, что другой родитель плохой, неправильный или опасный, хотя это не так, что приводит к тому, что ребенок выражает страх, гнев, сопротивление или неприятие по отношению к другому родителю.

В большинстве случаев вышеупомянутые ситуации представляют собой континуум без четких границ и имеют множество серых зон, причем оба родителя (и другие стороны, такие как братья, сестры и другие) вовлечены в их этиологию. С другой стороны, для защиты и благополучия ребенка чрезвычайно важно правильно выявлять и лечить случаи межличностного насилия и жестокого обращения с детьми, а также случаи отчуждения [11,12].

По вышеуказанным причинам одной из самых больших проблем, с которыми сталкиваются судебные психологи, юристы и судьи, является значительное количество случаев, когда дети отказываются от родителей после развода. Учитывая общую неопределенность в этой области, а также неопределенность фактов конкретных дел, многие родители и дети, вовлеченные в эти дела, не получают должного обслуживания со стороны системы семейного правосудия. Решения суда могут быть неэффективными из-за сложности ситуации и отсутствия согласия между двумя сторонами.

«Синдром отчуждения родителя» (PAS) или «отчуждение родителей» использовались в качестве терминов в судах Австралии [11] и в Европе [13] в случаях предполагаемого физического или сексуального насилия над детьми. Основная концепция заключается в том, что один родитель тренирует ребенка выдвигать обвинения в жестоком обращении, чтобы манипулировать результатами суда, хотя родитель знает, что для ребенка нет реального риска. В этих случаях отчуждающее поведение родителей обычно связано с матерями, которых описывают как «манипулирующих, психически нездоровых, страдающих бредом и в конечном итоге причиняющих вред своим детям с намерением наказать отца» [11]. Однако представляется, что в большинстве случаев родители искренне верят, что их ребенок подвергается риску и нуждается в защите, а отчуждающее поведение родителей происходит без намерения разрушить отношения ребенка с другим родителем, хотя такое поведение, в конечном счете, несет ответственность или способствует этому. к этому результату [14]. С другой стороны, следует признать, что обвинения в родительском отчуждении  может часто использоваться жестокими отцами для сокрытия  внутрисемейного насилия и жестокого обращения в судах во время оформления опеки над детьми. Концепция родительского отчуждения была поставлена под сомнение из-за вредного воздействия, которое она может оказать на жертв домашнего насилия, в основном на матерей и их детей [15]. Согласно заявлению экспертов по вопросам дискриминации и насилия в отношении женщин (EDVAW), злоупотребление термином «родительское отчуждение» и другими подобными понятиями и терминами не рекомендуется, поскольку эта тактика может привести к отказу матери в опеке над ребенком и предоставить его отцу, обвиняемому в насилии со стороны интимного партнера таким образом, который игнорирует возможные риски для ребенка [16].

Взвешивание доказательств и мнений экспертов для противодействия ситуации и принятия судебного решения, направленного на обеспечение наилучших интересов ребенка, является невероятно сложной процедурой. Сотрудничество между специалистами в области психического здоровья и семейного правосудия для разработки и реализации эффективных вмешательств, адаптированных к потребностям конкретной семьи, имеет чрезвычайно важное значение. Общепризнанно, что большой проблемой на практике является проведение различия между отчуждением (неоправданным отказом) и реальным отчуждением (оправданным отказом из-за межличностного насилия или жестокого обращения с детьми). Однако существуют разногласия по поводу того, в какой степени суды по семейным делам могут реагировать на дела об отчуждении и межличностном насилии, а также как они могут сбалансировать риски их невозможности выявить [2,17]. Дифференциация между жестоким обращением с детьми и/или насилием в семье и различными уровнями проблем в контакте между родителями и детьми (включая родительское отчуждение) требует тщательного скрининга, оценки и рассмотрения поведения родителей и детей всегда в контексте многочисленных и взаимосвязанных социально-бытовых проблем. политические, семейные, партнерские и индивидуальные факторы. Дифференциация характера и серьезности проблем с контактами между родителями и детьми, хотя в большинстве случаев это сложно, имеет решающее значение для определения наиболее подходящего вмешательства [18,19].

Согласно греческому законодательству, ответственность за несовершеннолетнего, а именно ребенка до 18 лет, представляет собой как право, так и обязанность родителей, которые, в принципе, должны осуществлять ее совместно. Родительская ответственность включает в себя воспитание, надзор, образование и обучение ребенка, а также определение места жительства ребенка (Гражданский кодекс Греции, статья 1510). Таким образом, родительская ответственность возлагается на обоих родителей при рождении ребенка и не снимается с одного или обоих родителей, за исключением исключительных обстоятельств. В случае расторжения брака, если родители не приходят к соглашению о порядке осуществления ответственности и распределения конкретных прав и обязанностей, указанные вопросы урегулируются судом. Согласно статье 1520 Гражданского кодекса Греции, родитель, с которым не проживает ребенок, сохраняет за собой право на личное общение с ним. В соответствии с указанной статьей родители не вправе препятствовать общению ребенка с его дальними родственниками по восходящей линии родственниками, если на то нет серьезной причины. Бабушка и дедушка имеют такое же самостоятельное право на личный контакт с ребенком (внуком) даже в случае смерти родителя, являвшегося их ребенком. Нарушение вышеуказанного права влечет за собой наказание в виде личного задержания и/или штрафа (статьи 950 и 947 Гражданско-процессуального кодекса Греции). В Греции дела, касающиеся обвинений в препятствовании общению между родителями и детьми, доходят до судов обычно после иска одного из родителей.

Согласно греческому законодательству, в случае, если несовершеннолетний стал жертвой домашнего насилия, по требованию другого родителя, близкого родственника ребенка, прокурора или даже ex officio суд может предписать любые надлежащие меры для предотвращать любые формы насилия над ребенком (Закон Греции 3500/2006, статьи 12, 18). Эти меры включают ограничение родительских прав для  одного из родителей полностью или частично или удаление правонарушителя из семейного дома. Суд также может запретить ему приближаться к детским домам или даже к школам. То же самое, конечно, относится и к любому другому виду насилия, сексуального или психологического, или пренебрежения [20]. Судебные решения должны соответствовать стандарту наилучших интересов ребенка, поскольку это вытекает из статьи 3 Конвенции Организации Объединенных Наций о правах ребенка [21]. Решение об ответственности родителей принимается в ходе другого судебного разбирательства, одновременного или раздельного с судебным разбирательством по предотвращению общения родителей и детей.

В настоящем исследовании мы (а) обсуждали проблемы общения родителей и детей, уделяя особое внимание предотвращению (вмешательству) общения родителей и детей и отчуждению родителей; (b) указали  опасения, возникающие в связи с обвинениями в жестоком обращении с детьми во время судебного разбирательства; и (c) рассмотрели зарегистрированные случаи препятствий отдельно проживающему родителю общению с детьми, достигшие греческого суда тс и определили их характеристики, а также факторы, которые могли повлиять на судебное решение. Всего в греческих юридических базах данных с 1992 по 2019 год было обнаружено таких 50 дел. Очевидно, что не все дела включены в вышеуказанные базы данных, и даже в существующих отсутствуют многие детали из-за Закона о защите персональных данных. Это два методологических ограничения, которые мы должны учитывать, прежде чем интерпретировать результаты и делать выводы. Однако, даже при наличии вышеуказанных ограничений, мы считаем, что эти результаты показательны для ситуации в Греции.

В нашей выборке матери якобы чаще препятствовали общению детей с отцами (60% случаев), что хорошо описано в литературе. Дети в разводящихся  семьях продемонстрировали больше свидетельств союза  со своими матерями и, соответственно, больше свидетельств отвержения своих отцов [6]. В своем исследовании судебных решений по семейному праву в США Мейер и Диксон обнаружили, что 82% исков об отчуждении были поданы отцами. Это согласуется с тем фактом, что большинство родителей, начиная с первичной опеки (75%), были матерями [22]. Препятствия  общению родителя с детьми  в основном связано с родителем, с которым проживает ребенок, но «греческие суды по семейным делам обычно отдают предпочтение матерям в судебных разбирательствах по опеке над детьми даже в тех случаях, когда проживание с отцом явно отвечает интересам ребенка» [23].

В большинстве случаев (62,0%) в разлученной семье был только один ребенок. Особенно в период после разлуки отношения между матерью и одним ребенком были описаны как склонные к развитию в нарциссическую и симбиотическую связь, затрудняющую необходимую самостоятельность  и достижение идентичности ребенка [24,25]. Интересно и то, что при наличии одного ребенка чаще следует косвенная интерференция, вероятно, из-за отмеченных выше особенностей детско-родительских отношений.

Девочки и мальчики в равной степени участвовали в случаях профилактики препятствий общению с родителями. Однако при изучении возраста детей было замечено, что  большинство из них относится к возрастной группе 7–12 лет (40%). Школьники этого возраста более уязвимы к внешнему влиянию и в то же время могут выражать свое нежелание посещать одного из родителей или даже свою ненависть к нему. Более того, у них нет достаточного когнитивного развития, чтобы сбалансировать диапазон информации, и они проявляют подлинную амбивалентность, чтобы делать собственные выводы [26,27]. С другой стороны, подростки достигли стадии развития и, когда на них давят требования лояльности со стороны противоборствующих родителей, в большей степени способны восстать против родительского авторитета. В этом возрасте они могут сохранять постоянную враждебную  позицию и более склонны к жестким моральным суждениям о родителях [6].

В нашей выборке единственным параметром, значимо связанным с судебным решением, было психологическое воздействие на ребенка. Сообщалось, что у детей/подростков, подвергающихся отчуждающему поведению родителей, проявляются как краткосрочные, так и долгосрочные психологические последствия, включая низкую самооценку, тревогу, депрессию, употребление психоактивных веществ, суицидальные мысли и попытки самоубийства, неспособность к обучению, расстройства сна и питания, недостаток самоуверенности, дистресса, разочарования и отсутствия контроля над импульсами. Отчужденные дети и подростки сталкиваются с проблемами доверия к собственным восприятиям и чувствам, что приводит к неуверенности в себе, глубокой незащищенности и неадекватному развитию независимости и индивидуальности [28,29,30,31].

Остальные параметры (возраст и пол ребенка, пол родителя, препятствующего общению, количество детей, пол ребенка и союз  с родителем, препятствующим общению, способ предупреждения, упоминание отчуждение родителей) не были связаны с судебным решением. Было подтверждено, что на практике отчуждающее поведение родителей связано с женским полом в судах по семейным делам на международном уровне на основе женоненавистнических оценок и предположений [32]. В своем исследовании судебных решений по семейному праву в США Мейер и Диксон обнаружили, что отец, просто заявляющий об отчуждении родителей, в 2,3 раза чаще, чем заявляющая мать, получает положительное решение [22]. Это представляет собой статистически значимое смещение в пользу отцов, которое, к счастью, не было обнаружено в нашем исследовании греческих судов.

Смена опеки из-за предполагаемого отчуждения описана в международной литературе. Мейер и Диксон обнаружили, что заявление об отчуждении может привести к передаче опеки от матери к отцу в 50% случаев, даже если отчуждение не было подтверждено [22]. Что касается наших дел, судебное решение, допускающее запрет на общение между родителями и детьми, может быть использовано в качестве серьезного аргумента со стороны отчужденного родителя для требования опеки над ребенком. Однако в Греции судебное решение об опеке над детьми принимается в ходе другого судебного разбирательства. Это означает, что, к сожалению, мы не смогли изучить последствия решения о запрете общения на решение об опеке над детьми.

Будущие исследования должны расширить эту интересную тему и изучить связь между решением о б ограничении  общения и передачей опеки в Греции. Более того, дела можно было бы фиксировать непосредственно в архивах суда, чтобы получить более крупную и, следовательно, более репрезентативную выборку. Кроме того, особый интерес может представлять сравнительный анализ ситуации до и после применения закона о совместной опеке. Изучение факторов, которые могут повлиять на судебные решения, имеет первостепенное значение, поскольку оно может способствовать устранению предубеждений и установлению более объективного и ориентированного на ребенка способа решения вопроса о назначении опеки.

 

5. Выводы

 

Препятствия общению между отдельно проживающим родителем и детьми считается серьезным и, вероятно, широко распространенным явлением в Греции, учитывая значительное увеличение числа разводов за последнее десятилетие. Прямые и косвенные методы вмешательства в указанное общение используются родителями. Чаще утверждается, что матери препятствуют общению. Судебные решения в Греции, касающиеся предотвращения общения между родителями и детьми, по-видимому, не зависят от нескольких факторов, таких как возраст и пол ребенка, пол родителя, препятствующего общению, количество детей, ребенок того же пола, что и родитель. препятствующий  в общении, способ препятствования, указание на отчуждение родителей. Настоящее исследование является лишь ориентировочным из-за его вышеупомянутых ограничений, и необходимы дальнейшие исследования для полного изучения ситуации в Греции и помощи в предотвращении отчуждающего поведения между родителями, которое может иметь серьезные последствия для психического здоровья детей.

 

Литература

 

1. Gardner, R.A. Parental alienation syndrome vs. parental alienation: Which diagnosis should evaluators use in child-custody disputes? Am. J. Fam. Ther. 2002, 30, 93–115. [Google Scholar] [CrossRef]
2. Milchman, M.S. How far has parental alienation research progressed toward achieving scientific validity? J. Child Custody 2019, 16, 115–139. [Google Scholar] [CrossRef]
3. Hellenic Statistical Authority. Press Release. Divorce Statistics: Year 2017. Available online: https://www.statistics.gr/documents/20181/297beca8-07b2-40de-ac11-5f768bd87acf (accessed on 1 May 2022).
4. McHugh, M.L. The chi-square test of independence. Biochem. Med. 2013, 23, 143–149. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
5. Berry, K.J.; Mielke, P.W. Monte Carlo comparisons of the asymptotic chi-square and likelihood-ratio tests with the nonasymptotic chi-square tests for sparse r × c tables. Psychol. Bull. 1988, 103, 256–264. [Google Scholar] [CrossRef]
6. Johnston, J.R. Parental alignments and rejection: An empirical study of alienation in children of divorce. J. Am. Acad. Psychiatry Law 2003, 31, 158–170. [Google Scholar] [PubMed]
7. Johnston, J.R.; Sullivan, M.J. Parental alienation: In search of common ground for a more differentiated theory. Fam. Court Rev. 2020, 58, 270–292. [Google Scholar] [CrossRef]
8. Saini, M.A.; Drozd, L.M.; Olesen, N.W. Adaptive and maladaptive gate-keeping behaviors and attitudes: Implications for child outcomes after separation and divorce. Fam. Court Rev. 2017, 55, 260–272. [Google Scholar] [CrossRef]
9. Polak, S.; Saini, M. Children resisting contact with a parent post separation: Assessing this phenomenon using an ecological systems framework. J. Divorce Remarriage 2015, 56, 220–247. [Google Scholar] [CrossRef]
10. Fidler, B.J.; Bala, N. Children resisting post-separation contact with a parent: Concepts, controversies, and conundrums. Fam. Court Rev. 2010, 48, 10–47. [Google Scholar] [CrossRef]
11. Death, J.; Ferguson, C.; Burgess, K. Parental alienation, coaching and the best interests of the child: Allegations of child sexual abuse in the Family Court of Australia. Child Abus. Negl. 2019, 94, 104045. [Google Scholar] [CrossRef]
12. Harman, J.J.; Kruk, E.; Hines, D.A. Parental alienating behaviors: An unacknowledged form of family violence. Psychol. Bull. 2018, 144, 1275–1299. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
13. Lavadera, A.L.; Ferracuti, S.; Togliatti, M.M. Parental Alienation Syndrome in Italian legal judgments: An exploratory study. Int. J. Law Psychiatry 2012, 35, 334–342. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
14. Saini, M.; Laajasalo, T.; Platt, S. Gatekeeping by allegations: An examination of verified, unfounded, and fabricated allegations of child maltreatment within the context of resist and refusal dynamics. Fam. Court Rev. 2020, 58, 417–431. [Google Scholar] [CrossRef]
15. Birchall, J.; Choudhry, S. ‘I was punished for telling the truth’: How allegations of parental alienation are used to silence, sideline and disempower survivors of domestic abuse in family law proceedings. J. Gend. Based Violence 2022, 6, 115–131. [Google Scholar] [CrossRef]
16. Statement by the EDVAW Platform of 31 May 2019 entitled ‘Intimate Partner Violence against Women is an Essential Factor in the Determination of Child Custody’. Available online: https://www.coe.int/en/web/istanbul-convention/-/intimate-partner-violence-against-women-is-an-essential-factor-in-the-determination-of-child-custody-say-women-s-rights-experts (accessed on 30 November 2022).
17. Silberg, J.; Dallam, S. Abusers gaining custody in family courts: A case series of overturned decisions. J. Child Custody 2019, 16, 140–169. [Google Scholar] [CrossRef]
18. Saunders, D.G.; Faller, K.C.; Tolman, R.M. Beliefs and Recommendations Regarding Child Custody and Visitation in Cases Involving Domestic Violence: A Comparison of Professionals in Different Roles. Violence Women 2016, 22, 722–744. [Google Scholar] [CrossRef]
19. Drozd, L.; Olesen, N. Is it abuse, alienation, and/or estrangement? A decision tree. J. Child Custody 2004, 1, 65. [Google Scholar] [CrossRef]
20. Obessi, P. Legal Protection against Domestic Violence in Greece Critical observations. Int. J. Caring Sci. 2008, 1, 7–14. [Google Scholar]
21. United Nations Human Rights; Office of the High Commissioner. Conventions on the Rights of the Child; Adopted 20 November 1989. Available online: https://www.ohchr.org/en/instruments-mechanisms/instruments/convention-rights-child (accessed on 30 November 2022).
22. Meier, J.S.; Dickson, S. Mapping gender: Shedding empirical light on family courts’ treatment of cases involving abuse and alienation. Law Ineq. 2017, 34, 311–334. [Google Scholar] [CrossRef]
23. Bantekas, I. Discrimination against fathers in Greek Child Custody Proceedings: Failing the Child’s Best Interests. Int. J. Child. Rights 2016, 24, 330–357. [Google Scholar] [CrossRef]
24. Bogolub, E.B. Symbiotic mothers and infantilized only children: A subtype of single-parent family. Child Adolesc. Soc. Work. J. 1984, 1, 89–101. [Google Scholar] [CrossRef]
25. Biermann, G. Das Einzelkind in Praxis und Klinik [The single child (author’s transl)]. Klin. Pädiatr. 1975, 187, 109–122. [Google Scholar] [PubMed]
26. Mercer, J. Are intensive parental alienation treatments effective and safe for children and adolescents? J. Child Custody 2019, 16, 67–113. [Google Scholar] [CrossRef]
27. Kuhn, D. Formal operations from a twenty-first century perspective. Hum. Dev. 2008, 51, 48–55. [Google Scholar] [CrossRef]
28. Verhaar, S.; Matthewson, M.L.; Bentley, C. The Impact of Parental Alienating Behaviours on the Mental Health of Adults Alienated in Childhood. Children 2022, 30, 475. [Google Scholar] [CrossRef]
29. Verrocchio, M.C.; Marchetti, D.; Carrozzino, D.; Compare, A.; Fulcheri, M. Depression and quality of life in adults perceiving exposure to parental alienation behaviors. Health Qual. Life Outcomes 2019, 17, 14. [Google Scholar] [CrossRef]
30. Verrocchio, M.C.; Baker, A.J.; Bernet, W. Associations between Exposure to Alienating Behaviors, Anxiety, and Depression in an Italian Sample of Adults. J. Forensic Sci. 2016, 61, 692–698. [Google Scholar] [CrossRef]
31. Sher, L. Parental alienation: The impact on men’s mental health. Int. J. Adolesc. Med. Health 2017, 29, 20150083. [Google Scholar] [CrossRef]
32. Milchman, M.S. Misogyny in New York custody decisions with parental alienation and child sexual abuse allegations. J. Child Custody 2017, 14, 234–259. [Google Scholar] [CrossRef]

 

СТАТЬИ ПО ТЕМЕ

БИЛЛ ЭДДИ. НЕПОНИМАНИЕ РАССТРОЙСТВА ЛИЧНОСТИ В СУДЕ ПО СЕМЕЙНЫМ ДЕЛАМ (ЧАСТЬ 1-2)

Т.С. ГЕРАСИМЕНКО. ЗАМЕТКИ ЭКСПЕРТА-ПСИХОЛОГА О ПРОБЛЕМЕ ОТЧУЖДЕНИЯ РОДИТЕЛЯ В СУДЕ

АДВОКАТ ВИКТОР СПЕСИВОВ О СУДЕБНОЙ ПРАКТИКЕ ПО ДЕЛАМ, СВЯЗАННЫМ С ОТЧУЖДЕНИЕМ РОДИТЕЛЯ

АДВОКАТ ЕВГЕНИЙ ТАРАСОВ О НАЦИОНАЛЬНЫХ ОСОБЕННОСТЯХ СУДЕБНЫХ СПОРОВ О ДЕТЯХ

АДВОКАТ Э.УИЛЬЯМС И ЭКСПЕРТ Э.ДРАНОФФ. 10 ВОПРОСОВ  ОБ ЭКСПЕРТИЗЕ  ОПЕКИ И ОТЧУЖДЕНИИ РОДИТЕЛЕЙ