Доктор Кристина Шарп - доцент коммуникаций в Университете Вашингтона, где она также является директором семейной коммуникации и руководителем лаборатории семейных отношений (FamilyComlab.com). Ее исследования касаются сложных отношений и процессов, посредством которых изолированные (отчужденные) люди справляются с этими нарушениями в своей жизни. Она особенно интересуется проблемой отчуждением ребенка от родителя, а также связанными процессами, такими как обретение нового смысла отчужденным родителем, его психологическая устойчивость.
КОММУНИКАТИВНЫЕ ПРОЦЕССЫ ПРЕОДОЛЕНИЯ РОДИТЕЛЬСКОГО ОТЧУЖДЕНИЯ (В СОКРАЩЕНИИ)
Авторы Кристина М. Шарп, Кайл Ф. Кублер и Тиффани Р. Ван
Источник https://www.researchgate.net/publication/339654248
Journal of Applied Communication Research · Март 2020
Опубликовано в марте 2020 г.
РЕЗЮМЕ
Отчуждение родителей происходит после развода родителей путем умышленного или неумышленного убеждения детей со стороны одного из родителей дистанцироваться от другого родителя или отвергнуть его. Это исследование касается коммуникативных практик, которые позволяют преодолевать отчуждение с помощью Интернет-сообществах. Мы также исследуем отношения между устойчивостью на индивидуальном уровне и на уровне онлайн-сообщества. Выводы из 40 интервью раскрывают коммуникативные практики/процессы, которые позволяют и поддерживают отчужденных родителей как на личном уровне, так и на уровне онлайн-поддержки. Результаты также предполагают, что существует прочная взаимосвязь между практиками обеспечения устойчивости к отчуждению на индивидуальном и общественном уровне. Приводятся теоретические выводы и обсуждаются практические применения.
Независимо от их формы, семьи являются социальной основой любого общества и считаются одними из самых прочных отношений между людьми. В каждой культуре есть система, с помощью которой родители и/или взрослые воспитывают и социализируют своих детей (DeFrain & Asay, 2007). Что произойдет, если это повсеместное учреждение не сможет функционировать? Исследователи сомневаются в пользе ребенку от разрушенных детско-родительских отношений, особенно в контексте отчуждения (см. Scharp, 2019; Scharp and Thomas, 2016). Мало известно об отчуждении родителей, которое происходит после развода родителей, и когда один из родителей намеренно или даже непреднамеренно уговаривает детей дистанцироваться от другого родителя или отвергать его (Scharp, 2016a).
Такие исследования говорят о серьезной проблеме, учитывая, что 13,4% родителей идентифицированы как отчужденные по крайней мере в отношении одного или нескольких детей в недавнем репрезентативном опросе (Harman, Leder-Elder, & Biringen, 2016). Эти родители и их дети должны чаще всего участвовать в длительных слушаниях по вопросам опеки, вести судебные баталии, а иногда даже исполнять назначенное судом воссоединение отчужденного родителя с детьми (Reay, 2015; Sauber, 2013; Warshak, 2010). В частности, отчужденные родители должны осознать тот факт, что как только они развелись, но их дети могут демонстрировать по крайней мере одну из этих пяти форм патологического поведения.
(а) чувство ненависти к отчужденному родителю,
(б) отказ посетить отчужденного родителя,
(в) имеют иррациональные убеждения об отчужденном родителе,
(г) не испытывают чувства вины или раскаяния за свое отношение к отчужденному родителю, и
(д) отказываются прощать отчужденного родителя за прошлые неблаговидные поступки (Darnall, 1998).
Наличие всех 5 форм проведения у детей говорит об отчуждении родителя - экстремальной форме разрушения семейных отношений, которая меняет фундаментальные представления о том, что такое семья, кто в нее входит, и что делать родителям, когда они сталкиваются с подобным разрушением семьи.
Люди, которые сталкиваются с серьезными преступлениями или трагическими событиями, реагируют по-разному. Некоторые люди могут застрять в токсическом повествовании (McAdams, 2006), другие могут участвовать в процессах обеспечения устойчивости на различных уровнях (например, на индивидуальном, семейном и т. д.). Buzzanell (2010 г.) указывает, что человеческая жизнестойкость «сохраняется коммуникативно и через процессы, которые расширяют возможности людей создавать новые нормальности» (с. 9). Другими словами, когда происходят негативные события, стойкие люди (Afifi, 2018) и сообщества (Houston, 2018) участвуют в общении с другими людьми, которые помогают им двигаться вперед. Тем не менее, не у всех есть доступ к одним и тем же ресурсам во время этого периода; но идеология (системы верований) и материальные ресурсы повышают возможности устойчивости в тяжелые периоды некоторых людей и групп (Buzzanell, 2018). Однако исследователи семейного отчуждения предполагают, что идеология прочных детско-родительских отношений может заманить людей в ловушку токсичных семейных отношений (Scharp & Thomas, 2016,2018). Материальные ресурсы также позволяют ограничить способность людей успешно выполнять и поддерживать отношения на расстоянии (Scharp, 2019; Scharp, Thomas& Paxman, 2015 ). В связи с этим коммуникативная теория устойчивости (CTR; Buzzanell, 2018 ) служит эвристической интерпретацией описания процессов устойчивости таким образом, чтобы также признавать роль власти, идеологии и материальных ресурсов, поскольку они связаны со взаимодействием.
Руководствуясь этой теорией, мы решили осветить коммуникативные практики/процессы, которые поддерживают отчужденных родителей как в отдельности, так и с помощью групп поддержки онлайн, а также отношения между этими уровнями. Мы освещаем опыт малоизученного и маргинализованного населения (то есть отчужденных родителей). При этом мы опровергаем предположение о том, что институт семьи (или любой другой институт) устойчив сам по себе. Наконец, мы обращаем внимание на устойчивые способы, которыми люди реагируют на серию хронических межличностных проблем или ситуационные нарушения (см. Buzzanell & Turner, 2003).
Действительно, отчуждение родителей - это уникальный контекст, потому что отчужденный родитель должен неоднократно взаимодействовать с теми самыми людьми, которые стали катализатором их страданий. Для реализации этих целей мы начнем с обсуждения родительского отчуждения.
Литературный обзор
Отчуждение родителей начало привлекать все больше внимания, несмотря на критикуемые методы исследований и отсутствие эмпирических данных (Faller, 1998), на основе своей первоначальной концептуализации в 1980-х годах (см. Gardner, 1982). Это важно, если учесть, что в случайной выборке из 610 взрослых, 13,4% родителей были идентифицированы как отчужденные как минимум от одного ребенка независимо от социально-экономических или демографических факторов (Harman et al., 2016).
Сейчас исследователи приходят к выводу, что отчуждение родителей намного серьезнее, чем когда-то казалось, что побудило клиницистов, исследователей и суды задать вопрос, что это такое - жестокое обращение с детьми, коллективное насилие и / или насилие в семье (см. Kruk, 2018). Baker & Fine (2014) указывают, что отчужденный целевой родитель испытывает страдания от своей беспомощности. В частности, отчужденные родители чувствуют, что их благополучие находится под угрозой из-за невозможности противостоять тактике отчуждения (Balmer, Matthewson, & Haines, 2018 ). Это положение усугубляется по сообщениям о том, что службы охраны психического здоровья в этом вопросе некомпетентны (Baker & Fine, 2014 ).
Несмотря на большинство исследований, характеризующих точку зрения ребенка (см. Baker & Eichler, 2016), ученые только начинают обращать внимание на то, что Poustie, ,Matthewson, & Balmer (2018) называют «забытым родителем». Они обнаружили, что эти отчужденные или целевые родители обсуждают шесть общих событий: (а) тактики отчуждения от детей, (б) эмоциональную и физическую дистанцию от детей, (c) эмоциональные и финансовые затраты, связанные с отчуждением (например, судебные издержки), (г) плохое психическое здоровье и забота о психологическом состоянии своих детей и их благополучии, (д) рассматривают отчуждение как форму семейного насилия и (е) преодоление трудностей.
В частности, они отметили, что отчужденные родители участвовали в различных действиях по преодолению трудностей отчуждения, таких как поиск психотерапии, поиск информации и попытки сохранить надежду. Они приходят к выводу, что многие целевые родители пытаются быть устойчивыми, что побудило их говорить о том, что содействие повышению устойчивости целевых родителей должно быть неотъемлемой частью будущей семейной терапии и вмешательства. Из-за важности устойчивости для отчужденных родителей мы сейчас обратимся к теоретической эвристике устойчивости.
Родительское отчуждение и индивидуальная устойчивость
Утверждалось, что отчуждение родителей - это травмирующий опыт с множеством неблагоприятных психологических факторов (см. Kruk, 2018 ). Этот длительный процесс усугубляется тем, что все родители должны регулярно общаться как со своим бывшим супругом, так и с ребенком либо в суде, либо по решению суда (Reay, 2015; Warshak, 2010). Проще говоря, отчужденным родителям нужно реагировать на серию межличностных событий, которые могут меняться изо дня в день в зависимости от конкретных условий опеки.
Беспомощность и тревога в отношении развития отчуждения, вероятно, также усугубляется для отчужденных родителей из-за неспособности определить, что о них говорят, как восстановить отношения со своими детьми или как остановить рост отчуждения. Культурные ожидания, связанные со смыслом детско-родительских отношений также могут служить препятствием в процессе повышения устойчивости (см. Thomas, 2016, 2018). На основании литературы об отчуждении родителей и детей отчужденные родители желают вернуть себе нормальность в культуре, которая предполагает, что их опыт совершенно ненормальный. Учитывая сложности процесса родительского отчуждения, мы ставим наш первый вопрос:
1: Какие коммуникативные практики / процессы (а) усиливают и (б) ограничивают способность отчужденных родителей создавать новые нормальные условия на индивидуальном уровне?
Родительское отчуждение и устойчивость на уровне сообщества
Родительское отчуждение – это уникальный процесс, поскольку отчужденные родители могут не иметь способности формировать и получать пользу из устойчивости на уровне семьи с учетом их ситуации. Отчужденные родители по определению не имеют также поддержки ни со стороны своего бывшего супруга, ни со стороны детей.
Они не могут объединять свои ресурсы и совместно справляться с тяжелыми обстоятельствами, связанными с отчуждением (см. Afifi, Hutchinson,& Krouse, 2006.). Более того, отчужденные родители, вероятно, будут вынуждены бороться с душевной болью и замешательством, которые связаны с потерей важных отношений, которые не имеют возможности окончания (Scharp & Thomas, 2018). Действительно, исследования показывают, что родители (Agllias, 2011), дети (Scharp, 2016) и ближайшие родственники (Scharp, 2020) сообщают, что другие члены семьи не только бесполезны, но и на самом деле часто усложняют преодоление отчуждения.
Когда людям не хватает семейной поддержки, они могут обратиться к отлайн- сообществу за помощью в преодолении трудностей в отличие от таких ситуаций, как стихийные бедствия, когда люди могут получить помощь от ближайшего окружения.
Устойчивость на уровне сообществ дает комплексную картину коллективного реагирования (Houston, 2018). Как утверждает Houston, «устойчивость сообщества - это в первую очередь коллективная [курсив в оригинале] деятельность, направленная на адаптацию на уровне сообщества» (с.19). Acosta,Chandra, & Madrigan (2017) добавляют, что устойчивость сообщества достигается системным мышлением в этом сообществе и зависит от взаимодействия внутри и между разными уровнями личной устойчивости членов сообщества. Таким образом, устойчивость на уровне сообщества часто является адаптивным процессом, основанном на информации и общении, связи и заботе, а также на компетентности сообщества (см. Norris, Stevens, Pfefferbaum, Wyche, & Pfefferbaum, 2008; Pfefferbaum et al., 2015).
Несмотря на то, что мы знаем об устойчивости сообщества, Houston (2018) выделяет три важные проблемы. Во-первых, он сетует на то, что ученые мало знают о том, что люди внутри сообществ обсуждают и призывает к исследованиям, которые прольют свет на взаимосвязь между устойчивостью на индивидуальном уровне и на уровне сообщества. Во-вторых, он просит ученых обратить внимание на роль социальных сетей в исследованиях устойчивости сообщества. Хотя ссылаясь конкретно на помощь при бедствиях, Tandoc, & Takahashi (2017) утверждают, что социальные сети позволяют людям коллективно делиться своими трудностями и эмоциями после серьезного нарушения жизни. Исходя из этой логики, мы утверждаем, что онлайн-сообщества могут быть особенно актуальны для отчужденных родителей, у которых нет более прочных семейных связей.
Поставим два последних вопроса для исследования:
2 : Какие коммуникативные практики / процессы (а) усиливают и (б) ограничивают способность отчужденных родителей создавать новые нормальные условия на уровне онлайн-сообщества?
3 : Какова взаимосвязь между индивидуальным уровнем устойчивости и уровнем устойчивости онлайн-сообщества?
С одобрения наблюдательного совета и в рамках более крупного проекта по семейному отчуждению мы набрали людей в возрасте (а) 18 лет и старше, (б) которые говорили по-английски, (c) считали, что они отчуждены или у них отчуждены родитель, ребенок и / или брат или сестра, и (d) получили помощь в своих переживаниях, хотя бы частично,
через социальные сети. Из 47 участников, прошедших квалификацию и принявших участие в настоящем исследовании 40 идентифицированы как родители, отчужденные своими детьми, и были включены в этот анализ.
В среднем повествовательные интервью длились 75 минут (SD = 30), что варьировалось от 35 до 160 мин. Каждое интервью записывалось и расшифровывалось авторами и командой научных сотрудников, заменявшие имена псевдонимами. Всего транскрипций 793 страницы с одинарным интервалом. Все участники идентифицированы как члены хотя бы одного онлайн-сообщества, которые в основном состояли из групп Facebook для отчужденных родителей.
Демографические данные участников
Средний возраст родителей составлял 51,5 года (стандартное отклонение = 8,1), и они сообщали о своем отчуждении в среднем на шесть лет. 24 из них женщины и 16 мужчин. Большинство ( n = 38) были белыми. Участники были из 6 стран; 32 человека из США, 4 человека из Канады, а также по 1 человеку из Дании, Южной Африки, Мексики и Новой Зеландии. Наше исследование показывает, что отчуждение родителя - глобальная проблема. Международное распространение проблемы также говорит о более широком использовании терминов коммуникативной устойчивости и способов, которыми социальные сети могут создавать возможности для поддержки устойчивости на уровне сообществ.
Выводы
1: Коммуникативные практики и процессы на индивидуальном уровне
На индивидуальном уровне отчужденные родители участвовали в четырех коммуникативных практиках для создания новых норм: (а) создание нормальных условий, (б) повышение продуктивности деятельности с помощью подавления негативных чувств, (c) получение поддержки, используя общение в сети, и (г) использование альтернативной логики. Затем мы подробно описываем наглядные примеры четырех возникающих типов ограничений устойчивости: (а) идеологические ограничения власти, (б) институционализированное согласие власти на ограничения родителя в правах, (c) ограничения взаимодействия с близкими и (d) психосоциальные ограничения, которые возникли в ответ на наш второй вопрос исследования.
Чтобы сохранить нормальность, отчужденные родители изменили поведение, инициировали новые отношения и разработали новый распорядок дня, который помог им стабилизировать свою жизнь и возвратить им чувство контроля. Беатрис объяснила: «Я пишу им письма каждый день, складываю их в папку, сохраняю для дочери и отдам ей однажды, чтобы она знала, что я всегда думала о ней ... Наверное, примерно раз в месяц я придумываю предлог, чтобы поехать к ней домой и что-нибудь оставить для нее. Будь то пирожные или подарок на День святого Валентина, или рождественскую открытку или другой подарок». (Интервью № 25)
Для Беатрис написание писем и изготовление поделок помогают ей оставаться на связи с дочерью, даже если у нее не всегда получается прямое общение. Другие отчужденные родители выбрали новые хобби, а некоторые даже начали делать то, что нравится их детям, чтобы сохранять чувства (например, интервью №2). Родители сообщили, что наполняют свое время занятиями и создают распорядок дня, который помогает им справиться с отчуждением. Выдвигают на первый план продуктивные действия и подавляяют негативные чувства. Хотя отчужденные родители рассказали, что переживают много отрицательных эмоций, многие смогли подавить эти негативные эмоции, участвуя в продуктивных действиях, которые изменили бы их ситуацию (т.е. используя принцип «передний план-задний план»). Марк поделился: «Лучший шанс, который у меня есть, бороться с тем, что они получают от своей матери, - это быть самым здоровым человеком, которым я могу быть, чтобы они могли подражать мне … и это не самое лучшее, но ... я очень пытаюсь найти время для встречи со своей второй дочерью, чтобы она убедилась, что я положительный и поднимающий настроение». (Интервью № 36)
Хотя Марк поначалу выражал отчаяние по поводу своей ситуации, ему удалось уменьшить свои отрицательные эмоции и сосредоточься на моделировании более позитивного поведения для своих детей. Для других отчужденных родителей, действия принимали разные формы, такие как развитие собственных групп поддержки (например, интервью №8).
Использование социальной поддержки
Для поиска опоры на близких людей и поиска новых отношений для оказания поддержки важным компонентом было использование социального окружения и средств связи. Многие отчужденные родители вспоминали, как их поддерживали друзья. Келли объяснила: «Да, у меня есть друзья по работе, которые помогут мне пройти этот путь» (Интервью №15). Другие отчужденные родители искали профессионального консультанта (например, интервью 1, 7, 8, 13,и т. д.) или новых романтических партнеров. Гарри поделился: «Я снова начал встречаться с женщиной и мне повезло; Я встречаюсь с этой медсестрой, и она духовный лидер в ее церкви. Я был очень активен в церкви. И поэтому я обращаюсь к пастору, прошу особых молитв за моих детей и за себя, и я молюсь на регулярной основе вместе с человеком, с которым я встречаюсь». (Интервью №32).
Таким образом, для многих отчужденных родителей создание новых и поддержание прежних отношений сыграло решающую роль в процессе повышения устойчивости.
Использование альтернативной логики
Наконец, и, возможно, самой интересной темой была возможность использования альтернативной логики. Эта тема имела две разные формы. Во-первых, традиционные убеждения о постоянстве семьи изначально заставляли отчужденных родителей посвятить все свое время и ресурсы решению проблемы отчуждения. Когда они не могли дольше применять эту стратегию, они переключились на попытки сохранить себя и/или то, что осталось от их отношений с детьми. Таким образом, логика сместилась с реакции на отчуждение на самосохранение. Алиса объяснила: «Были такие вещи, в которых это было как своего рода самосохранение, верно? Я не хочу винить детей, но в то же время, пока они не будут готовы, я дошла до того момента, когда я должна прекратить мучить себя. А когда отправляешь открытку - выбрать ее очень сложно, правда? Вы выбираете открытку, пробуете сказать все, что хотите сказать, отправляете им сообщения, а затем ждете ответа? … Вы надеетесь что-то услышать в ответ, а ответа нет. И вот это дошло до того, что я не могу продолжать посылать эти сообщения и надеяться, я жду, что-то изменится». (Интервью №1)
Этот пример иллюстрирует то, как отчужденные родители пришли к пониманию того, что они не могут продолжать тратить всю свою жизненную энергию и ресурсы на борьбу с отчуждающими действиями. В какой-то момент несколько родителей пришли к выводу, что им нужны самоограничения, чтобы выжить и не ухудшить свои отношения. Другая форма альтернативной логики появилась, когда отчужденные родители осознали свои материальные ограничения и преодолели идеологические (религиозные) барьеры, сдерживавшие их личную свободу действий. Хотя это может не казаться продуктивным на первый взгляд, отчужденные родители трудно с справлялись с желанием или верой в то, что они лично могут контролировать свое положение.
Однако некоторые отчужденные родители смогли отказаться от своей «ответственности» ради сохранения своих психических сил времени, надежды и / или Бога. Например, Виктория поделилась, что перестала чувствовать необходимость борьбы против своего бывшего мужа, который отчуждал от нее ее сына, даже несмотря на то, что «он отключил банковские счета, пока я пыталась жить на 900 долларов в месяц» (Интервью №22). Она сказала ему:
«Тебе нужно извиниться перед сыном за то, что он отрекся от меня. И я сказала ему, что Бог воздаст ему по его делам ... Я сказала: «Тебе придется заплатить цену за то, что ты сделал, когда ты когда-нибудь столкнешься с Богом. Достаточно плохо не только то, что ты сделал со мной, но ты это сделал со своим собственным ребенком». (Интервью №22)
Таким образом, Виктория поняла, что не может преодолеть ограничения в отношениях с сыном из-за отчуждения и положилась на Бога, который каждому справедливо воздаст по его делам. Таким образом, признание этих барьеров отчуждения от детей не послужило поводом для отчаяния; скорее, признание этих барьеров помогло отчужденным родителям признать то, что личными усилиями они не могут изменить свою ситуацию. Подобно исследованию McAdams (2006), Бог, возможно, служил путем к преодолению трудностей.
Идеологические ограничения власти
Как упоминалось выше, отчужденные родители были относительно осведомлены о различных типах власти (например, идеологической, институциональной, интерактивной и психосоциальной), что ограничивало их способность создавать новую нормальность. Во-первых, идеологически отчужденным родителям пришлось справиться с нарушением двух культурных ожиданий: (а) только плохие родители забирают у них детей и (б) синтез биологии и постоянства (т.е. семейные отношения не имеют возможности закончиться). Белла объяснила:
«И многие люди, вы знаете, когда разговариваете с ними, и вы им что-то говорите, они вроде смотрят на тебя недоверчиво. Ты чувствуешь это. Я переехала сюда, в этот маленький городок, и школа - крупнейший работодатель, и как это выглядит? Водитель школьного автобуса потерял опеку над своим ребенком; это не очень хорошо выглядит, правда?» (Интервью №2)
С точки зрения Беллы, ей не неприятно слышать отрицательную оценку себя от кого-то. Культурные идеологии (система верований), окружающие родителей и семьи, порождают ожидание отрицательных суждений по поводу отчуждения.
Институциональные ограничения власти
Во-вторых, закон и отсутствие необходимых материальных ресурсов для изменения ситуации служили институциональным ограничением власти для людей, пытающихся действовать. В частности, отчужденные родители часто обсуждали коррумпированную судебную систему, когда местные суды и представители суда (юристы, судьи и опекуны ad litem) отказали им, как родителям. Навигация в сложной правовой системе также служила ограничением. В другом случае, финансовые ограничения, отсутствие ухода за детьми или безработица создавали материальную преграду. Зоя вспоминала:
«Но, как я уже сказала, в то время я просто чувствовала себя в меньшинстве; у него денег намного больше, чем у меня. … Я просто потратиластолько денег на адвоката. Это была большая неудача в моей жизни. У меня сейчас нет сбережений; я должна начать все сначала». (Интервью №24)
Для многих отчужденных родителей проблемы с судом и нехватка материальных средств были комплексной проблемой. Родители пытались вести сложные судебные баталии без достаточных ресурсов и имея мало информации. Воспринимаемая коррупция и судебное вмешательство были широко распространены в интервью (например, Интервью №2, №4, №7, №8, №13, №17, №21, №28, №32, №34, №40 и др.)
Ограничения взаимодействия
В других случаях люди, наиболее близкие к отчужденным родителям (например, другие члены семьи и друзья) создавали самые большие препятствия, когда принимали чью-то сторону, участвовали в юридических баталиях или обвиняли их в сложившейся ситуации (например, во взаимодействии). Келли говорила о предательстве:
«Я сказала своей старшей сестре, что меня оскорбляли ... она сказала, мы, я всегда буду поддерживать тебя Келли, я всегда буду поддерживать тебя в любом деле. Но это было ложью ... и потом моя старшая сестра нашла все электронные письма моему сыну ... Я все ей рассказала о проблемах, которые у меня были с моим бывшим мужем, и именно она полностью предала меня». (Интервью №15)
Этот пример иллюстрирует потери, которые испытали многие отчужденные родители, когда член их семьи вставал на сторону экс-супруга. Келли, например, не только пришлось справляться с потерей ребенка, но также и с предполагаемым предательством со стороны ее сестры. В конечном итоге этот пример касается более крупной проблемы, когда, кроме нарушения отношений в семейной системе, на процесс устойчивости могут повлиять и другие факторы. Этот вывод также потенциально иллюстрирует, почему так много отчужденных родителей чувствовали себя такими одинокими.
Психосоциальные ограничения
Наконец, индивидуальные проблемы с психическим здоровьем, как существующие, так и вызванные отчуждением, создавали физические/психологические ограничения для устойчивости целевых родителей. Эветт поделилась:
«Я начала чувствовать себя немного лучше; потом внезапно просыпаешься и думаешь: «Вот дерьмо, теперь у меня нет детей, и я одна, и у меня ничего нет ». И это привело к очень напряженному периоду депрессии, которая, как мне кажется, тоже способствовала тому, что, возможно, они [ее дети] были нерешительны. «Неужели она будет все время плакать? Что мы увидим?» Но это было, это было ужасно ежедневно». (Интервью №29)
В этом примере Эветт подняла общую проблему; родительское отчуждение - это продолжающийся процесс и меняющиеся его части (например, день плохого психического здоровья) могут постоянно влиять на тяжесть или продолжительность отчуждения. Таким образом, именно это ограничение помогает выяснить, каким образом отчуждение может ослабить чувство устойчивости напряжением, которое еще больше усугубляет отчуждение.
Коммуникативные практики и процессы на уровне онлайн-сообщества
На уровне онлайн-сообществ отчужденные родители участвовали в трех коммуникативных практиках методов/процессов для создания новых норм: (а) обмен опытом, (б) коллективная работа над пониманием отчуждения и (c) общение для оказания поддержки. Мы также детализируем два ограничения, которые возникли в онлайн-сообществах: (а) препятствие возникновению негативных эмоций и (б) общение без поддержки.
Обмен опытом. Во-первых, отчужденные родители нашли в себе силы исследовать чужой опыт работы двумя разными способами (т. е. это подтемы в сообществах). В частности, они обсуждали ценность знания о том, что они не единственные люди, которые испытали отчуждающие действия. Виктория поделилась: «Когда я рассказываю свою историю, мне кто-то сочувствует, ах, это так хорошо, что я просто знаю, что кто-то понимает, что со мной происходило, что я не сумасшедшая, и что это действительно произошло» (Интервью №22).
Таким образом, для большинства отчужденных родителей пребывание в группе было облегчением, что подтверждается существующей литературой, которая иллюстрирует, как онлайн-группы работают в этом случае (см. Thomas, Scharp, & Paxman, 2014 ). Затем они перешли к признанию того, что многие люди пытались справиться с отчуждением от ребенка. Даниэль объяснила,
«Я долгое время думала, что это в первую очередь случается с папами, вы знаете? Их изолируют от своих детей и так далее, и вы знаете, выяснилось, что такое случается и с женщинами» (Интервью №4).
Таким образом, когда отчужденные родители имели собственный опыт, на который можно сослаться, присоединение к онлайн-сообществу помогло им осознать, что это не было личностной характеристикой (например, пол и этническая принадлежность). Они смогли услышать мнение разных людей, расширить свои представления об отчуждении, судебной системе и о том, что значит быть семьей.
Коллективное осмысление Во-вторых, когда люди не понимали, что происходит, что они могут или должны делать в этом случае, группы социальной поддержки служили для людей способом вместе осмыслить свой конкретный опыт. Делрой объяснил:
«Это заставило меня почувствовать себя частью сообщества, у которого была общая проблема, и мы все помогали друг другу ... хотя обстоятельства у всех разные, мы все имеем дело с одной и той же основной темой, которую вы знаете, что отчуждающие родители ненавидят нас больше, чем они любят своих детей». (Интервью №13)
Этот пример иллюстрирует распространенное мнение, что их интернет-сообщество помогло большой группе осознать закономерности в своем опыте. Эти закономерности были полезны в процессе понимания, осмысления опыта.
Общение для оказания поддержки. Наконец, предоставление и получение поддержки от людей, «которые это понимают», были важны для отчужденных родителей в процессе повышения устойчивости. Это проявилось в двух типах социальной поддержки: (а) эмоциональная поддержка и (б) информационной поддержки (например, Cutrona & Suhr, 1992). В частности, отчужденные родители обсуждали чувство утешения, когда их переживания были подтверждены, а их эмоции - признаны.
Когда отчужденные родители сталкивались с препятствиями, с которыми они не могли справиться самостоятельно, они также обращались за советом к своему интернет-сообществу. Кроме того, они также давали советы, как себя вести в том или ином случае, которые дали им успешные результаты. Как оказалось, получение поддержки было не единственной пользой от пребывания в сообществе. Отчужденные родители тоже чувствовали облегчение, когда могли поделиться с другими людьми о том, как они успешно преодолели препятствия, чтобы они также могли преодолеть подобные препятствия (например, интервью №35).
Делиться отрицательными эмоциями. В отличие от людей, у которых было множество ограничений, в Интернете члены сообщества обычно сталкивались только с ограничениями взаимодействия. Иногда, отчужденные родители обсуждали феномен, называемый заражением отрицательными эмоциями, когда другие люди в группе были слишком злыми или грустными, что впоследствии повлияло на их эмоциональное состояние в негативном ключе. Например, Белла объяснила:
«И это было так сложно, и поэтому социальные сети - мой единственный способ связаться с кем-то, но там никого нет, потому что все такие злые. А я не могу разговаривать с злым человеком, потому что они не там, где я, и разговор с рассерженным человеком меня просто злит».
В самом деле, это была самая большая проблема, которую отчужденные родители определили как препятствие для обсуждения в группе с другими отчужденными родителями. Реже отчужденные родители обсуждали два негативных варианта общения в сети. Первый относился к получению того, что они содержали плохие, бесполезные и / или нежелательные советы. Бенджамин объяснил:
«Не думаю, что ожидание в подвешенном состоянии нравится многим людям. Итак, когда они входят в это обсуждение, они вроде как осведомлены о том, что происходит; это очень больно и ужасно и они хотят это исправить. Вы знаете, что они хотят, чтобы боль ушла, и вы знаете, к сожалению, что судебный процесс, не всегда является быстрым способом исправить это». (Интервью № 9)
Этот пример является особенно хорошей иллюстрацией того, что люди понимают смысл советов по-разному. То, что одни люди считали полезной информацией, другие воспринимали как вредную для их психологической устойчивости. Таким образом, важно понимать, что содержание общения само по себе не способствует процессу устойчивости. Имеет значения и согласовывается с существующими исследованиями социальной поддержки (см. MacGeorge, Feng, & Burleson, 2011) восприятие этого общения, в частности негативное взаимодействие, называемое заражением отрицательными эмоциями
Общение без поддержки. Второе неподдерживающее взаимодействие имело место в сообщениях о личной критике или личном нападении (например, интервью № 26) и нападении интернет-троллей (например, интервью №8). Хотя это не очень распространено, это важно понимать, что не все онлайн-взаимодействия способствуют улучшению коммуникативной устойчивости отчужденных родителей.
.
Взаимосвязь между индивидуальным уровнем устойчивости и онлайн-сообществом
Наш анализ данных также выявил закономерности между индивидуальной устойчивостью и устойчивостью онлайн-сообщества.
После расшифровки и перечитывания стенограмм возникли два типа взаимоотношений между сообществом и людьми: люди обратились к методам / процессам обеспечения устойчивости сообщества и обратились к практикам / процессам обеспечения устойчивости на индивидуальном уровне. Эти взаимоотношения иллюстрируют важность рассмотрения устойчивости на уровнях индивидуальная устойчивость - устойчивость онлайн-сообщества.
Практика на уровне сообщества оказалась более эффективной в трех случаях. Во-первых, идеологические и ограниченные взаимодействия на индивидуальном уровне часто устранялись, когда люди обращались к своим онлайн-сообществам, чтобы поделиться опытом и участвовать в совместной работе коллективного осмысления. Урсула объяснила:
«К счастью, у меня есть другие люди, которые проходят через это, и это действительно полезно, и, если бы не социальные сети, если бы у нас не было этого, я была бы похожа ... Я была бы как мусор на полу, беспокоясь о том, что люди подумают обо мне». (Интервью № 21)
В этом примере социальное суждение является примером идеологического и интерактивного давления, о котором могла бы беспокоиться Урсула, если бы у нее не было онлайн-сообщества людей, «которые проходят через это». Проще говоря, присутствие других людей в аналогичной ситуации помогло Урсуле бороться с потенциальной негативной социальной оценкой. Во-вторых, отчужденные родители смогли решить некоторые из собственных институциональных ограничений власти, получая советы от своего онлайн-сообщества. Кен поделился:
«Когда они пришли сюда, они были в отчаянии. Они не знали, что делать, вы не знали, как ориентироваться в судебной системе по семейным делам. Я уже имею пару лет опыта, поэтому я хорошо знаю семейное право, так что мы могли бы дать этим ребятам совет с этой точки зрения, да и просто поддержать их». (Интервью №35)
Как объяснил Кен, когда у людей возникали юридические проблемы (т.е. институциональные ограничения), он поделился информацией (например, «советом»), чтобы помочь участникам его онлайн-сообщества.
Наконец, когда отчужденные родители обсуждали свои изнурительные проблемы психического здоровья (т.е. психосоциальные проблемы), они часто находили утешение в своих онлайн-сообществах. Элен написала:
«Один врач скорой помощи сказал, что я попала туда, потому что думала, что у меня чертовски схватило сердце, но на самом деле это была паническая атака, и он подумал, что у меня посттравматическое стрессовое расстройство, или нет, он сказал, что у меня сложный посттравматический стресс от продолжающейся травмы. Теперь у меня был еще один приступ, ну, я поговорила с двумя, тремя психиатрами, и одним из них недавно, так что я могу остаться на Золофте или принимать еще что-то, чтобы не все время плакать».
Когда ее спросили, как ей удалось справиться с тревогой, она ответила: «Я бы сказала, что больше всего помогла поддержка, которую я получила эмоционально от людей в моей группе. Или любой из этих родительских групп отчужденных родителей - и я говорю о мужчинах и женщинах, они все оказали мне большую поддержку» (Интервью №8).
Для Элен поддержка, которую она получила от людей в ее онлайн-группе, независимо от пола, помогла ей справиться с проблемами психического здоровья, с которыми она столкнулась при своем отчуждении от детей. Эти два примера иллюстрируют как способы эмоциональной поддержка со стороны интернет-сообщества помогла ей справиться с индивидуальной изоляцией.
Ограничения онлайн-сообщества и индивидуальная устойчивость
На основе анализа была выявлена еще одна важная взаимосвязь между разными уровнями устойчивости. В частности, когда отчужденные родители сталкивались с ситуацией на уровне ограничений онлайн-сообщества, они участвовали в процессах / методах обеспечения устойчивости на индивидуальном уровне для решения их. Это произошло в двух формах. Например, чтобы справиться с заражением негативными эмоциями, отчужденные родители обсуждали, как справиться с этими негативными эмоциями и выдвинуть на первый план продуктивные действие в сочетании с приведением в действие альтернативной логики. Например, Фелиция описала свой онлайн-групповой опыт:
«Это имело сначала положительный эффект, но со временем стало отрицательным только потому, что многие из этих группы очень злы. Я попала в эти группы и обнаружила, что меня снова втягивают в разочарование или негодование вместе со всеми участниками, хотя я начинала выбираться из этого сама ... Многие люди, которые впервые начинают проходить через отчуждение, действительно сталкиваются с большим разочарованием и гневом и негативными чувствами, и им нужно знать, что люди чувствуют то же самое, что и они, но, в конце концов, вы доходите до точки, когда ваша жизнь начинает становиться немного более позитивной, и именно тогда я перестала находить группы, которые мне были необходимы, и это как бы вдохновило меня на создание собственного канала на YouTube». (Интервью №6)
Как описывает Фелиция, в процессе отчуждения она смогла ослабить свои негативные эмоции и обнаружила, что группы могут снова втянуть ее в чувство разочарования или обиды. В ответ она решила действовать, создав свой канал для большего позитива. Однако важно отметить, что онлайн-сообщества не являются плохим местом. Скорее, они были необходимы ей для роста. Теперь, чтобы оставаться позитивной (т.е. для самосохранения), она создала отдельный канал на YouTube, чтобы ее дочь могла узнать больше о ее жизни. Отчужденные родители, не использовавшие интернет-сообщества, полагались на создание нормальности, а также на ее поддержку путем использования социальных контактов. Фрэнк поделился:
«Даже если я говорю по своему опыту, другим очень легко сказать: «О, это неправильно», а сделайте это личным делом ... наподобие того, что на меня нападают ... так что я сделал много, ну, больше работал над собой ... иду и какие-то интенсивные упражнения отвлекают меня ... хожу на терапию - я определенно узнал много нового о том, что такое здоровая дружба, так что я приобрел новых друзей и выяснил, какие люди безопасны для меня, чтобы я мог говорить об этом (доверять). Мои родители и моя сестра, у меня есть одна сестра, которая очень меня поддержала в самые мрачные времена, так что это помогло». (Интервью №26)
Этот пример показывает, что когда Фрэнк чувствовал себя атакованным в своем онлайн-сообществе, и поэтому он участвовал в новом поведении (например, занимался спортом, ходил на терапию и заводил новых друзей) в то же время полагаясь на поддержку своих ближайших родственников. Следовательно, сочетание устойчивости на индивидуальном уровне и на уровне сообщества помогло отчужденным родителям использовать смешанный набор стратегий как для преодоления отчуждения, так и для устранения изоляции.
Обсуждение
Устойчивость и ограничения как палка о двух концах
В базе полученных данных мы неоднократно наблюдали, когда методы обеспечения устойчивости и ограничения действуют в обоих направлениях. Другими словами, не все методы обеспечения устойчивости были потенциально полезными, и не все ограничения были вредны. Скорее, взаимодействие практик показывает гораздо более сложную картину. Это особенно заметно в контексте поддерживающих коммуникаций. Хотя предоставление и получение поддержки часто утешает (см. MacGeorge et al, 2011), отчужденные родители не нашли общих советов или даже информации, которая была бы полезна во всех случаях. Этот вывод усложняет то, что участники признали, что восприятие поддержки различается как в содержании сообщений, так и в их отношении к процессу повышения устойчивости.
Таким образом, может оказаться неэффективной разработка универсального вмешательства в случае отчуждения. Наши выводы также демонстрируют сложность вокруг предполагаемых ограничений. Например, мешающие участники сети часто помогают людям стать более устойчивыми.
Точно так же ограничения на уровне сообщества иногда служили катализатором для отчужденных родителей для индукции фоновых отрицательных эмоций. Это было особенно очевидно с заражение отрицательными эмоциями. Согласно Hatfield, Cacioppo, & Rapson (1994), заражение эмоциями описывает случаи, когда люди особенно чувствительны к эмоциям других людей и непреднамеренно улавливают или имитируют эмоции, которые они воспринимают.
Кроме того, Weisbuch et al (2011) приходят к выводу, что люди, которые пожинают психологическую пользу от нахождения в поддерживающей среде, также могут страдать от негативных последствий. Выводы нашего исследования предполагают, что отчужденные родители не только испытывают заражение негативными эмоциями, но способны без личного взаимодействия уловить эмоции группы (например, гнев).
Возможно, даже более интересным является мнение отчужденных родителей о двойной цели этого негатива. С одной стороны, выраженное разочарование и негатив помогли некоторым отчужденным родителям почувствовать себя менее одинокими. С другой стороны, индукция отрицательных эмоций служила ограничением устойчивости, когда отчужденные родители не могли обосновать свои отрицательные эмоции. Хотя появляется все больше экспериментальных доказательств того, что это заражение эмоциями происходит через социальные сети (Kramer et al, 2014), исследователи могут проанализировать, как заражение негативными эмоциями создает групповую идентификацию или даже побуждают людей к устойчивым изменениям на индивидуальном уровне.
Использование расстояния как альтернативной логики
Еще один важный теоретический вывод был сделан из устойчивой практики использования альтернативной логики. В частности, наши результаты показывают, что отчужденные родители смогли принять, а в некоторых случаях даже увеличить расстояние, на которое они были разлучены со своими детьми, несмотря на то, что расстояние со своими детьми была в первую очередь катализатором их страданий. В конечном итоге, приняв эту альтернативу, отчужденные родители смогли противостоять культурным ожиданиям, в которых требуется обязательные отношения между членами семьи. Это также перекликается с работой Scharp, & Thomas (2016), которые обнаружили, что отчужденные взрослые дети смогли противостоять давлению, чтобы простить своих родителей, давая возможность проявления дискурсу индивидуализма. Однако важным отличием является то, что отчужденные взрослые дети в исследовании Scharp, & Thomas были инициаторами дистанцирования в отличие от тех, кто находился на расстоянии, как в случае настоящего исследования.
В совокупности эти результаты предоставляют все больше доказательств того, что семьи по своей природе не являются добровольными и устойчивыми институтами сами по себе. Скорее, эти результаты иллюстрируют важную роль общения в построении или разрушении всех отношений, независимо от биологических или юридических связей. В целом, эти результаты показывают, каким образом можно гибко мыслить и переосмысливать культурные идеологии, которые в конечном итоге поддерживают коммуникативную устойчивость.
СТАТЬИ ПО ТЕМЕ
А. ТАВАРЕС И ДР. ЧТО ЗНАЧИТ БЫТЬ ЦЕЛЕВЫМ РОДИТЕЛЕМ: ОПЫТ ОТЧУЖДЕННЫХ РОДИТЕЛЕЙ
МИА РОЕ ЧАПИЧ И ДР. ОПЫТ ОТЧУЖДЕННЫХ РОДИТЕЛЕЙ
Комментариев нет:
Отправить комментарий