Доктор философии Дженифер Харман является доцентом кафедры психологии в Университете штата Колорадо
(США). Она получила докторскую степень
по социальной психологии в Университете штата Коннектикут в 2005 году и
специализируется на изучении семейных отношений. Она также имеет две степени
магистра в Педагогическом колледже Колумбийского университета по
психологическому консультированию и несколько лет работала консультантом по
вопросам семьи и токсикомании. Доктор Харман – известный ученый, она опубликовала
много рецензируемых статей и глав книг,
регулярно представляет свои
исследования на научных конференциях по всему миру. В течение последнего десятилетия основное внимание ее исследований уделялось
изучению отчуждения родителей.
Доктор философии Эдвард Крук является доцентом социальной работы в Университете
Британской Колумбии (Канада) и специализируется на детской и семейной политике.
Будучи семейным социальным работником в Канаде и Великобритании, он работал в области социального обеспечения, защиты
детей, занимался школьной социальной
работой, социальной работой в больницах и
семейными консультациями. В настоящее время он преподает и практикует в области
медиации и наркомании. Он автор многих книг, в том числе «Равные родительские
права: социальная справедливость после развода». Он является президентом Международного совета по вопросам
совместного воспитания.
Доктор философии Дениз Хайнс занимается ся исследованиями насилия в семье
и сексуального насилия с акцентом на профилактику, вмешательство и
государственную политику. Она является доцентом кафедры психологии в
Университете Кларка (США).
ДЖЕНИФЕР
ХАРМАН И ДР. РОДИТЕЛЬСКОЕ
ОТЧУЖДЕНИЕ: НЕПРИЗНАННАЯ ФОРМА НАСИЛИЯ В СЕМЬЕ (Часть 2)
Jennifer J. Harman университет штата Колорадо
Edward Kruk университет
Британской Колумбии
Denise A. Hines университет
Кларка
Источник:
Psychological Bulletin, APA 2018, Vol. 144, No. 12, 1275-1299 http://dx.doi.org/10.1037/bul0000175
Этот документ защищен авторским
правом
Автор: Американская Психологическия Ассоциация (АРА) или один из ее членов.
Эта статья предназначена
исключительно для личного использования и не предназначена для коммерческого распространения
ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ:
ОР – отчуждающий родитель, родитель, который выполянет действия,
приводящие к отчуждению ребенка (детей) от второго родителя (целевого)
ЦР – целевой родитель, родитель который теряет детско-родительские
отношения с ребенком (детьми) в результате действий отчуждающего родителя.
IPV – семейное насилие со стороны интимного партнера или
родителя
ОТЧУЖДАЮЩЕЕ ПОВЕДЕНИЕ РОДИТЕЛЯ - ЭТО СЕМЕЙНОЕ НАСИЛИЕ
Состояние исследований по проблеме родительского отчуждения
Прежде
чем мы очертим, как конкретные отчуждающие формы родительского поведения соотносятся
с профессионально признанными (юридическими и клиническими) формами жестокого
обращения с детьми и связанными с ними результатами, важно рассмотреть
современное состояние исследований по проблеме родительского отчуждения. На сегодняшний
день в психоневрологических и юридических профессиональных журналах
опубликовано более 1000 книг, глав книг и статей на тему родительского
отчуждения (Медицинский Центр Университета Вандербильта, 2017). Тем не менее,
большинство документов, касающихся наличия и источников родительского
отчуждения, взяты из обзоров юридических дел, экспертных заключений, клинических
исследований и качественных отчетов, основанных на исследованиях (Saini и др.,
2016). Проведение исследований по вопросам распространенности, этиологии,
диагностики и оценки, а также результатов лечения родительского отчуждения
является ресурсоемким.
Финансирование,
необходимое для проведения таких исследований, не выделялось, поскольку
отчуждающее поведение родителей еще не было признано в качестве одной из форм
насилия в семье. Например, даже несмотря на то, что существуют перекрестные
доказательства из протоколов и судебных дел того, что большинство случаев родительского отчуждающего поведения связано с большой враждебностью и
отвержением родителя (Baker & Eichler, 2016; Burrill, 2001 год),
исследование разнообразной выборки семей необходимо для установления
причинно-следственной связи. Такое исследование невозможно провести без
существенного финансирования. Следовательно, большинство эмпирических
исследований, опубликованных на сегодняшний день по проблеме родительского
отчуждения, были взяты из удобных выборок, опираются на ретроспективные отчеты родителей
и взрослых детей и используют поперечные
конструкции, часто без групп сравнения. Профессиональное и общественное
отрицание этого явления препятствовало прогрессу исследований по данной теме, поскольку
оно блокировало доступ исследователей к финансированию.
В
недавнем обзоре опубликовано исследование о родительском отчуждении Saini,
Johnston, Fidler, and Bala (2016), в котором
использовался строгий набор критериев для проведения исследований (опубликованных до 2015 года),
сообщается о размерах выборки и методах
отбора, методах сбора данных, информация о процедурах анализа данных и отчет о полученных
результатах. Результатом поиска авторов стали
45 опубликованных статей и 13 докторских диссертаций, опубликованных на
английском языке. К сожалению, многие из выявленных исследований имели
конструктивные ограничения (например, небольшие размеры выборки, отсутствие
групп сравнения), т.е. ограничивает их обобщаемость, что приводит авторов к
выводу о том, что состояние исследований по теме родительского отчуждения находится на ранних
стадиях своего развития (Saini et al., 2016). Несмотря на эти ограничения, для
наших целей важно то, что авторы нашли очень высокий консенсус в признании
факта, что все «матери, отцы, дети, молодежь были в состоянии описать явное поведение одного из родителей, имеющее целью повредить или уничтожить отношения ребенка с
другим родителем», а также консенсус относительно результатов связанных с
различными уровнями выраженности родительского отчуждения у детей (Saini и др.,
2016). Этот консенсус обнаруживается во многих различных исследованиях с
использованием различных методов и образцов. Таким образом, существует
заслуживающее внимания профессиональное согласие о типах отчуждающего
поведения, которые используют ОР, исследования
также продемонстрировали надежную идентификацию кластеров симптомов у детей,
которые были отчуждены (Saini и др., 2016).
В
нашем обзоре мы постараемся извлечь как можно больше сведений из эмпирических
исследований по проблеме родительского отчуждения опубликованных на сегодняшний
день. Однако в тех областях, где проводилось меньше исследований, мы будем
ссылаться на публикации клинических, юридических и экспертных заключений. Мы
также будем черпать сведения из обобщенных подробностей судебных дел, где
родительское отчуждение было идентифицировано (Lorandos, 2013), опубликованные
свидетельства тысяч взрослых, которые рассказывают о том, как они пострадали от этого явления в детстве, обширные личные интервью, проведенные первыми
двумя авторами этой статьи с отчужденными родителями (некоторые из них были упомянуты Harman & Biringen, 2016).
Эти источники дают ценное представление о причинах и последствиях родительского
отчуждения и приводят примеры родительского
отчуждающего поведения и его результатов, которые являются важным фундаментом для новой области исследования. Когда это
возможно, мы будем ссылаться на многочисленные источники для наших примеров с
разных точек зрения (которые дали родители, дети, специалисты в области
психического здоровья или юристы), поскольку независимые наблюдения, полученные
из различных форм методологического исследования, демонстрируют консенсус и
могут обеспечить большую уверенность выводов.
Отчуждающее поведение родителей как
жестокое обращение с детьми
Из-за
того, что жестокое обращение с детьми может совершаться многими способами, его
определение оказалось весьма сложным. Действительно, существует много различных
и иногда несовместимых определений жестокого обращения с детьми и часто
возникают разногласия по поводу значения самого этого термина (Cameron, Hazineh, & Frensch, 2010). Существует также
дискуссия о том, может ли насилие над детьми когда-либо быть точно определено
(и, следовательно, выявлено; Trocmé, Akesson, & Jud, 2016). Жестокое
обращение с детьми обычно определяется как особая форма причинения вреда детям,
которая является значительной и может быть отнесена к человеческой деятельности
(Cooper, 1993) оно запрещено и предотвратимо (Finkelhor & Korbin, 1988).
Американское профессиональное общество по борьбе со злоупотреблениями детьми
(1995) определяет жестокое обращение с детьми как более широкий термин,
включающий жестокое обращение с детьми и безнадзорность, как поведение воспитателя, которое приводит к тому, что ребенок чувствует себя ненужным,
нелюбимым и ценится только для удовлетворения потребностей воспитателя (Binggeli,
Hart, & Brassard, 2001).
Многие
авторы указывают, что использование родительского отчуждающего поведения для
того, чтобы вызвать родительское отчуждение, является одной из форм психологического
насилия над ребенком (краткий обзор см.Verrocchio, Baker, & Bernet, 2016). Некоторые
конкретные модели поведения ОР по отношению к ребенку были представлены Baker (2007). Действительно, тактика,
используемая ОР в их отчуждающем
поведении, часто равносильна крайнему психологическому жестокому
обращению с детьми (Baker, 2010 год). Важно отметить, что в то время как
некоторые виды поведения могут быть внутренне связаны с родительским отчуждением
(например, психологическая агрессия), другие виды поведения (например,
физическая агрессия) могут быть связаны только с этим понятием. Необходимо
определить, как это различие может быть сделано. Но мы считаем, что независимо
от роли специфического агрессивного поведения и его форм (например, частота, воздействие),
оно используется для того, чтобы разрушить отношения между ребенком и ЦР или прямо навредить
ЦР. Поэтому все описанные формы поведения важны для нашего понимания этой
сложной формы агрессии. Наш обзор здесь является первым шагом к классификации отчуждающего
поведения, которые были задокументированы исследователями и экспертами в этой
области жестокого обращения с детьми.
В
детальных обзорах жестокого обращения с детьми были определены несколько
различных форм (например,Fakunmoju et al., 2013). Мы сначала рассмотрим
психологически агрессивные формы жестокого обращения с детьми, которые ОР
используют со своими детьми, а затем рассмотрим другие формы жестокого обращения
с детьми.
Эмоциональная / психологическая агрессия.
Психологическая
агрессия предполагает использование вербального и невербального общения с намерением
причинить вред другому человеку психологически или эмоционально.
Это
наиболее распространенная форма жестокого обращения с детьми; она является нападением на эмоциональное и социальное
благополучие ребенка и может включать в себя презрение, террор, изоляцию,
развращение или эксплуатацию и отказ в эмоциональной отзывчивости (Binggeli et al.,
2001).
По
сравнению с психологической агрессией между интимными партнерами формы
жестокого обращения с детьми не были столь четко дифференцированы.
Отчуждение
родителей широко документируется как использование этой формы агрессии, но она
является одной из наиболее сложных для непосредственного наблюдения, потому что
они чаще происходят в частной жизни семьи, закрытой от окружающих.
Отчуждающие родители терроризируют своих
детей, изолируя их от ЦР и создавая у
детей страх, что ЦР может быть опасным или слишком нестабильным (психически
больным), чтобы быть рядом (например,Baker & Verrocchio,
2013; López,Iglesias, & García, 2014; Verrocchio et al., 2017). Отчужденные родители часто
отвергают, стыдят или заставляют своего ребенка чувствовать вину за проявление
какой-либо лояльности или теплоты по отношению к ЦР или его расширенной семье
(например, сводные братья и сестры, бабушки и дедушки; Baker & Darnall,
2006; Harman & Biringen, 2018), или высмеивать их за демонстрацию любви к
ЦР (López
и др., 2014). Они также могут отказаться от любви и привязанности к
ребенку, если ребенок положительно отзывается о ЦР (Baker &Verrocchio,
2013, 2015), приводя ребенка к полному и открытому отказу от ЦР, либо к
разделению своих чувств и демонстрации одного ”лица" для ЦР, а другого - для
ОР (Dunne & Hedrick, 1994; Garber,
2014). Некоторые ОР заставляют и
вознаграждают своих детей за этот отказ
от общения с ЦР (например, не поздороваться на спортивном мероприятии; López и др., 2014;
Verrocchio и др., 2017), или за использование такого же уничижительного
выражения, которое ОР использует для характеристики
ЦР (Warshak, 2015с). ОP будет опрашивать детей для получения дополнительной информации
после посещения ЦР (Baker & Darnall, 2006; López и др.,
2014), и даже заставляют их выбрасывать всю одежду, подарки или напоминания о ЦР
после того, как они возвращаются из визитов к ним (Harman & Biringen,
2018).
Отчуждающие
родители также пытаются развратить своих детей и отвергнуть часть своей
собственной идентичности, называя другого взрослого матерью или отцом (чтобы
заменить ЦР; Verrocchio и др., 2017), и даже меняют им фамилию, чтобы полностью
исключить память о ЦP (Baker & Verrocchio, 2013; Warshak, 2015c). В одном исключительном
случае (Dunne & Hedrick, 1994), как сообщает ОP, они провели
"похоронную церемонию “с детьми, чтобы символически” похоронить “своего
живого отца, чтобы после этого начать строить свою «новую» семью. ОP может
также позволить ребенку обращаться к ним по имени, чтобы ребенку казалось, что они равны, чтобы создать союз.
Отчужденные дети могут даже использовать
фамилию ОP (например, девичью фамилию), если она отличается от фамилии ЦP,
чтобы публично отвергнуть ЦP (Harman & Biringen, 2018). ОР просят детей или
даже им платят, чтобы те хранили секреты
от ЦР (Reay, 2011 год; Verrocchio и др., 2017), втягивают в состояние психологической зависимости
от ОP, что делает детей еще более
восприимчивыми к их манипуляциям (Gottlieb, 2012).
Отчужденные
родители также развращают своих детей, используя методы «дымовой завесы» для
достижения родительского отчуждения. Этот метод относится к предоставлению
ложной информации жертве с намерением заставить ее сомневаться в своей
собственной памяти или восприятии.
Отчужденные
родители будут переписывать прошлую историю или использовать события, которые ребенок
вспоминает, а затем преувеличивать или дополнять детали, которые никогда не
происходили, пытаясь исказить память ребенка о ЦР и его отношениях с детьми и/или ОР (например, «промывание мозгов»; Baker
& Darnall, 2006; Harman & Biringen, 2016; Reay, 2011; Warshak, 2015а). ОP
создает конфликт между ребенком и ЦР, сообщая ребенку ложную, неполную или вводящую в заблуждение информацию
о целевом родителе. Например, ОP может
сказать ребенку, что ЦP должен был забрать его в определенное время (когда в графике не было
такого времени), чтобы заставить ребенка поверить, что ЦP отказался от него («твоя
мама/папа забыли о своей встрече с тобой сегодня», Harman & Biringen, 2018; Lorandos,
2013 год). ОP часто заставляет ребенка выбирать между родителями («ты можешь жить
либо с ним, либо со мной, а не с обоими», Harman & Biringen, 2018; Verrocchio
и др., 2017).
Отчуждающие
родители будут манипулировать своими детьми, чтобы использовать их в кампания против ЦР (Smith, 2016). Например,
они могут просить ребенка шпионить за ЦP,
например, искать информацию о банковском счете на компьютере ЦP ((Baker & Verrocchio,
2013; Harman
& Biringen, 2018; Stahl, 2004; Verrocchio и др., 2017).
Отчуждающие
родители используют совершеннолетних детей для воспитание одного или нескольких младших детей
таким образом, что в качестве воспитателей детей, они служат и обеспечивают потребности
ОP (Moné & Biringen, 2012; Garber, 2011). В этой роли ОP часто делятся с
детьми неподходящей информацией о финансовых и правовых вопросах (Balmer, Matthewson, & Haines, 2017;
Gottleib, 2004; López et al., 2014; Moné, MacPhee, Anderson, &
Banning, 2011).
Время
встреч ЦР с детьми часто основано на
оговоренном соглашении или решении суда, и все же ОP может заставить своих детей сделать «выбор»
относительно того, хотят ли они посетить ЦP (Baker &Darnall, 2006; Baker
& Verrocchio, 2013). Поступая таким образом, ОP уклоняется от
ответственности за нарушение предписанного решением суда графика общения детей
с ОР («мой ребенок просто не хочет его видеть. Я не могу заставить его пойти»). Такое
уклонение от ответственности за неисполнение судебных решений ненадлежащим
образом возлагается на ребенка, который тем самым поощряется к действиям
антиобщественного характера (Joshi, 2016).
Подростки
имеют большую уязвимость к внешним воздействиям от родителей и сверстников и очень внушаемы, что делает их готовыми
выполнять такие взрослые роли (Warshak, 2015c) и быть жертвами манипуляции,
чтобы действовать по воле ОР.
Детская безнадзорность.
Всемирная
Организация Здравоохранения (1999) определяет безнадзорность как неспособность обеспечить
развитие ребенка во всех сферах жизни. Таким образом, пренебрежение может
включать в себя такие формы поведения, как отсутствие заботы о базовых
потребностях ребенка (питание, здравоохранение, одежда, образование) или
оставление ребенка с жестоким опекуном.
В
соответствии с этим Erickson and Egeland (2011) утверждают,
психологическая или эмоциональная запущенность возникает, когда родители не в
состоянии удовлетворить основные эмоциональные потребности своего ребенка, не
утешают детей, когда они психологически травмированы. Эта форма жестокого обращения
не может быть идентифицирована по одному конкретному инциденту, поскольку
именно хроническая безнадзорность оказывает значительное влияние на развитие
ребенка (Hornor, 2014). Пренебрежение
может привести к физическому и психологическому вреду, и это самая
распространенная и часто летальная форма жестокого обращения с детьми
(Информационный Портал о благополучии детей, 2012).К сожалению, эта форма
жестокого обращения с детьми не была хорошо изучена (Stoltenborgh, Bakermans-Kranenburg&van Ijzendoorn, 2013).
Пренебрежение-это
фундаментальный элемент родительского отчуждения, потому что потребности ОP
ставятся выше потребностей ребенка, и ОP не признает необходимость того, чтобы
ребенок был любим ЦР и он заботился о ребенке (Baker & Verrocchio, 2013; Garber,
2011). Дети одновременно инфантилизируются (их жизнь зависит от ОР) и принимают
взросыле решения. Родители, отчуждающие своих детей, делают это независимо от
того, как это влияет на ребенка, что свидетельствует о серьезном пренебрежении их
основными эмоциональными потребностями (Johnston, Walters, & Olesen, 2005).
Действительно, многие ОP упорно борются за полную опеку и контроль над своими
детьми, с небольшим желанием воспитывать детей (Baker, 2006b). ОP предпочитает иметь
сторонних опекунов для детей, но не позволять им проводить какое-либо время с ЦP, да и сами они эмоционально недоступны для ребенка из-за их
собственных психологических патологий (Garber, 2011; Harman & Biringen,
2016).
Одной
из распространенных форм детской безнадзорности является индуцированное фиктивное
заболевание (АРА, 2013), которое возникает, когда родитель не обращается за
медицинской помощью, но сам оказывает чрезмерный
и/или ненадлежащий уход за ребенком (альтернативно
известный как синдром Мюнхгаузена по доверенности, Grace & Jagannathan, 2015; или
медицинское насилие над детьми, Yates & Bass, 2017).
Фиктивное
расстройство, навязанное другим, более распространено среди матерей, которые
имели историю жестокого обращения и у которых есть расстройства личности
(например, пограничное расстройство личности), и агрессивное поведение увеличивается во время разлуки с
ребенком (Yates$Bass, 2017). Некоторые ОР будут делать ложные заявления о
злоупотреблениях и фабриковать болезни в попытке получить опеку над детьми (Dauver,
Dayan, & Houzel, 2003;
Lorandos, 2013) и отчуждать детей
от ЦР (De Becker & Ali-Hamed, 2006). Для того, чтобы ЦР казался внешне некомпетентным родителем, ОР может также дать ЦР
неверную информацию о медикаментозном лечении
детей, находящихся на попечении ЦР. Затем ОP обвиняет ЦP,что он не соблюдает этих ложных инструкций, и говорит детям, что только
он (ОP) знает, как заботиться о
потребностях своих детей (Harman
& Biringen, 2018).
Отчужденные
родители также описываются ОР как игнорирующие потребности детей в обучении, например,
разрешение чрезмерных пропусков занятий в школе для посещения встреч с родителем,
которые могут быть легко запланированы вне школьных занятий (Harman &
Biringen, 2018). Обвиняя ЦР в внимательности к «сложным» потребностям детей
из-за занятости (López и др., 2014), ОP создает видимость для окружающих как «лучший» и более «обеспокоенный»
родитель, в то время как фактические потребности ребенка не удовлетворяются.
Отчуждающие родители часто используют специалистов в области психического
здоровья, чтобы «помочь» своим детям справиться с предполагаемым «неадекватным»
поведением ЦР. Если профессионал начинает подозревать родительское отчуждение
или детально расспрашивает ЦР, чтобы лучше понять реальные проблемы
ребенка, ОР обычно отказывается от
такого профессионала и находит другого психотерапевта,
который более сочувствует ОР и не угрожает фальсификации, которую они пытаются
поддерживать у окружающих о поведении ЦР. «Терапевт-шоппинг» приводит к тому,
что психологические потребности детей не только игнорируются, но и
эксплуатируются и используются против них (Campbell , 2013 год; Harman & Biringen,
2018).
Целевые
родители сообщают, что ОР будет ограничивать и контролировать типы друзей или
более поздних партнеров по знакомству у детей, а в более экстремальных
ситуациях изолировать своих детей от сверстников и социальных контактов.
Например, ОP может не поддерживать отношения между своим ребенком-подростком и психически
здоровым романтическим партнером, потому что романтический партнер может
поставить под сомнение отказ ребенка от ЦР или потому, что романтический
партнер был замечен говорящим с ЦР (Baker & Darnall, 2006; Harman &
Biringen, 2018). Ограничение социальных контактов детей таким образом
игнорирует потребность ребенка развивать свою собственную индивидуальность,
которая отличается от индивидуальности ОР.
Правовая и административная агрессия.
Эта
форма агрессии относится к партнеру, манипулирующему юридическими и
административными системами, чтобы причинить вред другому партнеру, например,
делая ложные заявления о жестоком обращении в службу защиты детей об этом родителе (Hines, Doug-las, & Berger, 2015;
Kruk 1993, 2011). В то время как эта форма агрессии в основном используется
против ЦР, ОР заставляют своих детей
свидетельствовать против ЦP в суде или перед специалистами по психическому
здоровью и учителями о ложных событиях (например, о злоупотреблении или насилии)
и воспринимаемых или необоснованных страхах (Harman & Biringen, 2018).
Некоторые дети, убежденные ОР, рассказывают социальным работникам, учителям, медицинским
работникам и другим специалистам о
событиях, которые никогда не происходили, или преувеличиваются ОР, чтобы
создать ощущение опасности для детей, что вызывает ненужное вмешательство
третьей стороны (Dunne & Hedrick, 1994).
Физическая и сексуальная агрессия.
Физическая
агрессия причиняет ребенку боль и может привести к травмам или нарушению
развития. Эта форма агрессии может включать в себя шлепки или удары по ребенку,
бросание предметов в ребенка, удар головой ребенка об объект (например, стену)
или таскание ребенка по полу в качестве
наказания (например, Straus & Hamby, 1997).
Сексуально
агрессивное поведение включает в себя подвергание ребенка сексуальному
поведению взрослых (например, секс или мастурбацию в присутствии взрослых), видеозапись или
просмотр ребенка голым для сексуального удовольствия, разрешение ребенку
смотреть порнографию, просить ребенка совершать половые акты со взрослым и
участвовать в сексуальных разговорах с ребенком для сексуального удовольствия.
Существуют некоторые клинические и исследовательские доказательства того, что
дети подвергаются физическому насилию, когда они говорят ОP, что они хотят
отношений с ЦР (например, Rand, 1997) и что взрослые, которые были отчуждены в
детстве, испытывали физическое и сексуальное насилие со стороны ОP (Baker,
2005).
Остается
неясным , является ли это поведение неотъемлемым компонентом РА, или же оно
коррелирует с его возникновением. ОP может также выбрать новых партнеров,
которые подвергают ребенка риску физического или сексуального насилия. ЦР часто
физически и юридически не может помочь пострадавшему ребенку в этих ситуациях, и
органы опеки не вмешиваются. Например,
первый автор опросил несколько взрослых отчужденных в детстве, которые узнали,
что новые романтические партнеры или супруги ОP имели истории сексуальных
преступлений и не имели никаких юридических средств для защиты своих детей от подобных
преступлений (Harman & Biringen, 2018).
СТАТЬИ ПО ТЕМЕ
ВСЕ ЧАСТИ СТАТЬИ ДЖЕНИФЕР ХАРМАН С СОАВТ, «РОДИТЕЛЬСКОЕ ОТЧУЖДЕНИЕ:
НЕПРИЗНАННАЯ ФОРМА НАСИЛИЯ В СЕМЬЕ»
Комментариев нет:
Отправить комментарий