Dr. Wilfrid Von
Boch-Galhau
Вильфрид
фон Бох-Гальхау - доктор медицины, психиатр, психотерапевт частной практики,
специалист по родительскому отчуждению из Германии. Более 20 лет занимается
проблемой родительского отчуждения, издал несколько книг на эту тему. Сайт доктора
Вильфрида фон Бох-Гальхау http://www.drvboch.de/
АДРЕС
ДЛЯ КОРРЕСПОНДЕНЦИИ: доктор медицины Вильфрид фон Бох-Гальхау, специалист по
психиатрии, психосоматической медицине и психотерапии
berer Dallenbergweg 15, D-97082 Würzburg,
Germany, E-mail: praxis@drvboch.de
ДВА ПРИМЕРА ИЗ ПРАКТИКИ СУДЕБНЫХ ДЕЛ О РОДИТЕЛЬСКОМ ОТЧУЖДЕНИИ
Источник: Mental Health
and Family Medicine (2018)
14: p.725-739
Фрагмент из статьи «РОДИТЕЛЬСКОЕ ОТЧУЖДЕНИЕ (СИНДРОМ) - СЕРЬЕЗНАЯ ФОРМА
ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО НАСИЛИЯ НАД РЕБЕНКОМ»
Пример А.
Интервью
ситуации (транскрипция видео) с двумя сильно отчужденными девочками (10 и 13
лет) в судебном порядке, сессия
проведения экспертизы с их матерью и
судмедэкспертом-психологом (сокращенная выписка).
С
тех пор очень шел очень напряженный спор между матерью и свекровью, который был
усилен два года спустя, когда мать
разводится с мужем и покидает дом. Отец
и бабушка по отцовской линии детей были убеждены в том, что мать страдает психозом, хотя назначенный
судом психиатр и второй психиатр, у которого мать консультировалась в частном
порядке, исключили психоз, кроме того, суд пригрозил наложить суровый штраф за
любое повторение таких обвинений. Отец, который описывается как авторитарный,
не сотрудничающий, упрямый и манипулятор в судебных протоколах, рассказал своим
детям и профессионалам, таким как учителя, социальные работники, врачи,
адвокаты, что его жена страдала от психоза. Этот психоз является проекцией отца
и его матери на мать детей из-за их
собственных психических проблем. Там не было никакого вмешательства извне – но
простой констатации факта, что мать не страдает психозом, было недостаточно. В результате дети, которые жили с отцом в
течение многих лет, приняли это предположение по причинам самозащиты, страха и
зависимости и решительно отвергают свою мать (как заложники в
Стокгольмском синдроме). Из-за искажения
и негативного влияния отца, детские чувства горя и боли при потере отношений с
матерью проявляются как крайний гнев и агрессия по отношению к матери. Дети
больше не воспринимают свои собственные чувства потери правильно, что делает их
неспособными психологически обрабатывать горе и боль потерю матери.
Из интервью:
Ребенок 1: Мама, когда я смотрю в
твои глаза мне непонятно, как может такая больная корова, нафаршированная
лекарствами, свободно бродить по улицам. Наша ситуация ... это опасность для
всех, но я не могу это изменить, и, если честно, я не хочу этого менять. Это твое решение. После
того, как ты била меня раньше, как мне
рассказали другие люди - ты больше не
моя мама.
Ребенок 1: Недавно я видел
историю по телевизору, где сумасшедшая женщина похитила полицейского, и полиция
должна была представить ее безумный мир. Они сказали, что сумасшедшие люди
искажают факты так, что все в их голове
имеет логический порядок, логическое представление. Так что это вполне логичный
мир для них.
Ребенок 1: И вот что я пережила в
течение многих лет с моей мамой и пришлось наблюдать такое,что меня огорчает.
Эксперт: Ты имеешь в виду, что
твоя мать больна?
Ребенок 1: Да, это действительно
меня огорчает. Но мне уже сказали несколько раз несколько людей, что я никогда
не смогу возвратиться к моей маме,
больше никогда в моей жизни.
Эксперт: Потому что она больна?
Ребенок 1: Да!
Эксперт: Ты говоришь, что
твоя мать сумасшедшая. Ты это
предполагаешь, что твоя мама больна? Ты
веришь, что твоя мать сумасшедшая?
Ребенок 1: Если бы это было не
так, то ей просто пришлось бы быть в тюрьме, тогда она просто должна быть за решеткой. В Америке ее бы посадили на
электрический стул за это.
Ребенок 1: Мне скоро будет 13, а
моей сестре 10, и теперь мы больше не можем подвергаться «промыванию мозгов».
Постепенно это становится невозможным, и я тоже начинаю думать, что довольно.
Потому что сейчас мы достигли возраста, когда отношения постепенно проясняются,
и когда мне исполнится 18 и все продолжится ....
Ребенок 2: Вы не можете
разговаривать с сумасшедшим человеком.
Мать: Но вы можете написать ей
письмо, нарисовать несколько цветков, просто сказать «С Днем Рождения» на ее
день рождения. Как насчет этого?
Ребенок 1: Вы должны просто
оставить сумасшедшего в покое.
Эксперт: Я должен Вам кое-что
сказать. Я работал в психиатрическом отделении, и знаю, что можно говорить даже
с безумными людьми. Сумасшедшие люди тоже люди.
Ребенок 2: Но такая сумасшедшая,
как эта – только на электрический стул.
Эксперт: Но это серьезно, что ты
говоришь?
Ребенок 2: Она должна быть на электрическом стуле.
Эксперт: Это ужасает меня.
Две
девочки, которые по своей «свободной воле» живут со своим отцом, были очень
внушаемыми и отчужденными от их мамы. Видео показывает, что оба ребенка ведут
себя патологическим образом, находясь в
этой среде уже несколько лет.
Удивительно видеть их странные реакции,
характеризующиеся клеветой и агрессивным отвержением их матери. Они избегают
любого зрительного контакта, обвиняя ее находящейся под сильным влиянием лекарств, в физическом оскорблении их и беспокойстве их звонками по телефону («124 звонка за
вечер»).
Они
описывают свою мать в экстремальных
выражениях: «психически больной
человек», «корова, фаршированная лекарствами» и «угроза для всех людей»,
которая должна исчезнуть навсегда, умереть
на электрическом стуле.
После
встречи с матерью и доступа к материалам суда становится ясно, что две девочки
полностью усвоили нереальные, искаженные, даже бредовые ложные убеждения.
Приведенные утверждения
соответствуют симптому PA (S) «заимствованных сценариев». Другие симптомы,
описанные Гарднером как типичные PA (S) также можно ясно увидеть в этом видео:
кампания клеветы (против матери),
«феномен независимого мыслителя», абсурдные рационализации, отсутствие
амбивалентности и отсутствие чувства вины. В своих эмоциях и познании, как и в
их поведении, оба ребенка проявляют признаки истинного «расстройства», из-за «промывания мозгов»,
искажающего реальность влияния и воспитания в отцовской среде.
Судебный
эксперт не признал или отказался признать PA (S) в то время и рекомендовал суду приостановить эти контакты детей и
матери. В результате мать не видела двух
дочерей более 10 лет, обе теперь студентки. (Материнская) бабушка умерла без
встречи с внучками. У (материнского) дедушки нет связей с кем-либо из внучек и
до сегодняшнего дня, это его глубоко
ранит.
Пример В. «Обзор моей истории» (ранее отчужденный взрослый ребенок
развода)
Мои
родители развелись, когда мне было четыре года; а моей старшей сестре было
шесть лет. Когда мне было пять лет, наш отец пришел забрать нас, чтобы провести три недели летних каникул
с ним и его новой подругой. После праздников мы не вернулись домой. Мы
продолжили жить с ним и переехали в его большой дом.
Я
мало что помню с того времени. Как будто четыре года моей жизни пропали. Я могу
только помнить фрагменты или определенные ситуации. Я не помню свои чувства во
время этого периода. Может я ненавидел свою маму, или скучал по ней, или иногда
думал о ней. Для меня это как если бы она просто не существовала в течение
четырех лет.
За
это время были подготовлены несколько психологических отчетов, и должны были
быть встречи совместно со службой благосостояния молодежи (опеки) и нашей
мамой, но такие встречи случались редко.
К
сожалению, служба социального обеспечения молодежи (опеки) не смогла обеспечить
их соблюдение. Встречи без моего отца и моей тогдашней мачехи не были возможны.
Управление по делам молодежи (опека) решило, что не было смысла пытаться
продолжать.
Когда
мне было девять лет, нас с сестрой забрали из школы в последний день перед
летними каникулами два сотрудники
полиции и адвокат моей матери и доставили
в детский приют. Первые недели были ужасными. Я плакал каждую ночь. Но
через некоторое время мне там понравилось. Моя мама посещала нас неоднократно с дамой из офиса социального
обеспечения молодежи (опеки). На первых встречах я не мог общаться с ней, но потом мы постепенно сблизились. Мы
также провели время с ней наедине. В какой-то момент, мы переехали в
отдельную квартиру детского дома вместе
с моей мамой. Мы жили там несколько месяцев и ходили в школу там. Иногда мы
выезжали с ней домой на выходные, или у нас были гости, и мы ходили на прогулки
с нашими сводными братьями и нашим отчимом. Наш отец и мачеха не были допущены
в гости к нам. Незадолго до Рождества мы могли пойти домой к нашей маме. Мы тогда
жили в доме с ней, нашим отчимом и нашими сводными братьями. Мы могли посетить
нашего отца только в сопровождении сотрудника детского дома. Когда мы ушли, моя
мачеха покинула моего отца. Она взяла все ценные вещи, даже похитила деньги с
наших сберегательных счетов, и исчезла. После этого мы начали посещать дом моего отца снова в выходные или во время
каникул.
Моя
сестра отказалась идти к отцу в какой-то момент. Но я продолжал ходить и видеть его.
Когда мне было пятнадцать, все
внезапно вернулось ко мне, особенно в мечтах. Я начал с самолечения. Я был
напуган до смерти полицейским в то время и я страдал от клаустрофобии. Я
чувствовал себя совершенно опустошенным
и разорванным изнутри. Я бы даже совершил суицид, чтобы остановить
приступы паники. Мой призыв ко всем профессионалам - вмешивайтесь! К настоящему
времени я удалось справиться с душевными травмами, вызванными вмешательствами
суда и службы по делам молодежи (опеки), в такой степени, что они исчезли или
влияют на меня только слегка или редко. Но что до сих пор разрывает меня на
части отсутствие многих воспоминаний,
потеря время в разлуке и, прежде всего,
то, что я сделал с моей матерью. Я думаю,
что случилось бы, или кем или чем я был бы сегодня, если бы эти
радикальные шаги еще не были предприняты? И я знаю, что мысль о том, что у меня
больше нет контакта с моей матерью, невыносима. Я бы, вероятно, отрекся от нее,
чтобы она бы не была частью моей жизни.
Я всегда был привязан к моей маме. Идея того, что я не хотел бы ее присутствия
в своей жизни, просто совершенно неправильна. Быть без нее уничтожило бы
меня в какой-то момент. Благодаря тому,
что мы удалены от одного из родителей и воссоединены с другим, у меня хорошие
отношения с обоими моими родители сегодня.
Я
слышал и читал о многих случаях, когда ни родители, ни специалисты не понимают
важности внешней помощи (из офиса социального обеспечения молодежи и по решению
суда); это также включает невежественный отказ признать существование
родительского отчуждения или необходимость изолировать детей от отчуждающего
родителя и воссоединения их с отчужденным родителем. Это делает меня грустным и
злым. Я думаю о том, как важно
вмешиваться и помогать отчужденным детям. И делать это как можно раньше
насколько это возможно, чтобы минимизировать негативное психологическое
воздействие. Детям нужны оба родителя или хотя бы возможность формировать
позитивный образ и регулярно
контактировать с каждым из них. Это невозможно при манипуляции сознанием детей. Но, очевидно,
этого не делается.
«Вы
не можете сделать это с детьми!» Но когда
все другие попытки при воссоединении детей с родителем не получились,
это единственный вариант! Думая о детском доме, я прихожу к выводу, что хорошо
провел время там. Я нашел хороших друзей в школе я чувствовал себя как дома,
мне понравились мероприятия которые проходили в детском доме (бассейн, комната для выпуска пара и т.
д.), Я ценил персонал и психологов. Вспоминаю, что я был действительно беззаботно счастлив. Мне
в конечном итоге удалось успешно справиться со всеми последствиями этого
«массового вмешательства». Но что меня мучает по сей день, так это то, что я
был лишен четырех лет своей жизни и что я сделал моей маме то, чего я никогда не должен был делать. Это все еще
мучает меня сегодня, и я, вероятно, никогда не смогу справиться с этим в полной
мере. Нужно забирать таких
манипулируемых и отчужденных детей из семьи, а не позволить процессу отчуждения
продолжаться многие годы. Это будет,
безусловно, меньшее из двух зол.
Штутгарт,
28 сентября 2015-D.
СТАТЬИ ПО ТЕМЕ
Комментариев нет:
Отправить комментарий