Доктор Эми Бейкер является признанным на национальном уровне экспертом в отношении родительских отношений с детьми, особенно детей с наличием синдрома родительского отчуждения и по проблемам эмоционального насилия над детьми. В 1989 году она получила степень доктора в области психологии развития в учительском колледже Колумбийского университета, Нью-Йорк. С 2006 г. по -настоящее время является директором по исследованиям в Центре защиты детей Винсент Дж Фонтана, Нью-Йорк Имеет лицензию судебного эксперта. Она является автором или соавтором 8 книг и более 130 рецензируемых статей.
Источник https://youtu.be/lMhcxCBtELg
Опубликовано в 2019 г.
Я хочу рассказать о науке, лежащей в основе родительского отчуждения и как мы знаем, это темная и грустная тема, поэтому я обычно ношу черное, когда выступаю с докладами. Но нам нужно начать с юмора. На слайдах кадры из мультфильма, который вышел на той же неделе, когда вышла моя первая книга. Вы видите парня справа здесь, в темном костюме, жизнь сложилась для него плохо, он пьет, у него на лице пластырь, ему пришлось нелегко, и в подписи говорится, что с тех пор, как у меня нет детей, моя бывшая настраивает против меня кошку.
Я понимаю, что это довольно смешно, но что мне в этом нравится, так это то, что это показывает, что есть определенные типы людей, которые не могут делиться, и есть ли это дети, то они будут драться из-за детей, а если детей не будет, они будут драться из-за собак, а если нет собак, они будут драться из-за кошек. И еще одна вещь, которую показывает этот мультфильм - это очень больно, когда вашего любимого настроят против вас, независимо от того, является ли этот любимый ребенком, собакой или кошкой. Поэтому сегодня я хочу поговорить о науке, которая лежит в основе этого феномена, когда ребенок настроен против вас.
Я хочу задать вопрос: как мы узнаем, что ребенок на самом деле был настроен против родителя, как мы узнаем, что у ребенка, который отвергает родителя («я ненавижу свою маму», «я ненавижу своего папу», «я не хочу видеть этого родителя») промыты мозги?
Прошу вас заметить, что я буду ходить туда-сюда с гендером, потому что мы знаем, что это случается со всеми, и с мамами, и с папами. В этом вопросе имеется действительно важный момент: не каждый ребенок, отвергающий родителя, на самом деле имеет такое право. Мы используем термин «родительское отчуждение» для обозначения детей, которые неоправданно отвергают родителя, и мы используем термин «обоснованное отчуждение» для детей, которые обоснованно отвергают родителя. Поэтому дело в том, что мы не можем просто смотреть на ребенка, который отвергает родителя, и говорить, что мы знаем, что этот ребенок отчужден или не в порядке.
Модель которую мы разработали для этого называется четырехфакторная модель. Я буду придерживаться этих четырех факторов. Четырехфакторная модель говорит, что нам нужны четыре вещи, чтобы мы знали, что ребенок на самом деле отчужден, когда ребенок отвергает родителя, и мы должны смотреть на поведение всех членов семьи, а не только на ребенка. Поэтому в соответствии с четырехфакторной моделью вам нужно смотреть на поведение родителей, которые отвергаются, это первый фактор. Во-вторых, были ли у родителя хорошие отношения с ребенком, подвергал ли в какой-то момент родитель ребенка жестокому обращению или пренебрежению. Затем мы смотрим на поведение любимого ребенком родителя, а затем мы смотрим на поведение ребенка.
И вот картина, которую я хотела показать вам, вы видите этого ребенка, что он несчастный ребенок. Но на основании этого мы не можем сказать, что сила неприятия ребенком родителя, сила его убежденности не связаны с правдой, отчужден он или нет.
Теперь я собираюсь спросить, почему это имеет значение, почему нас волнует, что он не хочет видеть родителей, и какова причина этого. Причина, по которой это важно, заключается в том, что путь лечения в одном и другом случае будет очень и очень различаться. Если у нас есть отчужденный ребенок, которым родитель манипулировал, чтобы он отверг другого родителя, тогда ему нужен специальный набор юридических и психологических средств защиты от отчуждения, и если ребенок отчужден обоснованно, из-за недопустимых действий родителя, нужен совершенно другой набор юридических и психических средств защиты от насилия. Правильное лечение насилия - это то, где родитель учится быть лучшим родителем и ребенок может выразить свой оправданный гнев и недовольство родителем, мы не хотели бы смешивать эти два вида лечения, поэтому четырехфакторная модель учитывает поведение всех сторон и гарантирует, что ребенок, подвергшийся насилию, не будет ошибочно приниматься за отчужденного ребенка.
И есть еще первый фактор, это предыдущие положительные отношения между ребенком и теперь отвергнутым родителем, он учитывает нормальное воспитание. Все родители несовершенны, вопрос в том, был ли этот родитель, которого сейчас отвергает ребенок, нормальным воспитателем, его недостатки - это не те недостатки, которые могут привести к тому, что ребенок отвергнет родителя, даже если он несовершенный родитель.
Второй фактор - это отсутствие жестокого обращения или пренебрежения со стороны теперь отвергнутого родителя, и нас это волнует, потому что мы хотим исключить альтернативное объяснение отчуждению.
Фактор три - это поведение любимого ребенком родителя. И большинство из них не обязательно должны демонстрировать все 17 основных стратегий отчуждения родителей, я не собираюсь их перечислять, все знают, где их найти, но дело в том, что мы хотим увидеть, что родитель делает такие вещи, которые, как мы знаем, могут побудить ребенка неоправданно отвергать другого родителя: это унижение и ограничение контакта и обращение к другому родителю по его или ее имени. Это 17 примеров такого поведения и учитывайте, что ребенок демонстрирует многие из 8 поведенческих проявлений отчуждения, которые демонстрируют, что ребенок ведет себя как отчужденный.
Итак, предпосылка, лежащая в основе всего, что я только что сказала, заключается в том, что детьми можно манипулировать, чтобы они необоснованно отвергли родителя. Если бы мы не верили, что детьми можно манипулировать, чтобы они поверили во что-то плохое о родителе, что не соответствует действительности, тогда отчуждения не существовало бы. Если бы мы все были невосприимчивы к неправомерному влиянию, то один родитель не мог бы манипулировать ребенком, чтобы он отверг другого родителя. Поэтому я хочу поговорить о науке социального влияния, потому что мы должны понять, как это возможно, и что исследования говорят о том, можно ли на людей влиять. И, кстати, никто не думает, что он лично может подвергнуться неоправданному влиянию, все говорят - нет нет я выбираю стиральный порошок этой марки, потому что я знаю, что он лучше, но вы знаете, что миллионы долларов уходят на каждый аспект упаковки, названия и того, где он находится на полке. Но нет, мы невосприимчивы к постороннему влиянию.
Когда ученые захотели узнать, есть ли у младенцев так называемое восприятие глубины, то есть могут ли они видеть в 3D, они изобрели действительно интересную технику для изучения, которая называется визуальным обрывом. Это стол и раскрашенный рисунок на столе на полпути кажется, что это скала, но вы можете увидеть, что это похоже на скалу, только если у вас есть восприятие глубины, поэтому, если вы посадите двухмесячного ребенка на эту скалу, они будут ходить по столу, они собираюсь пройти прямо через стол, проползти прямо через стол, потому что они не видят, что это похоже на скалу, а когда детям исполняется около девяти месяцев, вы сажаете их на стол, и они останавливаются, потому что у них теперь есть восприятие глубины и им кажется, что они вот-вот упадут со скалы.
Это не имеет ничего общего с отчуждением, но ученые выяснили, когда у детей появляется восприятие глубины. Когда мамочки являются основными опекунами, они сажают маму на другую сторону стола, они улыбаются и демонстрируют положительный эффект и поддержку. Маленькие дети, у которых есть глубинное восприятие, будут ползать по столу, даже если кажется, что они вот-вот упадут со скалы, сигналами мать подавляет собственную визуальную информацию ребенка о том, что он видит своими глазами. И что происходит, если мать находится по другую сторону зрительного обрыва и хмурится, дети выглядят испуганными. Т.е. дети используют информацию от другого человека, чтобы игнорировать свое собственное визуальное восприятие, о’кей, это наше первое небольшое открытие. Да, даже маленькими детьми можно как бы манипулировать или влиять на них, чтобы они больше ценили то, что им говорит кто-то другой, чем то, что они видят своими глазами. И я уверена, что вы можете себе представить, что видели на детской площадке ребенка, который падает, и они смотрят на родителя, и если родитель говорит: «О, ничего страшного, иди играй», ребенок встает и уходит с радостью играть, и если ребенок падает и смотрит на мать и отца, а родитель говорит: «Что случилось, ты ударился?», потом ребенок как бы расплакался «О, я получил травму». Так что ребенок выясняет то, что он чувствует, основываясь на реакции родителя, поэтому это может заставить ребенка почувствовать, что со мной все в порядке или мне причинили боль, основываясь на сигналах важных фигур привязанности. Поэтому нетрудно экстраполировать это небольшое научное исследование, когда родитель может дать ребенку сигнал, скажем, во время перехода к другому родителю, если он сигнализирует своей позой тела или выражением лица, что другой родитель отвратителен или опасен, это ребенок подхватит.
Это наше первое небольшое исследование социального влияния. Доктор Стивен … провёл много действительно интересных исследований. В одном из своих исследований он спрашивал детей, бывает ли когда-нибудь событие, крайне маловероятное событие, например, попадание пальца в мышеловку. Он просто приходил раз в неделю, садился с ребенком и говорил: «Твой палец когда-нибудь попадал в мышеловку?» Через пару недель дети, которые говорили: «О чем ты говоришь, я даже не знаю, что такое мышеловка», вдруг внезапно говорят, да, это было. Т.е. высокий процент детей изменил свои ответы только на основе повторных вопросов, а затем в его исследовании произошли две очень важные вещи, особенно важные для нас. Во-первых, дети добавили сенсорные детали к воспоминаниям, они не просто сказали «да, это случилось», они сказали, что я был в подвале и боролся со своим братом, и он зацепился, и он услышал, и я почувствовал это, и подумал об этом, и вот о чем я подумал, и вот что произошло. И они подкрепляют ложные воспоминания множеством сенсорных подробностей, и это именно те сенсорные детали, на которых служба защиты детей, или опекун, или адвокаты зацикливаются в случае несовершеннолетних детей, когда они говорят, что это должно было произойти. Дети рассказывают об этом целую историю. Оказывается, что при некоторых обстоятельствах дети будут детализировать сенсорные детали даже в отношении событий, которых никогда не было.
Другую вещь, которую узнал Стивен, и, я думаю, это было для него сюрпризом, это то, что однажды он опросил детей и объяснил, что ты знаешь, что твой палец никогда не попадал в мышеловку, на самом деле этого не было. Дети не сказали: «о, спасибо, что указали, что это был трюк или это неправда», они сказали, нет, нет, это действительно произошло, потому что, как только это ложное воспоминание проникло в их мозг и они привязали его к сенсорным деталям, оно кажется им настоящим воспоминанием, и есть эти веселые видео или эти дети, которые спорят с доктором Стивеном: «Нет, нет, мой палец действительно был в мышеловке».
Мы можем увидеть, как это может быть связано с отчуждением. Как только ребенок поверит, что насилие имело место, его очень, очень трудно разубедить. От понимания этого переходим к нашему исследованию социального влияния.
Элизабет Лофтус изучала, как намеренно имплантировать ложные воспоминания у людей, она также показала, что просто то, как вы задаете вопрос, может изменить чьи-то воспоминания о событии. Она показала видео, где машина врезается, я думаю, в столб, и это одно и то же видео, она показала его двум группам. У одной группы она потом взяла интервью и сказала, «как быстро ехала машина, когда разбилась о столб», а в другой группе она сказала «как быстро ехала машина, когда ударилась о столб», единственной разницей было слово «разбилась», которое, очевидно, звучит интенсивно и серьезно в отличие от удара, который немного более нейтрален. А затем людей просили оценить, насколько быстро ехала машина, и люди, которые слышали слово «разбилась» в вопросе, оценили, что машина ехала быстрее. Они представили, что повсюду разбито стекло, они снова уточнили эти детали, которых не было. Поэтому то, как мы задаем детям вопросы, влияет на их память, и действительно можно изменить воспоминания. А ее знаменитое исследование «Потерянный в торговом центре» показало, что на самом деле можно имплантировать людям полностью разработанную ложную память о том, что, когда они были детьми, они потерялись в торговом центре, и снова они держались за эти воспоминания, и это казалось им очень-очень реальным.
Есть исследование Шона Портера, это видео есть в сети, я очень рекомендую его, они взяли подростков и спросили, можем ли мы имплантировать ложные воспоминания о крайне маловероятном событии. Они хотели проверить, до какой крайности можно дойти, чтобы имплантировать ложные воспоминания, поэтому они взяли подростков и имплантировали им ложные воспоминания о кулачной драке со своим лучшим другом. Вы подумали бы, как вы можете это сделать, как вы можете взять кого-то и заставить его поверить во что-то совершенно невероятное, например, в драку со своим лучшим другом и вызов полиции, вы бы подумали, что люди скажут «нет, нет, этого не происходило». Но у 75% людей в этом исследовании вы можете наблюдать, как это происходит в Интернете, именно тогда они начинают воображать, что это произошло, а затем к концу они такие: «да, я могу предположить, что это произошло, и это произошло», а затем они наполняют эти ложные воспоминания сенсорными деталями. И мне нравится эта цитата о том, что они сказали, что то, что могло быть, стало тем, что было, поэтому они по сути переписывают воспоминания людей.
Наверное, все знают исследование Соломона Аша в социальных сетях о влиянии на студентов колледжа. Это исследование было посвящено подросткам и визуальному обрыву, его исследования с младенцами, которые как бы приближались к взрослым. Он собрал группу студентов колледжа и показал им линии, просто линии на листе бумаги, и он сказал: ладно, мы пройдемся по комнате, и все скажут мне, какая из этих строк соответствует этой первой строке. Вы могли бы подумать, что это будет довольно легко, это не было похоже на градации, мы говорим о довольно больших различиях здесь было довольно ясно, что было совпадением, только один человек в комнате был на самом деле объектом исследования. И все ходили по комнате, и они выбрали неправильную пару, и к тому времени, как нужно делать выбор объекту исследования, он в затруднительном положении: «что мне делать, ведь подавляющее большинство говорят неправильно».
Что интересно, Соломон потом взял у них интервью, и некоторые из них сказали типа: «О, я просто хотел согласиться, я не сделал этого». «Я не хотел выделяться», «Я не хотел быть единственным, кто сказал, что это было совпадение, когда все остальные сказали иное», но некоторые из них на самом деле сказали, что вы знаете, я запутался, я больше не знал, что правильно, я сомневался в своем собственном восприятии, основанном на влиянии группы.
И снова Стэнли Милгрэм, в фильмах и книгах о нем написано, что он провел исследование, которое сегодня никогда не будет разрешено, но он манипулировал людьми, заставляя их думать, что наносил людям болезненные удары очень-очень высоким напряжением тока, но на самом деле машина была фальшивкой, но кто-то по другую сторону машины стонал, охал и говорил, будто у него случится сердечный приступ: «Я умираю», а люди все равно будут нажимать на ручку машины, основываясь на том, что экспериментатор говорит, что вам нужно это сделать, вы сказали, что будете участвовать в исследовании, вам нужно продолжить, пожалуйста, продолжайте. Не было никакого открытого принуждения, мы не собираемся тебя арестовывать ты не преступник, ты просто сказал, что сделаешь это, и я рассчитываю на то, что ты сделаешь это сейчас. Пожалуйста, поверните ручку вверх, и я думаю, что примерно 75% людей сделали это. Поэтому удивительно, как людьми можно манипулировать, и это взрослые правы, и они сказали, что я чувствовал себя обязанным, я чувствовал, что я должен был это сделать.
Так что это значит для нас, что нам могут внушить ложные воспоминания? Наводящие вопросы могут привести к искажению памяти и восприятия; сигналы других формируют наше собственное восприятие, и это верно для младенцев, детей, подростков и даже взрослых, поэтому я просто хочу поговорить немного о некоторых из этих механизмов, что такое социальное давление, и вы можете увидеть, как это происходит, и эксперимент Милгрэма, люди чувствовали психологическое давление, чтобы повернуть ручку. Исследования показывают, что нехорошо идти против группы, правда, мы на самом деле запрограммированы чувствовать дискомфорт, если бы мы были единственными, кто говорил: «Нет, это не подходит», а все остальные говорили: «Ну, ладно». Общество нас держит в своего рода социальном контракте, и все идет правильно, и это на самом деле теперь в нашей ДНК.
Поэтому вы можете представить ребенка, просто чтобы вернуть его, очевидно, обратно к отчуждению, где все остальные братья и сестры уже отчуждены, это этому ребенку будет очень трудно сказать нет, нет, я все еще хочу навестить маму или папу, меня не волнует, что говорят все остальные. Это также связано с отчуждением и тем, как любимый ребенком родитель обеспечивает поддержку своей позиции сообществом. Может быть, они снова поженились, и это их новый супруг, или это их семьи, или их друзья, или соседи, и в конце концов, если дети начнут думать, что все согласны с мамой, папа плохой. Да, это не просто мама против папы, которые были бы в некотором роде равными, верно? Любимый родитель распределяет всю эту поддержку, а целевой родитель одинок в своих отношениях с ребенком, потому что в конечном итоге ребенок прекратит контакт со всеми, кто может быть связан с целевым родителем, так что визуализация так себе Один из способов, которым Шон Портер имплантировал ложные воспоминания, заключался в том, что он просил своих испытуемых представить происходящее событие, чтобы они сказали: «Хорошо, чтобы вы не думали, что шесть месяцев назад у вас была кулачная драка со своей лучшей подругой Салли, просто закройте глаза и представьте, что это произошло». И если вы достаточно вообразите что-то, ваш мозг зафиксирует это, а затем, когда вы вспомните это, воображая, ваш мозг не сможет отличить разницу между воображением чего-то, вспоминая то, что вы представляли, и воспоминанием чего-то, что действительно произошло, если вы это помните.
Во многом это верно, и поэтому вы можете себе представить, как любимые родители не говорят открыто своему ребенку: «Я хочу внедрить тебе ложное воспоминание», а говорят, «как это было, когда ваша мама сделала то или иное, мне нужны некоторые подробности, расскажи мне, как это произошло». И в конечном итоге ребенок может поверить во что-то, просто визуализируя это в уме. Хорошо, мы также знаем, что наводящие вопросы и то, как вы задаете вопрос, может изменить память.
Поэтому тонкие формулировки действительно могут изменить наше восприятие. Представьте, как любимые родители спрашивают ребенка не о том, что у тебя было на ужин, просто в качестве примера, когда ты был с папой, но хорошо ли ты поужинал, в этом вопросе заложен совершенно другой смысл: «мне интересна твоя жизнь и твой повседневный опыт», а во-вторых, «не морит ли голодом тебя другой родитель» Поэтому очень тонкие разные слова могут действительно повлиять на наши воспоминания.
Мы знаем, что повторение действительно может повлиять на память, просто когда вас спрашивают об одном и том же снова и снова, поэтому Родители, которые ужасно заботятся о своем ребенке и задают им интенсивные вопросы снова и снова, могут создать у ребенка ощущение, что что-то правда, хотя это не так. Мы знаем, что убеждение и манипуляция - большая часть этого.
Милгрэм показал, что создание ожидания подчинения – это все, что нужно, чтобы ребенок, взрослый, сделал что-то, чего он на самом деле не хотел делать. Поэтому родители так заставляют своих детей «Пообещай мне, что ты позвонишь мне, обещай мне это, обещай мне, что скажи мне, что ты собираешься это сделать. Я рассчитываю на то, что ты это сделаешь». Это может создать ожидание того, что ребенок почувствует, что у него нет выбора.
Теперь о ложном убеждении ребенка и предвзятости подтверждения. Как только ребенку прививается ложное представление о том, что другой родитель небезопасен, не любит и недоступен, его очень и очень трудно исправить, потому что мозг ориентирован на то, чтобы придавать больший вес и уделять больше внимания информации, которая поддерживает наши убеждения, а не информации, которая противоречит нашим убеждениям, потому что мы не хотим менять свое мнение. И я думаю, что одна из вещей, в которых отчуждающие родители действительно хороши, - это создание ситуаций, в которых из-за предвзятости подтверждения ребенок будет думать, что «мама права, папа действительно плохой». Так что, например, если ребенок просит целевого родителя, которого вы знаете, «не приходи на мою футбольную тренировку», это типичная вещь, - «мне не нравится, как ты выглядишь на трибуне», «ты странный» или что-то в этом роде, а потом, когда родитель не приходит, ребенок может подумать, что родителю действительно все равно, и если он приходит – «он не уважает мои желания, и он не уважает меня». Это всего лишь одна из тех ситуаций, когда независимо от того, что делает целевой родитель, это подтвердит негативное сообщение.
Итак, есть все эти ситуации, в которых целевым родителям приходится как-то ориентироваться, и кажется, что независимо от того, что они делают, они будут подтверждать у ребенка предубеждение о том, что целевой родитель плохой. Так используются 17-е основные стратегии отчуждения родителей. Эти методы воздействия призваны вызвать у ребенка искаженное убеждение, что другой родитель небезопасен, не любит и недоступен, и это суть родительского отчуждения.
Ребенок приходит к убеждению, что другой родитель его не любит, не заботится о нем, недоступен эмоционально для ребенка, и обратная сторона этого заключается в том, что отчуждатель вызывает у ребенка веру в то, что любимый им родитель - единственный, кто действительно любит его и заботится о нем. И когда у вас есть эти двойные ложные убеждения, например, «мама не любит меня, у меня есть только папа», тогда у формируется ребенок, который будет готов отказаться от отношений с целевым родителем, чтобы это привело к союзу и взаимопониманию с любимым родителем. И тогда ребенок почувствует, что у него нет другого выбора, кроме как отказаться от отношений с целевым родителем, чтобы доставить удовольствие любимому родителю, который теперь является единственным родителем, который у него есть.
Сейчас я хочу поговорить о 17 основных стратегиях отчуждения родителей и о научных исследованиях, лежащих в их основе, в частности. Примерно в 2004-2005 гг. я начала интересоваться родительским отчуждением, и одним из моих первых вопросов был как они это делают, как родитель берет ребенка, у которого хорошие отношения с родителем, и настраивает его против другого родителя, каковы конкретные модели поведения, которые мы теперь знаем, каким образом наука о социальном влиянии объясняет часть того, как они это делают?
Поэтому первое, что я сделала, это взяла интервью у 40 взрослых, которые идентифицировали себя как те, кем в детстве манипулировал один из родителей, чтобы настроить его против другого родителя. Очевидно, что я не использовала слова «родительское отчуждение». Я не думаю, что кто-либо из 40 человек, у которых я брала интервью, когда-либо слышал об этом термине. Фактически годы спустя, когда я закончила книгу, я отправила каждому по экземпляру книги и поддерживала с ними связь. Одна из первых вещей, которые они сказали, была такая: «О, я думал, что я единственный человек, у которого был такой опыт, и я не знал, как это назвать». Поэтому одна из вещей, которую я спросила у них, была о том, как мать настроила вас против вашего отца, или наоборот, как ваш отец настроил вас против матери. И это были интервью, я записала их на аудио, расшифровала, а затем провела следующие шесть месяцев, извлекая небольшие фрагменты информации и помещая их на учетные карточки, а затем сортировала карточки. У меня были эти стопки карточек , и я сортировала стопки, и в конечном итоге я определила около двенадцати различных моделей поведения, с помощью которых отчуждающий родитель заставлял детей поверить, что другой родитель нехороший.
Затем доктор Дарналл и я провели исследование, в ходе которого опросили около 197 целевых родителей и попросили их составить список всего, что, по их мнению, другой родитель делает, чтобы настроить ребенка против них, и они с радостью согласились. Когда мы закончили, у нас было около двадцати моделей поведения. Поэтому у меня был список взрослых, которые пережили это, и список родителей, которые прошли через это. Конечно, было много совпадений, и было несколько вещей, через которые проходили только родители, и было несколько вещей, о которых знали только дети, пережившие это, но было много совпадений.
И поэтому следующее исследование, которое я провела, было со студенткой магистратуры Жаклин Чемберс, мы объединили списки и опрашивали людей, которые были взрослыми отчужденными детьми или отчужденными родителями. Мы в результате получили анкету по стратегиям отчуждателя, в которой 20 пунктов, и это, по сути, 17 первичных стратегия отчуждения родителей, которые как бы разбирают немного по-другому, потому что именно так иногда приходится делать в научных исследованиях, и это 19 конкретных моделей поведения отчуждающих родителей, а затем 20-й пункт говорит о том, что когда вы были ребенком, пытался ли один из родителей настроить вас против другого родителя, это суть родительского отчуждения. Первые 19 пунктов представляют собой специфическое поведение.
Последние 5-7 лет я изучала это явление с разными группами населения, поэтому я думаю, что есть восемь разных исследований, в которых я сделала разные выборки, в результате чего было получено 13 статей, в которых говорилось, что примерно 2500 разных людей участвовали в исследовании, которое проводилось в Нью-Йорке, Техасе, Четти (Италия), а также в других местах. И сейчас мы использовали этот метод со взрослыми и подростками. Подростки говорят о том, что происходит в их жизни сейчас, взрослые - это когда они были детьми, и в каждом исследовании этот показатель работает довольно хорошо, и вы знаете это бесплатно, каждый может использовать его, поэтому мне бы очень хотелось, чтобы другие люди начали использовать эту анкету.
Теперь я хочу немного поговорить о восьми поведенческих проявлениях родительского отчуждения. Итак, Ричард Гарднер придумал термин «синдром родительского отчуждения», именно он определил эти конкретные модели поведения, это термины, которые он придумал для описания набора поведений, которые демонстрируют дети, которыми манипулировал один родитель, чтобы они необоснованно отвергли другого родителя. Но, как сказал сегодня утром Билл Бернет, это явление, вероятно, восходит к Библии. Я имею в виду, что пока есть два человека, которые могут ладить и иметь детей, будут некоторые элементы родительского отчуждения, поэтому Гарднер придумал этот термин. Но как только он это сделал, другие врачи сразу начали писать статьи, в которых говорилось, что я видел то же самое в своей практике, или я судебный эксперт, или я семейный адвокат, и я вижу то же самое, о чем вы пишете. Он нашел, я бы сказала, ошеломляющую поддержку среди других врачей, работающих в этой области. Ранее Валлерштейн и Келли написали основополагающую книгу о детях после развода, и у них есть отличная цитата, они говорили о детях, которые были верными и ценными боевыми союзниками, и о попытках причинить боль и наказать другого родителя которого они любили.
Поэтому этот феномен существовал задолго до того, как Гарднер придумал этот термин, а Келли и Джонсон бросили вызов определенным элементам теории отчуждения родителей. Но когда они начали писать о поведении отчужденных детей они, по сути, просто использовали язык Гарднера, они говорят о тех же восьми моделях поведения, о которых говорил Гарднер.
Я хочу рассказать вам немного о науке, лежащей в основе этих восьми типов поведения, которое демонстрируют отчужденные дети, и одна из вещей, о которой мы все время говорим, заключается в том, что даже дети, подвергшиеся насилию, даже дети, которых бросили, когда к ним приставали родители, не проявляют такого поведения по отношению к родителю, который совершал над ними насилие.
Есть много статей специалистов, которые проводят терапию с детьми, подвергшимися насилию, и они говорят о том, как трудно заставить детей, подвергшихся насилию, хотя бы немного злиться на жестокого родителя и отказываться от общения с ним. В то же время отчужденные дети говорят: «я ненавижу этого родителя».
Есть исследования Гарри Харлоу. Большинство людей знают о его исследовании обезьян и доказательстве того, что детенышам обезьян нужен комфорт. Многие люди не знают, что он на самом деле провел исследование с использованием тех, кого он называл матерями-монстрами. Он хотел выяснить, насколько плохим может быть родитель, прежде чем маленькая обезьянка отвергнет его, и ответ таков: мы в принципе не можем заставить обезьянку отвергнуть жестокого родителя. На самом деле насилие вызывает поиск близости и поиск комфорта, а не наоборот. Вот некоторые исследования приемных детей, у которых брали интервью, они говорят, что скучают по родителю, который их оскорбляет и избивает, они хотят пойти домой, они не хотят быть в приемной семье. Я не знаю ни одного ребенка, который бы сказал «да, меня забирают из дома, я собираюсь пойти в приемную семью». И это дети, которых разлучили с жестокими родителями.
Есть масса мемуаров, написанных взрослыми детьми, которые подверглись насилию, когда были детьми, и они рассказывают о том, как сильно они любили этого жестокого родителя, и все, что они хотят, это чтобы этот родитель сказал «Мне очень жаль», и они приветствовали бы возвращение этого родителя в свою жизнь, они отчаянно хотят иметь отношения. Воспоминания - это очень любящие портреты жестокого родителя
Мы только что закончили исследование, в котором приняли участие более 300 врачей, и мы спросили врачей, имеющих опыт работы с детьми, подвергшимися жестокому физическому насилию. Мы спросили есть ли у этих детей какие-либо причины злиться на этого родителя, в основном мы спрашиваем их о версии восьми поведенческих проявлений отчуждения. Я просто кратко подведу итоги, чтобы сказать, что исследования явно подтверждают жестокое обращение с детьми не демонстрирует поведение, которое, как мы теперь знаем, очень специфично для отчуждения родителей.
Сейчас проводится множество исследований, связывающих отчуждающее поведение родителей с дальнейшим вредом для детей. Это большая часть исследования, которое я провела, - это связь результатов по опроснику отчуждающих стратегий Бейкер у детей, которые подвергались стратегиям отчуждения со стороны родителя, с депрессией у взрослых детей, тревогой, низкой самооценкой, проблемами со злоупотреблением психоактивными веществами, разрушенными старыми привязанностями и трудностями быть самостоятельным. Это плохая новость для детей. Но нам нужно больше, больше, больше исследований, больше исследований поведения отчужденных детей, мне бы хотелось увидеть некоторые исследования по эффективности профилактики, как нам избавить этих детей и семьи от этого, а не просто изучать плохие последствия. Я бы хотела начать изучать, как мы можем предотвратить это. На этом я собираюсь закончить выступление. [Аплодисменты]
СТАТЬИ ПО ТЕМЕ
ДОКТОР ЭМИ БЕЙКЕР СИНДРОМ ОТЧУЖДЕНИЯ РОДИТЕЛЯ ДЛЯ СОЦИАЛЬНЫХ РАБОТНИКОВ
ДОКТОР ЭМИ БЕЙКЕР. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ СТРАТЕГИИ СЕМЕЙНОЙ ВОЙНЫ ЗА ОТЧУЖДЕНИЕ РЕБЕНКА ОТ РОДИТЕЛЯ
ДОКТОР ЭМИ БЕЙКЕР. ЗАМЕТКИ ПСИХОЛОГА-ЭКСПЕРТА
ЛОРНА ГОЛДБЕРГ О КНИГЕ ДОКТОРА ЭМИ БЕЙКЕР «ВЗРОСЛЫЕ ДЕТИ С СИНДРОМОМ ОТЧУЖДЕНИЯ РОДИТЕЛЕЙ»
КЭРОЛ ЛАМБЕРТ. ЧЕТЫРЕХФАКТОРНАЯ МОДЕЛЬ ДЛЯ ОПРЕДЕЛЕНИЯ РОДИТЕЛЬСКОГО ОТЧУЖДЕНИЯ ПО ЭМИ БЕЙКЕР
Комментариев нет:
Отправить комментарий