Доктор психологии Сью Уиткомб — психолог-консультант из Великобритании, председатель Комитета по обучению консультативной психологии BPS, она входит в консультативную группу экспертов-свидетелей BPS. Сью имеет 25-летний опыт работы с детьми и семьями, является бывшим председателем отделения консультативной психологии BPS в Уэльсе и член исполнительного комитета отдела консультативной психологии BPS. В настоящее время работает с детьми, взрослыми и семьями, которые пострадали от развода, чаще всего со случаями, когда есть обвинения в домашнем насилии или жестоком обращении с детьми, конфликтах между родителями, проблемах с психическим здоровьем, родительским отчуждением. В дополнение к своей терапевтической работе Сью занимается супервизией, обучением и консультациями для специалистов в области права, психического здоровья и социальной работы. Докторское исследование Сью представляет собой Q-методологическое исследование родительского отчуждение, сосредоточенное на опыте отчужденных родителей.
Электронная почта: suewhitcombe@o2.co.uk
БЕССИЛЕН БЫТЬ РОДИТЕЛЕМ, БЕССИЛЕН ЗАЩИТИТЬ: ОТЧУЖДЕННЫЕ РОДИТЕЛИ В ВЕЛИКОБРИТАНИИ
Maltrattamento e Abuso all'Infanzia 19(1):47-66
Опубликовано в апреле 2017 г.
Родительское отчуждение – это необоснованная клевета или неприятие ребенком родителя, с которым ранее были любовные отношения. Несмотря на тридцать лет исследований, устанавливающих его этиологию, распространенность, соответствующие вмешательства и результаты для детей, отчуждение родителей остается весьма спорной концепцией в Великобритании. Кроме того, было проведено недостаточное исследование опыта отчужденных родителей по всему миру. Недавний Q-анализ выявил субъективный и интерсубъективный опыт британских отчужденных родителей.
Неожиданный консенсус стал очевидным, что заслуживает дальнейшего анализа данных. Благодаря этому исследованию рассказов участников родительского отчуждения у них было установлено всепроникающее чувство «бессилия». Рассмотрен источник этого ощущения бессилия и даны рекомендации для практиков, работающих с отчужденными родителями.
ВВЕДЕНИЕ
Родительское отчуждение (РА) характеризуется сильной привязанностью ребенка к одному из родителей и категорическим отказом от отношений с другим, несмотря на предшествующие нормальные, любящие, теплые отношения. Этот отказ кажется необоснованным из истории нормального родительского воспитания, при отсутствии жестокого обращения или насилия и чаще всего является признаком сильного конфликта между родителями. С 1980-х годов симптоматическое поведение и лежащие в его основе психологические нарушения были выявлены у отчужденного ребенка (Baker, 2005a; Baker & Darnall, 2006; Clawar & Rivlin, 1991; Dunne & Hedrick, 1994; Gardner, 1985; Johnston, Campbell, & Mayes, 1985; Kelly & Johnston, 2001; Kopetski, 1998; Waldron & Joanis, 1996; Wallerstein & Kelly, 1980). Главными особенностями являются иррациональная тревожность ребенка и отказ или сопротивление контакту с одним из родителей, или контакт, характеризующийся крайней отстраненностью, или грубой ненавистью и враждебностью (Baker, 2014; Bernet, von Boch-Galhau, Baker, & Morrison, 2010; Fidler & Bala, 2010; Johnston, 2003). Исследования выявили увеличение клинических, эмоциональных и поведенческих проблем у всех отчужденных детей, а также риски для психологического и эмоционального состояния ребенка, его развитиюе и способностьи поддерживать эффективные, здоровые отношения на протяжении всей жизни (Baker, 2005b; Ben-Ami & Baker, 2012; Bernet, Baker, & Verrocchio, 2015; Bernet, Wamboldt, & Narrow, 2016; Cartwright, 1993; Godbout & Parent, 2012; Verrocchio, Baker, & Bernet, 2016; Weigel & Donovan, 2006).
Проблема РА была концептуализирована как существующая в континууме от легкой до тяжелой степени, при этом терапевтические и юридические вмешательства должны соотвесттвовать ее тяжести и сложности (Burrill, 2006; Clarkson & Clarkson, 2007; Fidler, Bala, & Saini, 2012; Rand, 1997a, 1997b; Rand, Rand, & Kopetski, 2005). Последовательно выявлялись имеющиеся социально-поведенческие, ситуационные и психологические факторы, которые закрепляют РА. Мнения об этиологии варьируются от сознательного или бессознательного поведения одного родителя (отчуждателя) к сложному взаимодействию влияющих факторов, включая поведение обоих родителей, их личностные характеристики и намерения, индивидуальные различия, экологические и социальные факторы (Baker, 2007; Fidler et al., 2012; Gordon, Stoffey, & Bottinelli, 2008; Harman, Biringen, Ratajack, Outland, & Kraus, 2016; Johnston, 2005; Lampel, 1996; Siegel & Langford, 1998; Stoltz & Ney, 2002).
Определение того, был ли отказ ребенка от родителя оправданным — сложный вопрос (Ellis, 2008; Fidler et al., 2012; Jaffe, Ashbourne, & Mamo, 2010; Weir, 2011) и обвинения в насилии или сексуальное насилие часто играют важную роль в этих случаях раздельного проживания с высоким уровнем конфликта между родителями (Baker, 2005a; Drozd & Olesen, 2004; Fidler & Bala, 2010; Jaffe, Crooks,& Bala, 2009; Jaffe, Johnston, Crooks & Bala, 2008; Kelly & Johnson, 2008). В делах, связанных с РА, эти обвинения редко оказываются обоснованными (Bow, Gould & Flens, 2009). Отчуждение часто усугубляется в случаях с участием третьих лиц, таких как социальные работники, психотерапевты и юристы судебной системы, недостаток знаний у которых может привести к их участию в процессе отчуждения родителя (Fidler et al., 2012; Garber, 2007; Kelly & Johnston, 2001; Sullivan & Kelly, 2001).
ОТЧУЖДЕНИЕ РОДИТЕЛЕЙ В ВЕЛИКОБРИТАНИИ
Отчуждение родителей было спорной концепцией в Великобритании в последние тридцать лет (Whitcombe, 2014) и Hobbs (2006), при этом имелись различные точки зрения от замешательства до полного отрицания его существования.
Психиатр Кирк Вейр (Weir & Sturge, 2006) признал наличие споров по поводу синдрома родительского отчуждения (PAS), хотя и подтвердил наличие у ребенка характерных восьми поведенческих признаков в «десятках дел», по которым он проводил судебные экспертизы. При обсуждении PAS в Великобритании очевидное предпочтение отдавалось термину «непримиримая враждебность».
Вейр предложил использовать термин «отчуждение». Он предложил этот термин в случаях, демонстрирующих кластер психологических реакций у ребенка без презумпции целенаправленной кампании клеветы со стороны одного родителя. Этот подход также поддерживают Стердж и Глейзер (2000), анализу которых не хватало полного рассмотрения совокупности глобальных данных вокруг РА. Они признали минимальную правдивость у «обвинений в сексуальном насилии», исходящими в основном от лица, осуществляющего уход» (с. 263) за ребенком, когда у ребенка имеется враждебность, возникающая в результате отвержения родителя.
Неспособность принять общую терминологию привела к путанице. CAFCASS (Служба консультаций и поддержки судов по делам детей и семейным делам) имеет полномочия «охранять и способствовать благополучию детей; консультировать семьи, суды; обеспечивать присутствие детей, и предоставлять информацию, помощь, советы и поддержку детям и их семьям» (Cafcass, 2016).
Хотя операционная структура CAFCASS ссылается на родительское отчуждение (Cafcass, 2014), в ответ на запрос об их позиции по проблеме «Родительское отчуждение» они предпочитают называть это явление «непримиримой враждебностью».
«Наши специалисты осознают, что дети могут подвергнуться влиянию мнения родителей и будут учитывать этот вопрос на протяжении всего судебного процесса» (команда управления Cafcass, личное общение, 10 апреля 2015 г.).
CAFCASS Cymru, отдельная организация, заявила, что «родительское отчуждение не признается синдромом в медицинских, научных или юридических учреждениях Великобритании» (Стэнли, CAFCASS Cymru, личное сообщение, 13 апреля 2015 г.). Они также признают, что некоторые родители пытаются повлиять на своих детей и оттолкнуть их от другого родителя, что может нанести эмоциональный вред детям. Резолюция ассоциации семейных адвокатов, сослалась на РА в брошюре «Синдром отчуждения» для родителей в 2008 году (Mcghee, 2008).
К 2015 году их обновленная брошюра называлась «Враждебное агрессивное воспитание», ссылаясь на продолжающиеся дебаты «среди сообщества специалистов по семейному праву и среди общественных организаций о том, как обозначить эту деструктивную динамику» (Mcghee, 2015, с. 25).
Имеется подробный отчет Министерства юстиции (МЮ) о результатах 308 судебных дел, где наблюдается непримиримая враждебность со стороны родителей и случаи, когда ребенок сопротивлялся контакту (Hunt & Macleod, 2008). В некоторых случаях враждебность и сопротивление были признаны оправданными, в других «враждебность отражает обиду и гнев по поводу разрыва отношений, споры по поводу имущества и денег или желание создать новую семью и устранить из нее биологического родителя» (с. 192). Сопротивление детей определяется как возникающее чаще всего из чувства лояльности и сознательной или бессознательной потребности поддерживать постоянного родителя, с которым проживает ребенок в отличие от более редкого случая «намеренного отравления детского разумв» (с. 198).
Для выявления причин сопротивления или отказа от контакта с родителем обычно проврдится дополнительное расследование CAFCASS или CAFCASS Cymru (Hunt & Macleod, 2008). Назначение иного опекуна (и независимое юридическое представительство ребенка) встречается редко, менее 4% случаев судебных дел. Во многих из этих случаев судебные разбирательства затянулись, и такие назначения происходят только после более чем года рассмотрения дела в суде.
В момент нпаписания отчета Минюста инструкции эксперта, например, для психолога или психиатра встречалась в 25% случаев. Впоследствии изменения в семейном законодательстве увеличили порог для получения показаний от эксперта из «по обоснованному требованию» на «необходимо».
Что касается судебных подходов в непримиримых делах, то предпочтение отдается подходам «уговоривания», «убеждения» или «примирения» (Hunt & Macleod, 2008, с. 194). Если это неэффективно, дело передается на рассмотрение вышестоящему суду, и угроза изменения места жительства ребенка передается принимающей стороне.
Подавляющее нежелание применять санкции за невыполнение постановлений суда очевидно. Один судья заявил: «Вы знаете или думаете, что я знаю, что правильно для этого ребенка, но на самом деле я не могу заставить взрослых это делать. У нас нет зубов, у нас нет санкций. Это реальность» (с. 195).
Несмотря на недавнее обязательство по повышению прозрачности, в огромном количестве случаев по большинству семейных дел в британских судах опубликованных решений нет (Jarrett, 2015). Стороны разбирательства не имеют права обсуждать дело вне помещения суда (Судебная служба Ее Величества, 2009).
Опубликованные решения высших судов, чаще всего принятые в результате длительных судебных процессов, ссылались на вопросы непримиримой враждебности, манипулирования, отчуждающего поведения в течение ряда лет (Re S (Transfer of Residence) [2010] 1 FLR 1785; T (Children) [2014] EWHC 2164 (Fam); H (Children) [2014] EWCA Civ 733). Имеются некоторые свидетельства увеличения готовности вмешаться, особенно там, где имеются явные доказательства преднамеренного поведения со стороны родителя, например, когда есть ложные обвинения в домашнем насилии или жестоком обращении с детьми W (A Child) [2014] EWCA Civ 772.
Что касается вмешательств для семей, испытывающих родительское отчуждение в Великобритании, существует очень мало положений, и, как известно, ни одно из них не предусмотрено законодательством. Аналогичным образом, предусмотренное законом или аккредитованное обучение для практиков по всему миру по проблеме отчуждения родителей было минимальным, хотя Британский психологический журнал и Британское Психологическое Общество (BPS) провело семинар непрерывного профессионального развития по этой теме в октябре 2016 года.
ОТЧУЖДЕННЫЕ РОДИТЕЛИ
Отчужденные родители испытывают значительный эмоциональный стресс при попытке сохранить отношения с ребенком или признать, что это уже невозможно. Дистресс возникает из-за нескольких факторов – горя, обиды и стыда подвергнуться насилию со стороны ребенка и потерять его; признание личной ответственности за содействие процессу отчуждения; длительный состязательный судебный процесс (Baker & Fine, 2013; Fidler & Bala, 2010; Goldberg & Goldberg, 2013). Унижение, стыд или смущение возникают из-за страха, что семья, друзья и коллеги посчитают отказ ребенка оправданным. У некоторых родителей существует убеждение, что надежды когда-либо на восстановление отношений мало или вообще нет (Darnall & Steinberg, 2008). Потеря ребенка таким образом может омрачить все аспекты жизни родителей, и они могут испытывать депрессию, гнев, замкнутость, пассивность, чувство недоверия или растерянности.
Рассматривая судебный процесс по поводу общения с ребенком, родители разрываются между заботой об эмоциональном благополучии своего ребенка и естественным желание поддерживать значимые отношения с ним (Fidler et al., 2012). Длинный судебный процесс создает чрезмерную нагрузку на всех участников и часто может спровоцировать усиление отчуждающего поведения (Goldberg & Goldberg, 2013). Отношения с юристами часто создают негативный опыт для участвующих в них родителей (Baker, 2010). Многие родители отказываются от судебных процессов еще до этого этапа, неохотно принимают потерю своего ребенка перед лицом эмоциональных и фифинансового бремени и страха перед длительным судебным разбирательством с почти наверняка негативным результатом (Hunt & Macleod, 2008; Lebow, 2013).
Существует ограниченное исследование жизненного опыта отчужденных людей. В ходе небольшого исследования Василиу и Картрайт (2001 г.) (n = 6) изучались мысли и чувства отчужденных родителей. Выводы включали разрушенные отношения с детьми; потерю родительской роли и власти; неудовлетворенность юридической поддержкой и помощью со стороны психиатров и психологов. В докторской диссертации (Avitia, 2011) были опубликованы подобные исследования, это были саботаж контактов с детьми, потеря родительской роли, клевета со стороны детей, контроль со стороны бывшего партнера, отсутствие поддержки, разрушенные отношения, эмоциональные страдания и несправедливая состязательная судебная система.
С целью выявить дальнейший опыт родителей-участников было проведено еще одно исследование (von Eckartsberg, 1998; Wertz, 2005). При обсуждении с двумя квалифицированных психологами-консультантами отчужденные родители указывали на непреодолимое чувство «беспомощности», «бессилие» или «беспомощность» было очевидным. Это как реакция на опыт участников, выраженный через их собственные слова.
РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ
Q-анализ
Шесть возникающих факторов Q-анализа отображали картину отчуждения. Они полностью были изучены в предыдущем исследовании (Whitcombe, 2016a), но здесь кратко включены для облегчения обсуждения этих факторов:
Нарратив А – двигаться дальше, неохотно принимая потерю ребенка несмотря на продолжающиеся опасения за психологическое благополучие своего ребенка
Нарратив B – уверенный в себе, обеспокоенный родитель, чувствующий себя бессильным в ситуации жестокой и некомпетентной системы
Нарратив C – психологический стресс, вина и неопределенное будущее.
Нарратив D – обеспокоенный родитель, изо всех сил пытающийся поддерживать связь с ребенком.
Нарратив Е – оптимистичное настроение, несмотря на эмоциональные переживания и трудности в отношении общения с ребенкрм.
Нарратив F – взвешенное состояние, но обнадеживающее принятие, основанное на понимании состояния процесса.
Между 54 участниками исследования был достигнут значительный консенсус, что было очевидно из необработанных данных Q-сортировки. Было доминирование пяти из Q-
утверждений:
Утверждение 32: судебный процесс или Cafcass еще больше отчуждены или повреждены, мой ребенок (согласились 39 участников, 14 оценили этот ответ как +4 или +5)
Утверждение 29: Я чувствую, что власти или правовая система справедливы, беспристрастны или поддерживает меня (с этим не согласились 48 участников, 25 оценили этот ответ как -4 или -5)
Утверждение 34: Я нашел психолога-эксперта, Cafcass или полицию предвзятыми, верящими информации, предоставленной моим бывшим партнером (согласились 39 участников, 12 оценили этот ответ на +4 или +5)
Утверждение 80: Мой бывший партнер хочет исключить меня/мою семью из жизни моего ребенка (согласны 45 участников, 21 оценили этот ответ на +4 или +5)
Утверждение 7. Меня не беспокоит психическое/эмоциональное здоровье отца моего ребенка (с этим не согласились 46 участников, 32 оценили это как -4 или -5).
Бессилие
Это чувство хорошо видно из слов участников.
«Я дерусь с руками, связанными за спиной» [Р10].
«Я чувствую себя совершенно бессильным в этом вопросе» [С41].
«Когда вы находитесь в тупике в системе, с которой вы не можете конкурировать, это [так в оригинале] это как иметь противником команду Дэвида Бечемса [так в оригинале], когда твоя команда состоит из Роя Орбистона» [так в оригинале] [P18].
Бессилие в системе правовой и социальной помощи
Размышляя над источником этого ощущаемого и выраженного бессилия, многие комментарии относились к взаимодействию с судом, судебным консульнтом, службой поддержки и органами защиты детей и социального обеспечения. Большинство участников исследования (51 из 54) участвовали в семейных разбирательствах.
Многие выразили мнение, что суд не смог обеспечить выполнение своих собственных решений, которые исполнялись несвоевременно, либо в некоторых случаях вообще не исполнялись. Выражалось чувство разочарования, даже гнева, из-за того, что другой родитель, казалось, был выше закона. Существует подразумеваемое убеждение, что суд был заинтересован в сохранении принудительного отчуждения между родителем и ребенком.
«Похоже, что суд не может обеспечить соблюдение постановления о контактах и совместном воспитании детей. По моему мнению, нужно было действовать быстро и решительно. Мой случай всегда вежливо решался в окружном суде, но мать постоянно саботировала любые попытки разрешить конфликт» [Р41].
«Если отчуждающий родитель не начнет сотрудничать (по выбору или по принуждению), тогда отчужденный родитель ничего не сможет сделать, чтобы прератить отчуждение. Пока суды не поймут это, отчужденные родители обречены на жизнь вдали от своего ребенка (детей)»[Р31].
«Я считаю, что скорость судебного процесса усугубила ситуацию. А также бездействие суда в случае неоднократного нарушения судебных постановлений» [Р49].
Тридцать восемь участников сообщили, что их бывший партнер неоднократно нарушал решения суда. В исследовании (Avitia, 2011) четверо из девяти родителей, не являющихся опекунами, считали, что судебный процесс оградил их от дальнейшего участия в жизни своего ребенка, что особенно подтверждается отсутствием правоприменения, когда общение с детьми было саботировано. Харман (2016) с коллегами дает полезную информацию о 58 отчуждающих формах поведения по данным опроса 126 разведенных пар. При этом 31% родителей заявили, что их бывший партнер нарушал постановления суда о контакте с детьми, но только 9,5% родителей признались в этом.
Помимо нарушения постановлений суда, имелось разочарование, связанное с выдвижением ложных обвинений в жестоком обращении с детьми. Участники предположили, что необоснованные запреты суда на общение с детьми служили для того, чтобы прервать или разрушить детско-родительские отношения и представить их в негативном свете. Разочарование распространялось и на отсутствие последствий для родителя, который выдвигает ложные обвинения.
«Моя бывшая жена упорно выдвигала ложные обвинения, касающиеся социальных служб и полицейских расследований. Эти обвинения, конечно же, не имели никаких доказательств. В отношении моей бывшей жены никаких мер предпринято не было» [Р10].
«Я специалист по воспитанию детей, работающий в социальных службах и меня обвиняют в том, что я наношу эмоциональный вред своим детям, поскольку, по словам бывшей жены, я «помешан на контроле», она также обвинила меня в растлении детей, но никто не обращался в полицию, как и мой работодатель (я работаю с детьми), все это было для того, чтобы попытаться прекратить мое общение с детьми» [P17].
Тридцать шесть участников сообщили, что подверглись ложным обвинениям в домашнего насилия и 44 сообщили о ложных обвинениях в физическом, сексуальном, эмоциональном насилие или пренебрежении своим ребенком. Пресс-
Наличе ложных обвинений рассматривается как ключевая особенность и в имеющейся литературе (Baker, 2007; Baker & Darnall, 2006; Bow et al., 2009; Weir, 2011).
Харман и ее коллеги в ходе исследования 18,3% родителей сообщили, что подвергались ложным обвинениям в отношении ребенка и 7,1% родителей признались в таких ложных обвинениях (Harman et al., 2016).
В Великобритании любые обвинения обычно приводят к немедленному прекращению контактов с детьми, в то время как осуществляется расследование и установление фактов. Разлученные с ребенком родители испытывают презумпцию вины и необходимость доказать свою невиновность. После завершения расследования отсутствие контактов с ребенком делает возобновление значимых отношений более трудным и часто невозможным; так отчуждение укореняется и усиливается (Clarkson & Clarkson, 2007; Fidler et al., 2012; Johnston, 2005). У родителей появляется ощущение несправедливого дисбаланса власти.
Те, кто выдвинул необоснованные обвинения, редко подвергаются какому-либо значимому порицанию или наказанию (Avitia, 2011; Hunt & Macleod, 2008;
Weir, 2011).
Бессилие проявляется в отчаянии и утрате надежды, когда родители обращаются за помощью в Суд только для того, чтобы к ним относились как к угрозе для своих детей. В литературе предполагается минимальное признание влияния такого обращения с отчужденными родителями на их эмоциональное благополучие и функционирование. (Baker, 2010).
«Единственный проблеск надежды, который у вас есть, это то, что суды вам помогут. Когда на самом деле они делают обратное. С тобой обращаются как с монстром, а не с человеком, с кем-то, кто ненавидит и не любит своих детей, тот, кто вредит им, а не лелеет, транжир, а не добытчик, кто злой, а не добрый, кто жестокий, а не нежный, потенциальная угроза вместо нормального человека» [Р14].
«На меня смотрели и обращались как с плохим человеком, ощущение, будто меня судят. Я думаю, что с известными преступниками обращаются лучше. Я прослужил 13 лет в полиции и потрясен «системой»» [P25].
При обращении со стороны суда и сотрудников государственных органов как к потенциальному насильнику и преступнику, отчаяние и беспомощность усугубляются. Отчужденные родители сообщают суду и госудпроственным органам, что они беспокоятся о своих детях, однако они чувствуют, что их опасения игнорируются без надлежащего расследования.
«Моей дочери всего 13 месяцев. CAFCASS изначально сказала, что она слишком маленькая, чтобы испытывать какие-либо эмоциональные/психологические проблемы, включая детско-родительские отношения и контакт с отцом (т.е. мной) не будет для нее важен до 4-летнего возраста» [Р34].
«CAFCASS имел возможность положить конец жестокому обращению с моим сыном, но из-за отсутствия понимания смог не увидеть то, что происходит» [Р23].
Хотя на основе этих данных невозможно объективно оценить опасения этих родителей, литература предполагает, что существует вероятность того, что они являются вполне обоснованными. Ретроспективные исследования с отчужденными в детстве взрослыми указывают на долгосрочные проблемы с психическим здоровьем, злоупотреблением психоактивными веществами и формированием отношений. (Baker & Verrocchio, 2016; Baker, 2005b, 2007; Bernet et al., 2015).
Эти родители не только чувствуют себя неспособными обеспечить безопасность своего ребенка, но и чувствуют себя неспособными воспитывать своего, как если бы они были лишены родительских прав.
«Сотрудник CAFCASS, а также менеджер контакт-центра посоветовал мне «забудь о своих отношениях с детьми и сдайся... уходи, пока дети сами не будут готовы тебя увидеть, если это когда-либо случится»» [P3].
«[Меня] власти лишили обязанности защищать моего ребенка, как и судьи, мне запретили выполнять свои обязательства как матери» [Р23].
Это чувство лишения родительских прав и обязанностей проявляется в исследования опыта отчужденных родителей (Avitia, 2011; Vassiliou & Cartwright, 2001), а также в отчетах практиков о работе с отчужденными родителями (Goldberg & Goldberg, 2013).
Наконец, бессилие в социально-правовой сфере возникает из-за молчания и отсутствие прозрачности рассмотрения дела.
«То, что у вас нет голоса и суд не проявил ко мне никакого внимания, удручающе» [P25].
«Более того, CAFCASS не раскрывает процесс и поэтому практически их решение невозможно оспорить» [С54].
«Это может показаться незаконным, но из-за того, что CAFCASS временами был более неразумным и лжецом, чем мать моих детей, я тайно записывал все свои переговоры с сотрудниками CAFCASS. Любой, кто это послушает, увидит, насколько эти женщины закомплексованы и непригодны для таких дел» [Р46].
Этот вывод не был очевиден в предыдущих исследованиях с отчужденными родителями, поэтому необходимо рассмотреть, является ли это специфической особенностью юридического процесса по подобным делам для Британии.
Существуют строгие правила раскрытия деталей дела как во время, так и после судебного разбирательства (Судебная служба Ее Величества, 2009).
Якобы это ограничение введено в целях защиты детей. Однако существуют опасения, что отсутствие прозрачности и ограниченная публикация анонимных судебных решений или данных по делу вызывают вопросы, связанные с аудитом и оценкой этих услуг, а также в отношении честного и справедливого применения Закона. Эти вопросы в настоящее время изучаются в рамках Проекта прозрачности, который считает, что существует потребность в качественной, общедоступной информации для обеспечения информированной общественной дискуссии, которая в настоящее время не поддерживается сообщениями о подобных случаях в СМИ (Reed, 2016).
Целью данного исследования не являлось определение объективной истины. Исследователь хотел получить представление о субъективном опыте отчужденных родителей в Великобритании. Рассказы участников представляют собой отчет о их личном опыте, сформированный течением времени, воздействием переживаний, разлчные взаимодействия и события, пересказ их истории. Высказанные и пережитые чувства, мысли и убеждения включают в себя множество психологических процессов, включая механизмы психологической защиты. По крайней мере для некоторых участников эти защитные механизмы включают в себя отрицание, проекцию и вытеснение.
Бессознательную потребность перекладывать вину на что-то другое, например на социальное окружение, на судебный процесс, его специалистов и персонал можно было бы ожидать. Учитывая демографические характеристики исследуемой популяции, такое стремление возложить вину отсутствует. Однако сходство опыта, выявленное в Q-анализе, и приведенные выше рассказы, предлагает некоторую поддержку активной роли социально-правового процесса, прививая этим людям некоторое чувство бессилия в качестве родителя.
Эти выводы подтверждают выводы литературы. Опрос Бейкер (2010.) 74 отчужденных родителей выявил недовольство законными представителями, обусловленное отсутствием понимания PA и понимания психологического стресса, вызванного разорванными отношениями со своими родителей со своими детьми и продолжающиеся судебные баталии.
Бессилен быть родителем; бессилен защитить
Чувство беспомощности, испытываемое родителями, простиралось за пределы социально-правовой системы. Родители заявили о своей беспомощности в защите своих детей от непосредственных и стойких психических заболеваний и трудностей с выстраиванием межличностных отношений и социальным функционированием.
«Я ужасно боюсь психологических последствий для него – когда он осознает, что здесь на самом деле произошло. – Я очень волнуюсь, что пострадают его личные отношения, потому что его научили ненавидеть женщин» [P1].
«Я так боюсь долгосрочного ущерба для психического здоровья моих детей, потому что в один момент у них был любящий отец, а в следующий момент им говорят, что он представляет опасность и они должны ненавидеть его, как ненавидит их мать» [P8].
Помимо установки вины внешних факторов, в рассказах некоторых родителей присутствуют собственная вина и самообвинение.
«Зная, что ваши собственные дети подверглись столь глубокому эмоциональному насилию и с этим ничего не поделаешь, жить с этим чрезвычайно больно» [Р39].
«Я виню себя за то, что недостаточно силен духом. Мне очень хочется обеспечить его, быть рядом с ним, передать ему жизненный опыт, показать ему любовь Отца и создать для него счастливую жизнь» [Р36].
Экстернализация вины выходит за рамки суда и систем социальной защиты. Обвинение и недоверие направлены на другого родителя, что сопровождается чувством беспомощности и неспособности справиться и изменить поведение своего бывшего партнера.
«Их мать считает, что в интересах детей не видеть меня, поскольку это мешает их почти идеальному образу жизни. Со мной плохо обращалась и почти не признавала мой авторитет родителя бывшая жена и детей заставилаотказаться от меня» [P7].
«Мой бывший муж поставил своей единственной целью исключить меня и мою семью из жизни моих детей. Моим детям промывают мозги, заставляя их думать, что им лучше не иметь никаких контактов со мной или своими бабушками и дедушками, тетями, дядями и двоюродными братьями, т.к. мы все плохие люди, которые хотят разрушить им жизнь» [Р13].
Эти аспекты опыта родителей подтверждают выводы предыдущих исследований Avitia, 2011; Vassiliou & Cartwright, 2001). В более тяжелых случаях отчуждения желание утстранить отсутствующего родителя от участия в жизни ребенка имеют более заметное проявление (Fidler et al., 2012), а недавнее исследование предполагает, что это также может быть более общей чертой разрыва отношений (Harman et al., 2016).
Сопутсвующее усиление власти отчуждающего родителя
Хотя это исследование выявило опыт отчужденных родителей, существует ощущение, что возникающее бессилие сопровождается параллельным усилением власти отчуждающего родителя. С этим сталкиваются социально-правовые службы и специалисты-практики. проявляется в нежелании исполнять постановления суда или налагать санкции в случае их нарушения. (Hunt & Macleod, 2008). Это необходимо учитывать-
Вопрос состоит в том, приводит ли непонимание сути отчуждения к неадекватному вмешательству или неспособности вмешаться, как указано в литературе (Drozd & Olesen, 2004; Ellis, 2008; Fidler et al., 2012; Weir & Sturge, 2006). Без хорошего знания соответствующих процедур экспертизы и наличии подходящих мер вмешательства, путь наименьшего сопротивления – это часто тот, которым часто следуют – без всякого вмешательства – с минимальным пониманием возможных последствий для всей последующей жизни ребенка.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ И РЕКОМЕНДАЦИИ
Этот феноменологический анализ рисует картину жизни отчужденного родителя, кторый серьезно обеспокоен благополучием своего ребенка, не в состоянии выполнить свою родительскую роль или участвовать в жизни своего ребенка. Они стремились решать свои проблемы всеми доступными способами, при этом они чувствуют себя неуслышанными, которым не верят, и бессильными. Британские родители и, соответственно, их дети, кажутся ущемленными из-за отсутствия понимания и осведомленности о проблеме родительского отчуждения в стране. Хотя некоторые родители начинают осмысливать свой опыт отчуждения родителя, неспособность принять общепринятую терминологию «родительское отчуждение» сводит на нет полное понимание этой динамики специалистами в области права, социальной помощи и психического здоровья.
Практически не осознается сложность отчуждения и его дифференциации, основанных на проблемах межличностной и системной динамики, процессов развития, чертах личности, индивидуальных и контекстуальных особенностей и факторов окружающей среды. Это плохое понимание, вероятно, приводит к некоторому согласию с отчуждением и неспособностью обеспечить соответствующее вмешательство, включая раннее вмешательство. На уровне индивидуальной и социальной справедливости это плохое понимание может привести к небезопасным юридическим суждениям, которые остаются необоснованными, что поддерживается отсутствием прозрачности в судопроизводстве по семейным делам.
В Великобритании необходимо начать обсуждение и рассмотрение этих проблем. Ощущение силы, которое можно получить от совместного понимания и значения концепции, не следует недооценивать. Для родителей идентификация и признание их опыта может способствовать расширению их прав и возможностей. Признание и подтверждение позволяют им исследовать и лучше понимать, обращаться за помощью и перестать оставаться в одиночестве. Более информированное и общее понимание проблемы родительского отчуждения среди практиков, специалистов и на организационном уровне имеет потенциал для улучшения результатов для детей и семьи и сможет снизить долгосрочное бремя социально-правовой и медицинской сферы услуг.
Дальнейшие британские исследования позволят укрепить доказательную базу для эффективных и соответствующих мерах вмешательства после развода в этих сложных случаях на основании более информированной политики и практики, как в организационном, так и на национальном уровне.
Литература
Avitia, M. (2011). The noncustodial parents description of the experience of parental alienation syndrome: a phenomenological study. Capella University.
Baker, A. J. L. (2005a). Parent alienation strategies: A qualitative study of adults who experienced parental alienation as a child. American Journal of Forensic Psychology, 23, 4, 41-63.
Baker, A. J. L. (2005b). The long-term effects of Parental Alienation on adult children: a qualitative research study. The American Journal of Family Therapy, 33, 4, 289-302, doi: 10.1080/01926180590962129.
Baker, A. J. L. (2007). Knowledge and attitudes about the Parental Alienation Syndrome: a survey of custody evaluators. The American Journal of Family Therapy, 35, 1, 1-19, doi: 10.1080/01926180600698368.
Baker, A. J. L. (2010). Even when you win you lose: Targeted parents’ perceptions of their attorneys. The American Journal of Family Therapy, 38, 4, 292-309, doi: 10.1080/01926187.2010.493429.
Baker, A. J. L. (2014). Parental Alienation as a Form of Psychological Maltreatment: Review of Theory and Research. Maltrattamento e abuso all’infanzia, 16, 1, 37-55, doi: 10.3280/MAL2014-001003.
Baker, A. J. L., & Darnall, D. (2006). Behaviors and strategies employed in parental alienation behaviors and strategies employed in parental alienation: A survey of parental experiences. Journal of Divorce & Remarriage, 45, 1, 97-124, doi: 10.1300/J087v45n01
Baker, A. J. L., & Fine, P. R. (2013). Educating divorcing parents: Taking them beyond the high road. In A. J. L. Baker & S. R. Sauber (Eds.), Working With Alienated Children and Families: A Clinical Guidebook (pp. 90-107). Hove: Routledge.
Baker, A. J. L., & Verrocchio, M. C. (2016). Exposure to Parental Alienation and subsequent anxiety and depression in Italian adults. The American Journal of Family Therapy, 44, 5, 255-271, doi: 10.1080/01926187.2016.1230480.
Ben-Ami, N., & Baker, A. J. L. (2012). The long-term correlates of childhood exposure to parental alienation on adult self-sufficiency and well-being. The American Journal of Family Therapy, 40, 2, 169-183, doi: 10.1080/01926187.2011.601206.
Bernet, W., Baker, A. J. L., & Verrocchio, M. C. (2015). Symptom Checklist-90- Revised scores in adult children exposed to alienating behaviors: An Italian sample. Journal of Forensic Sciences, 60, 2, 357-362, doi: 10.1111/1556- 4029.12681.
Bernet, W., von Boch-Galhau, W., Baker, A. J. L., & Morrison, S. L. (2010). Parental Alienation, DSM-V, and ICD-11. The American Journal of Family Therapy, 38, 2, 76-187, doi: 10.1080/01926180903586583
Bernet, W., Wamboldt, M. Z., & Narrow, W. E. (2016). Child Affected by Parental Relationship Distress. Journal of the American Academy of Child and Adolescent Psychiatry, 55, 7, 571-579, doi: 10.1016/j.jaac.2016.04.018.
Bow, J. N., Gould, J. W., & Flens, J. R. (2009). Examining parental alienation in child custody cases: A survey of mental health and legal professionals. The American Journal of Family Therapy, 37, 2, 127-145, doi: 10.1080/01926180801960658.
Burrill, J. (2006). Descriptive statistics of the mild, moderate and severe characteristics of parental alienation syndrome. In R. Gardner, S. R. Sauber, & D. Larandos (Eds.), The International Handbook of Parental Alienation Syndrome (pp. 49-55). Springfield: Charles C Thomas.
Cafcass (2014). Cafcass Operating Framework. Cafcass.
Cafcass (2016). About Cafcass. Retrieved December 13, 2016 (disponibile on-line: https://www.cafcass.gov.uk/about-cafcass.aspx).
Cartwright, G. F. (1993). Expanding the parameters of parental alienation syndrome. The American Journal of Family Therapy, 21, 3, 205-215.
Clarkson, D., & Clarkson, H. (2007). The unbreakable chain under pressure: The management of post-separation parental rejection. Journal of Social Welfare and Family Law, 28, 3-4, 251-266, doi: 10.1080/09649060601119433.
Clawar, S. S., & Rivlin, B. V. (1991). Children held hostage: Dealing with programmed and brainwashed children. Chicago: American Bar Association.
Darnall, D., & Steinberg, B. F. (2008). Motivational models for spontaneous reunification with the alienated child: Part II. The American Journal of Family Therapy, 36(3), 253-261, doi: 10.1080/01926180701643230.
Drozd, L. M., & Olesen, N. W. (2004). Is it abuse or is it alienation? A model for evaluating custody disputing families. Journal of Child Custody, 1, 3, 65-106.
Dunne, J., & Hedrick, M. (1994). The parental alienation syndrome: An analysis of sixteen selected cases. Journal of Divorce & Remarriage, 21, 3-4, 21-38.
Ellis, E. (2008). A stepwise approach to evaluating children for Parental Alienation Syndrome. Journal of Child Custody, 4, 1, 55-78, doi: 10.1300/J190v04n01.
Fidler, B. J., & Bala, N. (2010). Children resisting postseparation contact with a parent: Concepts, controversies and conundrums. Family Court Review, 48, 1, 10-47, doi: 10.1111/j.1744-1617.2009.01287.x.
Fidler, B. J., Bala, N., & Saini, M. A. (2012). Children who resist post separation parental contact: A differential approach for legal and mental health professionals. Oxford University Press, doi: 10.1093/acprof:oso/9780199895496.001.0001.
Garber, B. D. (2007). Conceptualizing visitation resistance and refusal in the context of parental conflict, separation, divorce. Family Court Review, 45, 4, 588- 599, doi: 10.1111/j.1744-1617.2007.00173.x.
Gardner, R. (1985). Recent trends in divorce and custody litigation. Academy Forum, 29, 2, 3-7.
Godbout, E., & Parent, C. (2012). The life paths and lived experiences of adults who have experienced parental alienation: A retrospective study. Journal of Divorce & Remarriage, 53, 1, 34-54, doi: 10.1080/10502556.2012.635967.
Goldberg, W., & Goldberg, L. (2013). Psychotherapy with targeted parents. In A. J. L. Baker & S. R. Sauber (Eds.), Working with alienated children and families: A clinical guidebook (pp. 108-128). Hove: Routledge.
Gordon, R. M., Stoffey, R., & Bottinelli, J. (2008). MMPI-2 findings of primitive defenses in alienating parents. The American Journal of Family Therapy, 36, 3, 211-228, doi: 10.1080/01926180701643313.
Harman, J. J., Biringen, Z., Ratajack, E. M., Outland, P. L., & Kraus, A. (2016). Parents behaving badly: Gender biases in the perception of parental alienating behaviors. Journal of Family Psychology, 30, 7, 866-874, doi: 10.1037/fam0000232.
Her Majesty’s Court Service. (2009). EX170 Can I talk about my case outside court ? A guide for family court users. HMCS (disponibile on-line: http://hmctsformfinder.justice.gov.uk/HMCTS/GetLeaflet.do?court_leaflets_id =947).
Hobbs, T. (2006). PAS in the United Kingdom. In R. A. Gardner, S. R. Sauber, & D. Lorandos (Eds.), The International Handbook of Parental Alienation Syndrome (pp. 71–89). Springfield: Charles C Thomas.
Hunt, J., & Macleod, A. (2008). Outcomes of applications to court for contact orders after parental separation or divorce. Ministry of Justice.
Jaffe, P. G., Ashbourne, D., & Mamo, A. A. (2010). Early identification and prevention of parent-child alienation: A framework for balancing risks and benefits of intervention. Family Court Review, 48, 1, 136-152.
Jaffe, P. G., Crooks, C. V., & Bala, N. (2009). A framework for addressing allegations of domestic violence in child custody disputes. Journal of Child Custody, 6, 3-4, 169-188, doi: 10.1080/15379410903084517.
Jaffe, P. G., Johnston, J. R., Crooks, C. V., & Bala, N. (2008). Custody disputes involving allegations of domestic violence: Toward a differentiated approach to parenting plans. Family Court Review, 46, 3, 500-522, doi: 10.1111/j.1744- 1617.2008.00216.x.
Jarrett, T. (2015). Confidentiality and openness in the family courts: current rules and history of their reform (Briefing paper Number 07306). House of Commons Library (disponibile on-line: https://www.parliament.uk/commons- library).
Johnston, J. R. (2003). Parental alignments and rejection: an empirical study of alienation in children of divorce. The Journal of the American Academy of Psychiatry and the Law, 31(2), 158-170.
Johnston, J. R. (2005). Children of divorce who reject a parent and refuse visitation: recent research and social policy implications for the alienated child. Family Law Quarterly, 38, 4, 757-775.
Johnston, J. R., Campbell, L. E., & Mayes, S. S. (1985). Latency children in postseparation and divorce disputes. Journal of the American Academy of Child Psychiatry, 24, 5, 563-574, doi: 10.1016/S0002-7138(09)60057-1.
Kelly, J. B., & Johnson, M. P. (2008). Differentiation among types of intimate partner violence: Research update and implications for interventions. Family Court Review, 46, 3, 476-499, doi: 10.1111/j.1744-1617.2008.00215.x.
Kelly, J. B., & Johnston, J. R. (2001). The alienated child: A reformulation of parental alienation syndrome. Family Court Review, 39, 3, 249-266, doi: 10.1111/j.174-1617.2001.tb00609.x.
Kopetski, L. M. (1998). Identifying cases of Parent Alienation Syndrome--Part I. The Colorado Lawyer, 27, 2, 65-68 (disponibile on-line: https://www.fact.on.ca/Info/pas/kopet98a.htm).
Lampel, A. K. (1996). Children’s alignment with parents in highly conflicted custody cases. Family and Conciliation Courts Review, 34, 2, 229-239.
Lebow, K. (2013). Supporting targeted parents: The International Support Network for Alienated Families. In A. J. L. Baker & S. R. Sauber (Eds.), Working with alienated children and families: A clinical guidebook (pp. 129-138). Routledge.
Mcghee, C. (2008). Separation and Divorce: Helping parents to help children. Resolution (disponibile on-line: www.resolution.org.uk - retrieved on 04/03/2015).
Mcghee, C. (2015). Separation and Divorce: Helping parents to help children. Resolution. (disponibile on-line: www.resolution.org.uk - retrieved on 13/10/2016)
Rand, D. C. (1997a). The spectrum of parental alienation syndrome (part I). American Journal of Forensic Psychology, 15, 3.
Rand, D. C. (1997b). The spectrum of parental alienation syndrome (Part II). American Journal of Forensic Psychology, 15, 4.
Rand, D., Rand, R., & Kopetski, L. (2005). The spectrum of parental alienation syndrome part III: The Kopetski follow-up study. American Journal of Forensic Psychology, 23, 1, 15-43.
Reed, L. (2016). Core Principles – Mission Statement: The Transparency Project. Retrieved December 13, 2016 (disponibile on-line: http://www.transparencyproject.org.uk/core-principles-mission-statement/).
Siegel, J. C., & Langford, J. S. (1998). MMPI-2 validity scales and suspected parental alienation syndrome. American Journal of Forensic Psychology, 16, 4, 5- 14.
Stoltz, J.-A. M., & Ney, T. (2002). Resistance to visitation: Rethinking parental and child alienation. Family Court Review, 40, 2, 220-231.
Sturge, C., & Glaser, D. (2000). Contact and domestic violence: The experts’ court report. Family Law, 30, 615.
Sullivan, M. J., & Kelly, J. B. (2001). Legal and psychological management of cases with an alienated child. Family Court Review, 39, 3, 299-315, doi: 10.1111/j.174-1617.2001.tb00612.x.
Vassiliou, D., & Cartwright, G. F. (2001). The lost parents’ perspective on parental alienation syndrome. The American Journal of Family Therapy, 29, 3, 181-191, doi: 10.1080/019261801750424307.
Verrocchio, M. C., Baker, A. J. L., & Bernet, W. (2016). Associations between exposure to alienating behaviors, anxiety, and depression in an Italian sample of adults. Journal of Forensic Sciences, 61, 3, doi: 10.1111/1556-4029.13046.
СТАТЬИ ПО ТЕМЕ
КАК ЖИВУТ РОДИТЕЛИ, "БРОШЕННЫЕ" СВОИМИ ДЕТЬМИ
ДОКТОР ЭДВАРД КРУК. ЖИЗНЬ ОТЧУЖДЕННОГО РОДИТЕЛЯ
А. ТАВАРЕС И ДР. ЧТО ЗНАЧИТ БЫТЬ ЦЕЛЕВЫМ РОДИТЕЛЕМ: ОПЫТ ОТЧУЖДЕННЫХ РОДИТЕЛЕЙ
ДОКТОР СИЕЦКЕ ДЕЙКСТРА. «Я НЕ ВИДЕЛА СВОИХ ДОЧЕРЕЙ В ТЕЧЕНИЕ МНОГИХ ЛЕТ»: ОТЧУЖДЕНИЕ ДЕТЕЙ ОТ МАТЕРИ
СОФИ РОСУОЛЛ. ДВЕ ИСТОРИИ ОТЧУЖДЕНИЯ ОТЦОВ ИЗ ЕВРОПЫ: СВЕНА ИЗ ШВЕЦИИ И ФЕЛИКСА ИЗ АВСТРИИ
МИА РОЕ ЧАПИЧ И ДР. ОПЫТ ОТЧУЖДЕННЫХ РОДИТЕЛЕЙ
Комментариев нет:
Отправить комментарий