Линда Дж. Готлиб, LMFT, LCSW лицензированный психотерапевт и судебный эксперт из США с 45-летним стажем работы в области семейной терапии и дисфункциональных семейных отношений. Линда имеет опыт работы в экстренных службах, в кризисной терапии. С 2003 года Линда сосредоточила свою клиническую практику на семьях, где дети подвергаются разлуке с родителями. Эта практика касается высокоспециализированной области диагностики и лечения отчуждения родителей. Она квалифицирована в следующих областях: семейная терапия, семейная динамика, отчуждение родителей, жестокое обращение с детьми, семейное насилие. Линда повышала свою квалификацию в семейной терапии, обучаясь в течение 9 лет в Центре семьи известного детского психиатра доктора Сальвадора Минучин.
В течение 16 лет Линда работала в приемной больнице Нью-Йорка в качестве социального работника, затем в качестве психиатрического социального работника, а затем в качестве директора службы по уходу за детьми и усыновления для населения Нью-Йорка. Во время работы с 3000 приемными детьми, которые были помещены в приют по решению суда из-за жестокого обращения и насилия со стороны родителей, Линда обнаружила, насколько мощным является у ребенка инстинкт привязанности к родителю. Она не может вспомнить одного приемного ребенка, который отверг бы родителя. Линда пришла к выводу, что инстинкт любви и привязанности к родителю слабее только инстинкта выживания. Единственное объяснение неоправданного отказа ребенка от родителя связано с «промыванием мозгов», как и в случае попадания в секту. Линда проводила лечение в частной практике более 550 детей, которые подверглись некоторой степени отчуждения. Философия лечения Линды: «Я верю в способность членов семьи исцелять друг друга любовью, которую они имеют друг к другу». Линда также путешествует по миру, распространяя знания среди профессионалов об отчуждении родителей. Персональный сайт http://endparentalalienation.weebly.com
Источник . https://www.youtube.com/watch?v=aWuqahNnZAU
Опубликовано в 2020 г.
Интервью проводилось на конференции PASG в Филадельфии, США, в сентябре 2019 г.
Давайте будем честными: нормальный родитель не будет пытаться разрушить отношения между ребенком и другим родителем. Нормальный родитель понимает, что ребенку нужна связь с обоими родителями.
В случае родительского отчуждения ребенок отвергает родителя, но это не имеет защитной функции, т.е. ребенок не защищается от агрессивного родителя. То есть этот родитель в безопасности, ребенок с ним в безопасности, но ребенок отвергает родителя без причины из-за влияния отчуждения.
Эти дети исполняют желание отчуждающего родителя, отвергая другого любящего родителя. На самом деле я считаю свою работу довольно легкой. Трудность состоит в том, чтобы заставить суд осознать, что отказ ребенка от родителя противоречит здравому смыслу, а это означает, что дети на самом деле не имеют в виду это, когда говорят, что никогда больше не хотят видеть своих родителей. Итак, как только я получу постановление суда, все остальное будет довольно просто. Я специализируюсь на четырехдневной интенсивной программе примирения. Я называю это терапевтическим отпуском, потому что это сочетание разговоров и занятий, которые нравятся детям. И дети охотно в этом участвуют. Им потребуется дополнительная терапия, когда они вернутся домой с отчужденным родителем, и я стараюсь убедиться, что терапевт обладает квалификацией и знает, как поддерживать и улучшать восстановление детско-родительских отношений.
Они прилетают со всей страны, из Калифорнии, Флориды или едут четыре часа из Делавэра, Мэриленда или Нью-Йорка. И они приходят по своей воле. Так легко заставить их захотеть примириться с родителем после того, как суд освободит их от конфликта лояльности. Другими словами, от того, что Американское профессиональное общество по борьбе с жестоким обращением с детьми охарактеризовало как агрессивное поведение опекуна, известное как террорирование ребенка. Без необходимости ставить ребенка в ситуацию, когда он или она должны выбирать отношения с одним родителем вместо другого. Таким образом, суд фактически освобождает ребенка от конфликта лояльности, который является формой жестокого обращения с детьми, глубокого психологического насилия над детьми. И они приходят охотно.
Угрозы детей покончить с собой, сбежать, причинить себе вред и тому подобное — лишь результат программирования, от которого их освобождает решение суда, что является прорывом для семьи.
У нас есть много исследований о том, насколько глубоко дисфункциональны и нестабильны отчуждатели. Давайте будем честными: нормальный родитель не будет пытаться разрушить отношения между своим ребенком и другим родителем. Нормальный родитель понимает, что ребенку нужна связь со вторым родителем. Если отчуждатель этого не понимает, ему не хватает эмпатии.
Исследования показывают, что отчуждающие родители в тяжелой или умеренной степени страдают одним или несколькими расстройствами личности группы B.
А внешнее поведение — отличный вариант социальных норм культуры, в которой они живут. Уже одно это должно напугать судей тем, что это моделируют дети. Это должно напугать терапевтов. Как профессионалы в этой области, мы находимся в положении, когда нам следует воспитывать социально адекватных детей, чтобы они могли адаптироваться к обществу. Судьи призваны обеспечивать соблюдение социальных норм и законов. Игнорируя это воздействие на ребенка, они неосознанно участвуют в жестоком обращении с детьми. Они действительно это делают. Они не знают об этом, не осознают этого, они не образованы в этом вопросе, потому что я бы сказала, что, наверное, 90% моих коллег, профессионалов в области психологического здоровья, тоже этого не понимают. Но мы все неосознанно участвуем в воспитании детей, которые ведут себя антисоциально.
Мы совершенно равнодушны к правам отвергнутого родителя, отчужденного родителя и потребности ребенка поддерживать отношения с этим родителем. Это глубокое психологическое насилие над детьми, выходящее за рамки представлений экспертов в этой области, и они должны быть в курсе этого вопроса.
И, к сожалению, многие из нас «ненаучны». Мы не делаем того, чему нас должны обучать. Если бы врачи вели себя так же, как психиатры, это был бы полный хаос. Это то, что мы делаем в области психического здоровья. Мы принимаем за правду слова ребенка, запрограммированного, с промытыми мозгами и слова отчуждающего родителя. Мы редко, если вообще когда-либо, сверяем эту рассказанную нам историю с историей от другого родителя и определяем, что пациент кажется заслуживающим доверия. Они говорят правдоподобно.
Человек с расстройством личности является экспертом в имитации нормального поведения. Так что они обманывают почти всех в моей профессии. А когда врач полагается только на то, что ему сообщают, он полагается на то, что называется интуитивным рассуждением. В таком нелогичном случае, как отчуждение, это глубоко нелогично, вы не можете полагаться только на интуицию.
Слишком многие люди в моей профессии, а также юристы, считают, что ребенку можно доверять, когда он говорит: «Я не хочу видеть этого родителя, я ненавижу этого родителя, я никогда больше не хочу видеть этого родителя». «Ой, а что сделал этот родитель?» А дети, подростки говорили мне: «Мы ненавидели поездку, в которую он нас взял на Гавайи в прошлом году». Я посмотрела на отца и сказала: «Знаете, я никогда не была на Гавайях, вы меня удочерите?» Это просто удивительные, причудливые объяснения, к которым специалисты относятся серьезно.
Мы знаем, что отсутствие значимого родителя в жизни ребенка имеет огромные негативные краткосрочные и долгосрочные последствия. В построении отношений со сверстниками, в проблемах с доверием, в проблемах с тревогой и депрессией. У нас есть исследования ACE — «Неблагоприятный детский опыт», в которых рассматривается опыт родительского расстройства и психического заболевания пациента, такого как расстройство личности кластера B, психическое заболевание родителей. И исследования ACE показывают, что на основе этого негативного опыта происходит постоянная перестройка мозга ребенка, например, отсутствие эмпатии, а эмпатия является основой подчинения. Отсутствие эмпатии лежит в основе социопатии, антисоциального расстройства личности. Почему кто-то позволяет такой ситуации продолжаться?
Прежде всего, нам необходимо начать обучение врачей-психиатров тому, что такое родительское отчуждение. И работники службы защиты детей должны знать, что здесь происходит. Нам необходимо их обучить, чтобы они знали, насколько внушаемы дети. Это первое.
У нас есть исследование Элизабет Лофтус и Джулии Шоу, которое показывает, что интервьюер может имплантировать испытуемому ложные воспоминания уже на третьем еженедельном интервью. Ей удалось внедрить неглупой группе студентов ложную память, указывающую на то, что они совершили преступление в период полового созревания, а период между половым созреванием и поступлением в колледж не такой уж и долгий.
Преступление заключалось в том, что субъект подрался со своим лучшим другом, который настолько вышел из-под контроля, что была вызвана полиция, а его другу пришлось отправиться в больницу или что-то в этом роде. Ей удалось имплантировать эту память 75% испытуемых. 75%, Впечатляющая статистика о ложных воспоминаниях. А подумайте о несовершеннолетнем ребенке, который зависит от любви, одобрения и заботы родителя, который находится в постоянном контакте с родителем. Как легко внедрить ложное воспоминание этому ребенку. Полет на воздушном шаре над лесом, который, по мнению детей, произошел, хотя этого никогда не было, - потерялась в торговом центре. Итак, есть много исследований, о которых CPS не знает.
Я не могу сказать вам, сколько случаев я рассматривала в качестве эксперта, в которых судебно-медицинский эксперт не был обучен тому, насколько дети внушаемы. В своем заключении они не сделали ничего, чтобы выдвинуть альтернативную гипотезу о том, что ребенок говорил неправду, что на ребенка кто-то повлиял, исключая его восприимчивость к внушению со стороны родителя. Кстати, это не соответствует стандарту оказания медицинской помощи, и для меня это тоже халатность. Как клиницисты, мы обязаны рассмотреть все правдоподобные гипотезы, которые могут представить нам клиническую картину, признаки или симптомы пациента. И мы этого не делаем.
Оказалось, что они предпочитают полагаться на свою интуицию. Я смотрю на твое лицо, я знаю, что ты говоришь правду. Я знаю, что ты это считаешь правдой. Достаточно ли мы подготовлены, чтобы распознать это?
Это пародия, однако родителей ошибочно обвиняют в сексуальном насилии. Ужасно, ужасно! Если ребенок верит в эту ложную историю о том, что он или она подверглись сексуальному насилию со стороны родителя, он или она так же подвержены посттравматическому стрессу, как если бы это произошло на самом деле. Это преступление. Это абсолютное преступление. Отчуждатель атакует воспоминания, чувства, мысли и отношения ребенка с другим родителем. Такое нападение является преступлением. И надо смотреть на это именно так.
Человек, не специализирующийся на отчуждении родителей, скажет: «О! Это проблема взаимоотношений ребенка и родителя, я знаю, как с ней справиться. Существует огромная разница между тем, отвергает ли ребенок родителя по законным причинам защиты или это является результатом «промывания мозгов».
Очень часто врачи принимают за правду слова родителя и ребенка, которые говорят: «Мой ребенок паникует, его тошнит и угрожает самоубийством» только при мысли о том, что он увидит другого родителя в безопасной обстановке кабинета терапевта. Это ерунда. Полная ерунда. Он не видел родителей уже три или четыре года. И мне говорят, что одна только мысль о встрече с ним приведет к угрозам самоубийства? Если это так, то его отчуждающий родитель не учит, как справляться с жизнью.
Люди часто говорят: «Мне нужно проявить искреннюю поддержку в отношениях [другого родителя c детьми]». Они дают слово, но как узнать, правдиво ли оно? Действия значат больше, чем слова. Я всегда говорю, что нужно уметь рассуждать по-другому. Если отчуждатель проявляет искреннюю поддержку отношений между другим родителем и ребенком, это сразу видно по поведению ребенка. Он примет другого родителя, вот так. Как будто щелкаешь пальцами – и все. Ко мне в офис приходили дети во время проведения экспертной оценки отчуждения, стояли перед лицом отчужденного родителя и говорили: «Мы ненавидим тебя, мы больше никогда не хотим тебя видеть, мы никогда не придем в твою ужасную квартиру, забудь о нас. Сдавайся, успокойся, женись на ком-нибудь другом и заведи детей от этого человека». Это реальный пример из экспертизы, которую я сделала. Итак, отчуждающий родитель знает, что не может меня обмануть, что я точно знаю, что происходит, и собираюсь сказать ему, что он отчуждающий родитель и что мой единственный выход в этом случае - позаботиться о нем, по крайней мере, временно, чтобы посмотреть, сможет ли он получить помощь. Поэтому отчуждающая мать посмотрела на отца и сказала: «Я хочу решить эту проблему сейчас». Поэтому я сказала ей: «Хорошо». Мы отправили детей в зал ожидания, и она сказала: «Хорошо, давайте начнем свидания по выходным на этой неделе», — согласился отец, а я посмотрела на мать и сказала: «Но вы должны сказать это детям». Мы позвали их обратно в комнату, мать посмотрела на детей, которым на тот момент было девять и одиннадцать лет, и сказала: «Мы с вашим отцом закончили с этим, больше нет ссор, на этой неделе вы начнете свои визиты к отцу на выходные». Реакция детей была: «Хорошо, мама». Все закончилось так быстро. «Мы никогда не пойдем в твою дрянную квартирку», сорок минут назад, и «забудь, что у тебя есть дети». Так это и случилось, и они поехали в те выходные к отцу.
Если родитель нарушает постановления суда, препятствует общению другого родителя с детьми, выдвигает ложные обвинения в жестоком обращении, манипулирует детьми, заставляя их лгать, для меня это антисоциальное поведение, и оно является наихудшим, потому что, к сожалению, оно не поддается лечению. Пограничные и нарциссические расстройства сложны, но с ними можно добиться прогресса. Так что да, это серьезные расстройства личности.
Единственный способ заставить отчуждателя подчиниться — это пригрозить реальными судебными последствиями, такими как безвозвратная потеря опеки над детьми или крупный штраф. Некоторые предлагают ограничить свободу, но это не мой любимый способ, я думаю это будет крайняя мера, я не хочу делать из родителя мученика, но с постоянной потерей опеки по крайней мере он не будет больше издеваться над ребенком.
Я не могу сосчитать, сколько специалистов по неотчуждению скажут: «О да, это отчуждение, да, я согласен, что это отчуждение, это жестокое обращение с детьми, но забрать ребенка у жестокого, отчуждающего родителя подвергнет ребенка травме». Во-первых, это чистая спекуляция. На сегодняшний день в клинической литературе нет ни одного случая, который бы документировал какую-либо травму ребенка после его удаления из этой среды.
На самом деле исследования показывают совершенно обратное. Дети освобождаются от конфликта лояльности. Им больше не нужно выбирать. Им больше не нужно подавлять инстинкт любви к своим родителям и отсекать части себя. Итак, это освобождение ребенка.
В семейной терапии мы не считаем, что разговор меняет людей. Мы верим, что восстановительный опыт меняет людей. И у нас есть все эти поговорки, например, действия говорят громче слов. Когда ребенок подрастает, болит сердце, правда, потому что нет полномочий давить на отчуждающего родителя: «Хватит грубить», это уже не считается насилием над ребенком. Так что это действительно больно, и в первую очередь я говорю отчужденным родителям: «Никто не будет на твоем месте, кроме тебя». Только вы знаете, когда больше не можете терпеть стресс от борьбы, от необходимости отправлять электронное письмо за электронным письмом и текст за текстом, не получать ответа и быть заблокированным. Вы должны заботиться о себе, вы должны знать, что у вас есть жизнь. И я ненавижу этот совет, но иногда это единственный совет, который у нас есть.
Исследования показывают, что взрослые дети, которые показывают лучшие результаты, хотя никогда не добиваются самых лучших результатов в жизни, но лучших результатов с наименьшей тревогой, депрессией и меньшим употреблением наркотиков и алкоголя — это те молодые, отчужденные взрослые, чьи родители не сдались. Кто продолжал сражаться.
Мы знаем, что до сих пор практически нет риска, связанного с изъятием ребенка из этой среды. А если вдуматься, то тот же судья, который пятнадцать минут назад забрал детей, должен был защищать детей и поместить их к чужим людям. И в этом не было никаких сомнений. И мы говорим: «Ваша честь, мы хотим передать ребенка любящему родителю, который не подвергал их жестокому обращению и пренебрежению, не подвергал насилию». Где здесь травма? Почему можно отдать ребенка к незнакомцам, но не к любящему другому родителю? Поэтому вам необходимо провести анализ риска и выгоды, чтобы знать, что происходит, когда вы живете с таким расстройством личности, как пограничное, с гораздо более высоким уровнем самоубийств, чем у остального общества. Это модель для детей. У ребенка, воспитанного родителем с пограничным расстройством личности, значительно повышается риск самому стать человеком с пограничным расстройством, и не случайно так много из этих детей подвергаются риску самоубийства. Проведите причинно-следственный анализ. Эти дети функционировали нормально до начала отчуждения. А вдруг у них возникают суицидальные мысли? И они тревожны и подавлены? Очевидно, что что-то должно происходить в отчуждающей среде. Так что делайте свою работу, терапевт.
Это не соответствует стандартам клинической помощи, это является халатностью, когда врач работает за пределами своей области знаний. Многие из этих терапевтов могут не осознавать, что они это делают. И это незнание не является благом. Когда отчуждающий родитель проявляет отчуждающее поведение, вы обязаны подумать: «Мне нужно это расследовать» и «Входит ли это в мою компетенцию?» Если вы не знаете восемь симптомов и семнадцать стратегий отчуждения, вы не проходили CEU и не проходили обучение семейной динамике, вы никогда не были на таких конференциях, как PASG, и вы не работали ни с одним экспертом по отчуждению, то это вне вашей компетенции. Вы обязаны сделать одно из двух. Проконсультируйтесь со специалистом или признайтесь: «Это вне моей компетенции, я должен отклонить этот случай, я не могу его лечить».
СТАТЬИ ПО ТЕМЕ
ЛИНДА ГОТЛИБ. ОШИБКИ ПРОФЕССИОНАЛОВ ПО ПРОБЛЕМЕ РОДИТЕЛЬСКОГО ОТЧУЖДЕНИЯ
ЛИНДА ГОТЛИБ. РАЗМЫШЛЕНИЯ СЕМЕЙНОГО ТЕРАПЕВТА О РОДИТЕЛЬСКОМ ОТЧУЖДЕНИИ
ПОЧЕМУ БЕССИЛЬНА ЭКСПЕРТИЗА ПРИ НАЛИЧИИ PAS У РЕБЕНКА
ДОКТОР КРЕЙГ ЧИЛДРЕСС. ДЕТЕКТИВ И ПСИХОЛОГ
ДОКТОР СЬЮЗАН ХЕЙТЛЕР. ЧТО НУЖНО ЗНАТЬ ТЕРАПЕВТАМ О РОДИТЕЛЬСКОМ ОТЧУЖДЕНИИ
ДОКТОР МЕДИЦИНЫ. СОЗНАТЕЛЬНОЕ И БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ РОДИТЕЛЬСКОЕ ОТЧУЖДЕНИЕ И ОПЕКА НАД ДЕТЬМИ
ДОКТОР МЕДИЦИНЫ. ОТСУТСТВИЕ ЗНАНИЙ О ПОГРАНИЧНОМ РАССТРОЙСТВЕ ЛИЧНОСТИ В СЕМЕЙНОМ СУДЕ
Комментариев нет:
Отправить комментарий