Доктор Бенджамин Д. Гарбер – клинический психолог, лицензированный в Нью-Гэмпшире, опекун ad litem и координатор по воспитанию детей. Он является судебным экспертом в делах о родительском отчуждении и консультантом по этой теме, а также обучает специалистов по семейному праву. Доктор Гарбер имеет продвинутые степени в психолингвистике, развитию и клинической детской психологии.
Он является автором более пятисот популярных статей, в газетах и журналах с 1998 года. Он опубликовал девять книг, несколько глав и многочисленные рецензируемые профессиональные статьи по вопросам детского развитии и семейного права.
Доктор Гарбер - непоколебимый защитник детей. Он является лауреатом премии March of Dimes Distinction in Media Excellence, автор книг «Как дети не попадают в середину» (HCI, 2008) и «Психология развития для специалистов по семейному праву» (Springer, 2009).
Бенджамин Гарбер - гордый сын, муж, отец и дедушка. Он проживает в южном Нью-Хэмпшире с женой более тридцати лет. За пределами офиса, лекционной аудитории и зала суда доктор Гарбер - это заядлый рыбак и байдарочник. Сайт https://healthyparent.com
КОГНИТИВНО-ПОВЕДЕНЧЕСКИЕ МЕТОДЫ ДЕСЕНСИБИЛИЗАЦИИ ДЛЯ ОТЧУЖДЕННОГО РОДИТЕЛЯ И РЕБЕНКА
Источник «Family Court Review», Vol 53 № 1, 2015 г. p.96–112
https://familylawconsulting.org/publications/REU.pdf
Опубликовано в январе 2015 г.
Резюме
Дети, вовлеченные в конфликты своих родителей, могут поляризоваться, сливаясь с одним родителем и отвергая другого. В ответ суды часто приказывают семьям привлекать специалистов в области психического здоровья для проведения мероприятий по воссоединению детско-родительских отношений. Эта статья адаптирует эмпирически установленные процедуры систематической десенсибилизации часто используемые для лечения фобий у детей помогая поляризованному ребенку развить здоровые отношения с обоими родителями. Сильные и слабые стороны этих процедур обсуждаются и иллюстрируются материалами дела.
Ключевые моменты для сообщества суда по семейным делам:
• Семейное право и психология соглашаются, что у детей должна быть возможность поддерживать здоровые отношения с обоими родителями
• Конфликт взрослых может поляризовать отношения ребенка, включая неприятие одного из родителей.
• Существующие клинические и судебно-медицинские стратегии «воссоединения» часто оказываются неадекватными и неэффективными.
• Для облегчения этого процесса могут быть приняты надежные и действенные методы когнитивно-поведенческой терапии.
• Обсуждается когнитивно-поведенческий протокол воссоединения «на основе воздействия».
«У ребенка развивается тревожно-фобическая реакция, . . взаимно нарастающий цикл страха ребенка по отношению к отчуждаемому родителю. Возникает тревога; чем больше расстроен ребенок, тем больше его защищает и заботится о нем отчуждающий родитель, что, в свою очередь, обостряет реакцию ребенка и так далее.
Теория обучения показывает, что лечение избегания ребенком родителя при отчуждении чрезвычайно сложно и требует воздействия и систематической десенсибилизации к обстоятельствам, которых избегают, или к объекту, которого боятся».
(доктор Б.Дж. Фидлер, цитируется в WC v. CE, 2010 ONSC 3575)
ВСТУПЛЕНИЕ
В профессиональной литературе, посвященной высококонфликтным разводам, уже давно пишут об определение различных динамик, которые могут привести к втягиванию ребенка во конфликт родителей, слиянии с одним родителем и отвержении другого. Заинтересованные стороны, представляющие весь спектр специалистов семейного права, обсуждали определения и влияние динамики, широко известной как родительское отчуждение (Drozd & Olesen, 2004; Meier, 2010). Многие сейчас соглашаются с тем, что поляризованное положение ребенка в конфликтной семье чаще всего является результатом этих напряженных отношений между родителями (Fidler & Bala, 2010; Friedlander &Уолтерс, 2010; Гаррити и Барис, 1994; Johnston, Roseby, & Kuehnle, 2009).
К сожалению, в той же литературе гораздо меньше внимания уделяется вмешательствам, направленным на восстановление разрушенных отношений между детьми и родителями. То немногое, что доступно, говорит о том, что первое и самое желаемое лекарство включает в себя процесс под руководством терапевта постепенного, ориентированного на ребенка воздействия на отношения с отвергнутым родителем, ведущее со временем при лучших обстоятельствах к созданию или возобновлению регулярные контактов между родителями и детьми (Freeman, Abel, Cowper-Smith, & Stein, 2004). Когда вмешательства такого характера оказываются неприемлемыми или неэффективными, проводятся более интенсивные, ретритные программы (Sullivan, Ward, & Deutsch, 2010). В крайних (тяжелых) случаях некоторые суды передают ребенка под постоянную (а иногда и исключительную) опеку отвергнутого родителя (Gardner,2001; Fidler, Bala, Saini, 2013).
В этой статье рассматривается связь между этими санкционированными судом средствами правовой защиты и когнитивно-поведенческой терапией, доступной в настоящее время для лечения детских фобий (Meichenbaum & Turk, 1976; Stampfl, 1966; Wolpe, 1958). Обсуждаются сходства и различия между этими несопоставимыми вмешательствами, давая рекомендации для эмпирически основанного, ориентированного на ребенка, и предписанного судом протокола когнитивно-поведенческого воссоединения с отчужденным родителем.
О ФОБИЧЕСКИХ И ПОЛЯРИЗОВАННЫХ ДЕТЯХ
Ребенок, страдающий фобией, живет с постоянным, навязчивым и иррациональным страхом. По определению фобии человек воспринимает объект, которого боится, как вызывающий непропорциональную и необоснованную тревогу, ужас. Эти чувства поддерживаются ложными или преувеличенными убеждениями и избегающим поведением, которое неявно укрепляет эти убеждения.
Усилия человека с фобией избежать встречи и даже размышления об объекте, которого он боится, может сузить его жизненную сферу деятельности до такой степени, что повседневные занятия будут игнорироваться, а ранее приятные занятия прекращаются (Американская психологическая ассоциация, 2013 г.). В США около 5% детей страдают от специфических фобий (Ollendick, King, & Muris, 2002). Это число может достигать 16% для подростков в возрасте от 13 до 17-лет (Американская психологическая ассоциация, 2013).
· Когда поляризованный ребенок оказался втянут в конфликтные отношения родителей (с разделением или разводом или без них), он становится верным союзником с Родителем А и сопротивляется или полностью отвергает Родителя Б. Поляризованная позиция ребенка может быть связана с тем, что
· Родитель А делает необоснованные обвинения в отношении слов и действий Родителя Б (отчуждение; Kelly & Johnston, 2001);
· Нарушаются здоровые границы личности в отношениях с Родителем А (слияние; Garber, 2011);
· и / или имеется непосредственный опыт насилия, агрессивного или иного ненадлежащего поведения Родителя Б; (отчуждение; Meier, 2010).
И фобические, и поляризованные детские страхи иррациональны и приводят к дезадаптации, когда у ребенка имеется страх объекта, который представляет небольшую объективную угрозу или не представляет ее вовсе, и избегающее поведение ребенка мешает в остальном его здоровому поведению и развитию.
Для оценки неадекватности отвержения поляризованным ребенком Родителя Б необходима оценка родительских способностей этого родителя и наличие/отсутствие объективных рисков ребенка при опеке этим родителем. Закон предполагает, что детям полезна возможность поддерживать здоровые отношения с обоими родителями.
КОГНИТИВНО-ПОВЕДЕНЧЕСКАЯ ТЕРАПИЯ (КПТ)
КПТ - это форма психотерапии, направленная на выявление и изменение нежелательных и дезадаптивных мыслей, убеждений и поведения в контексте поддерживающей психотерапии. КПТ оказалась чрезвычайно эффективным средством лечения детей (Silverman, Pina, & Viswesvaran, 2008) и тревожных расстройств (Hans & Hiller, 2013).
Пятьдесят лет клинических исследований и эмпирических исследований КПТ позволили найти высокоэффективные целевые средства лечения фобии (Wolitzky-Taylor, Horowitz, Powers, & Telch, 2008), особенно с постепенным воздействием или десенсибилизацией и затоплением. Ценность этих методов была продемонстрирована в лечении фобических детей в возрасте от 4 лет (May, Rudy, Davis, & Matson, 2013) и в подростковом возрасте (Bunnell & Beidel, 2013) с такие разнообразными фобиями, как социальная фобия (Shorey & Stuart, 2012), стоматологическая фобия (Gordon, Heimberg, Tellez & Ismail, 2013), фобии иглы (Wolff & Symons, 2013) и сколецифобия, изнурительный страх дождевых червей (Buchanan & Houlihan, 2008).
Как отвергнутый родитель похож на земляного червя?
Дождевой червь объективно совершенно безобидное существо, которое многие люди неоправданно находят отвратительным. У дождевого червя нет зубов, когтей или яда. Он не может бегать, летать или плавать. Ни один. Никто никогда не был ранен или убит дождевым червем. Тем не менее некоторые люди так сильно боятся этого существа, что они не покидают своих домов, опасаясь их увидеть. Эти люди сколецифобы.
Подобно сколецифобу, попытки поляризованного ребенка избегать отвергнутого родителя могут совершенно напрасно ставить под угрозу качество жизни и само развитие ребенка. Нередко обнаруживается, что поляризованный ребенок отказывается участвовать в ранее приятных занятиях, участвовать в долгожданных концертах и церемониях, и даже сопротивляется посещению школы из-за страха столкнуться с отвергнутым родителем. В этом ребенок с фобией и поляризованный ребенок попадают в ловушку самоусиливающегося страха, постепенно затягивая петлю тревоги и избегания: избегая объекта страха, они никогда не получат возможность обнаружить, что их опасения преувеличены или совершенно необоснованны.
И фобический ребенок, и страхи поляризованного ребенка коренятся в некоторой комбинации трех динамик:
(1) прямых высказываний опекуна (отчуждающего родителя) об опасности объекта, которого нужно бояться,
(2) косвенного воздействия на страхи опекуна этого объекта (Rachman, 1990; Broeren, Lester, Muris, & Field, 2011), и / или
(3) непосредственного опыта ребенка об опасности, исходящей от этого объекта или связанной с ним.
Ребенок, которому говорят, что дождевые черви опасны, который видит, что его мать боится дождевых червей, и / или тот, кто связывает свою травму с дождевыми червями (3), вполне может стать сколецифобом. Ребенок, который слышит ругательства Родителя A о Родителе B, который чувствует ужас Родителя A в присутствии Родителя B, и / или который получил непосредственный опыт бесчувственного, невосприимчивого или опасного поведения Родителя Б, подвергается высокому риску отвержения Родителя Б, тем самым становясь поляризованным внутри конфликтной семейной системы.
Хотя лишь незначительное меньшинство среди детей сильно конфликтующих родителей втягивается во взрослый конфликт и таким образом поляризуется, помощь этой социальной группе стала серьезной проблемой. В частности, вопросы о том, можно ли, как и когда попытаться воссоединить детей и их отвергнутых родителей, которые обычно обращаются в суды по семейным делам, имеются у адвокатов сторон судебного спора, экспертов, которые консультируют стороны, и судебных психотерапевтов, которые мужественно предоставляют услуги по воссоединению детей и родителей по решению суда.
НАСТОЯЩИЕ, ВНУТРЕННИЕ И ФАНТАСТИЧЕСКИЕ СТРАХИ
Специалист в области психического здоровья, ответственный за реализацию санкционированного судом и ориентированного на ребенка вмешательства по воссоединению с отчужденным родителем, может пересмотреть пачку документов, опросить каждого родителя и ребенка и все равно не понять, почему ребенок вступил в союз с Родителем А и отверг Родителя Б. В типичном случае Родитель А утверждает, что Родитель Б проявлял жестокость или халатность, не участвовал в воспитании ребенка или поступал недостойно, и, следовательно, заслуживает отказа ребенка от общения с ним.
Родитель Б, конечно, преуменьшает или отрицает эти обвинения и с одинаковым убеждением утверждает, что родитель А подорвал отношения между ним и детьми (Альбертсон-Келли и Буркхард, 2013; Дрозд и Олесен, 2004; Мейер, 2010). Оба родителя могут заслуживать доверия и оба их рассказа могут быть правдой. Полицейские отчеты, расследования службы защиты детей, отчеты о психологических тестах и различные специалисты в области психического здоровья будут высказывать свое мнение по этому поводу, часто не приходя к общему мнению или общему заключению. Таким образом, «злость и ненависть ребенка, которая выражает отрицательные эмоции и неприятие [Родителя Б] может быть столь же совместимой с отчуждением ребенка, как и реакцией ребенка, которого подвергали домашнему насилию»(Sullivan, Ward, & Deutsch, 2010, с. 117).
Хорошо это или плохо, но терапевту по воссоединению редко поручают определять причины разрушения детско-родительских отношений, что часто не позволяет выяснить истину. Вместо этого «этот терапевт стремится занять нейтральную и беспристрастную позицию, заключающуюся в намеренном отказе от поддержки чьей-либо стороны» (ДеДжонг и Дэвис, 2012 г., с. 188), чтобы дать ребенку возможность поддерживать здоровые отношения с обоими родителями. Это требует, чтобы терапевт установил с ребенком доверительные отношения. Вайцман (2013) формулирует эту идею кратко:
«Дети, которые искренне напуганы (даже если страх является результатом умышленных действий предпочитаемого родителя и не основан на реальности) должны быть полностью уверены в том, что их безопасность стоит на первом месте, что они не будут вынуждены встречаться лицом к лицу с родителем, которого боятся, прежде чем они будут готовы к этой встрече». .
ТЕРАПЕВТИЧЕСКИЙ ОТЧЕТ И РОДИТЕЛЬСКАЯ ПОДДЕРЖКА ПРОЦЕССА
Единственный наиболее эффективный компонент психотерапии, направленной на достижение любой цели для пациента, - это качество взаимоотношений терапевта с клиентом (Norcross, 2010). Это так же верно в отношении терапии предназначенной для избавления ребенка от изнурительной фобии (Jobe, Beutler, & Green, 1975; Shipley, 1979) как и терапии, направленной на воссоединение ребенка и отвергнутого родителя. Таким образом, Freeman et al. (2004, с. 446) подчеркивает, что «этими случаями лучше всего заниматься, медленно продвигаясь к цели построения доверия между ребенком и терапевтом».
Возможно, больше, чем в любом другом виде детской психотерапии, усилия терапевта по воссоединению доверие ребенка будет в значительной степени зависеть от завоевания доверия Родителя А. «Активная поддержка от предпочитаемого родителя жизненно важна, если должен произойти контакт ребенка [с Родителем Б]»(ДеДжонг и Дэвис, 2012, с. 188). Фидлер подчеркивает важность «. . . побудить предпочитаемого родителя поддержать процесс [воссоединения] ребенка с отчужденным родителем». И наоборот, конфликтный, недоверчивый родитель может подорвать доверие ребенка к терапевту и разрушить потенциальную эффективность психотерапии (Гарбер, 2004a).
ПРОЦЕДУРЫ НАВОДНЕНИЯ И ДЕСЕНСИБИЛИЗАЦИИ
КПТ направлена на то, чтобы удалить ребенка, страдающего фобией, из нарастающего цикла страха и избегания через воздействие опасного объекта. В общем случае используется метод, известный как наводнение (т.е. резкая встреча с опасным объектом), или метод систематической десенсибилизации в ходе тщательно продуманных шагов в сочетании с процедурами, снижающими тревожность. Что удивительно, эти методы похожи на обычные судебные средства правовой защиты для поляризованного ребенка.
ПОГРУЖЕНИЕ И НАВОДНЕНИЕ КАК ЛЕЧЕНИЕ ФОБИЙ
Наводнение, которое иногда называют «взрывом» (Stampfl & Levis, 1967), требует, чтобы человек переносил прямое, продолжительное и / или многократное и часто подавляющее воздействие опасного объекта (Zoellner, Abramowitz, Moore, & Slagle, 2009). Обоснование довольно простое:
Идея этого метода заключается в том, что симпатическая нервная система может работать только определенное время, и что в конечном итоге тело должно вернуться к равновесию. Наводнение часто используется только в крайнем случае, потому что это может представлять опасность. . .
Иногда наводнения оказывались достаточно эффективными (Houlihan, Schwartz, Miltenberger, & Heuton, 1994; Шринивасан, Маноча и Джайн, 1979; Yule, Sacks, & Hersov, 1974) и иногда метод наводнения рекламировался как более эффективный по времени и продолжительным преимуществам, чем другие методы воздействия (Boulougouris, Marks, & Marset, 1971; ср. Moor, 1970). Тем не менее, этот процесс представляет собой очевидную этическую и процедурную проблемы, одной из которых является задокументированный риск причинения реального вреда участникам. К ним относятся сообщения об обострении тревожности (Фоа, Зеллнер, Фини, Хембри и др. Alvarez-Conrad, 2002), развитие новой патологии (Hogan, 1966), включая новые страхи, когда вызванный процедурой ужас связан с другими проксимальными стимулами, например, с психотерапевтом или самой психотерапией (Франкель, 1972). Принимая во внимание эти опасения, неудивительно, что многие исследования этого «жестокого лекарства»(Olatunji & Deacon, 2009) сообщают об очень высоком уровне отсева клиентов (Leahy, 2007).
По этим и другим причинам Видерхольд (17 января 2014 г., личное сообщение) выражает серьезные опасения по поводу лечения фобий с помощью процедур наводнения, особенно у детей. Она цитирует Фрэнсиса и Радка (1995), которые ссылаются на вмешательства путем наводнения с фобическими детьми как «чрезвычайно напряженные». Не только она высказывает эти опасения (Deacon, 2012; Olatunji, Deacon, & Абрамовиц, 2009; Wolitzky-Taylor et al., 2012). Моргенштерн (1974, стр. 382) кратко резюмирует это, заявляя: «Даже если имплозия эффективна и даже если нет пагубных последствий (и то и другое сомнительно), эмоциональная цена лечения пациента является чрезвычайно важным этическим условием…».
НАВОДНЕНИЕ ДЛЯ ФОБИЧНОГО РЕБЕНКА – ЭТО КАК СМЕНА ОПЕКИ ДЛЯ ПОЛЯРИЗОВАННОГО РЕБЕНКА
Иногда суд выносит постановление об изменении места проживания (или опеки) ребенка как попытку воссоединить ребенка с отвергнутым ребенком родителем, когда было установлено, что другой родитель неоднократно мешал их контакту. Во многих подобных случаях суд выносит решение о немедленном изменении места жительства ребенка, удалении из-под опеки отчуждающего родителя и передаче его на попечение отвергнутого родителя.
Любой клиницист, который когда-либо присутствовал, когда суд информировал ребенка о своем решении об изменении опеки (или как мне суд приказал передать это сообщение ребенку напрямую) не понаслышке понимает, насколько эффект похож на эффект, вызванный наводнением: «. . При использовании в лечении наводнения пациента просят войти в наихудшую из возможных фобических ситуаций и испытать страх максимальной интенсивности. . . » (Boulougouris & Marks, 1969, с. 721).
Гарднер (1987, с. 226) выступал за отмену опеки как одно из средств ограничения воздействия отчуждающей матери на поляризованного ребенка:
«. . . первым шагом в терапевтическом процессе является удаление детей из дома матери и размещение в доме отца. . . Здесь есть надежда дать детям возможность восстановить их отношения с отчужденным отцом без значительного вреда процессу со стороны «промывающей мозги» матери».
К сожалению, нет никаких эмпирических исследований и очень мало отчетов о последствиях изменения опеки детей и их дальнейшим отношениям с каждым из родителей. Фидлер, Бала и Сайни (2013) резюмируют доступные отчеты, включая впечатляющие отчеты о положительных результатах. Среди них следует отметить Гарднера (2001), который сообщает, что 100% детей, которых он наблюдал, были удалены из опеки отчуждающего родителя продолжили восстанавливать свои отношения с отвергнутым родителем.
Тем не менее, большинство судов рассматривают изменение опеки как крайнюю и опасную меру. В одном примечательном случае отчуждающая мать предупредила суд, что изменение опеки будет «. . . разрушительно для ребенка, так как это может привести к эмоциональному стрессу у ребенка или катастрофическому самоубийству». 12 экспертов подтвердили эти опасения, свидетельствующие о том, что смена опеки влечет за собой риск того, что ребенок сбежит, либо будет вовлечен в саморазрушительное или суицидальное поведение.
Таким образом, перспектива изменения опеки требует, чтобы суд искал баланс потенциального вреда и пользы для ребенка. В некоторых случаях решение передать ребенка на попечение отвергнутого родителя рассматривается как возможное, а в других нет. В деле Mercer v. Clark, например, суд четко описал эту балансировку:
«. . . если допустить, что ребенок привязывается к среде, в которой ребенок чувствует себя комфортно и счастливо, и с опекуном, который заботливо удовлетворяет потребности ребенка, тогда следует, что выводить ребенка надолго из такой ситуации было бы неблагоразумно, по крайней мере, для ребенка».
В целом суды придерживались мнения, что когда все обстоятельства жизни для ребенка не являются критическими, суд не рискнет изменить опеку и оставляет ребенка там, где он проживает. Иногда доказательства отчуждения настолько очевидны, что, несмотря на стресс, который может быть вызван, суд может заключить, что изменение опеки отвечает долгосрочным интересам ребенка.
Ряд известных специалистов в области психического здоровья рекомендовали альтернативы внезапному изменению места жительства ребенка в интересах облегчения перехода ребенка и оптимизации намеченного результата.
Например, Мейер (2010, с. 245) придерживается позиции, что «. . . принудительная смена опеки не допускается по крайней мере до тех пор, пока отношения ребенка с отчужденным родителем не станут достаточно здоровыми, чтобы сделать ребенок довольным такой перспективой». Варшак (2010) обнаружил, что его 4-дневный образовательный лагерь успешно способствует изменению условий опеки по решению суда. Фидлер и Бала (2010, с. 28) считают, что более умеренная позиция, рекомендующая другой вариант, кроме изменения опеки, заключается в том, чтобы суд постановил продлить период проживания ребенка с отвергнутый родителем, например, летом или во время длительного отпуска, в сочетании с консультированием и временным ограничением или приостановкой контактов с отчуждающим родителем. Этот порядок обеспечивает меньшее прерывание отношений ребенка с отчуждающим родителем и большую непрерывность лечения, что может быть более целесообразным, чем полное изменение опеки, одновременно предоставляя ребенку и отвергнутому родителю непрерывное время и пространство, необходимые для восстановления детско-родительских отношений.
ДОЗИРОВАННОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ КАК ЛЕЧЕНИЕ ДЛЯ ФОБИЧЕСКОГО И ПОЛЯРИЗОВАННОГО РЕБЕНКА
Обычно предпочтительная альтернатива резким процедурам наводнения для детей требует тщательного структурированного и тщательно контролируемого процесса постепенного воздействия на объект страха. КПT вмешательства для лиц с фобиями убедительно демонстрируют, что когда клиентов учат контролировать степень их субъективного беспокойства в сочетании с воздействием изученных стратегий релаксации, страхи могут быть успешно преодолены без сопутствующего риска повторной травмы. Эти процедуры кратко описаны, а затем обобщены для применения к вмешательствам по воссоединению по решению суда.
СИСТЕМАТИЧЕСКАЯ ДЕСЕНСИБИЛИЗАЦИЯ ФОБИЙ
Систематическая десенсибилизация эмпирически установлена как одно из эффективных средств уменьшения или прекращения страхов и фобий (King, Muris, Ollendick, & Gullone, 2005; Paul, 1969; Wolpe, Brady, Serber, Agras, & Liberman, 1973). Процесс требует, чтобы клиент, страдающий фобией, усвоил три различных навыка и активно практиковать их с течением времени:
(1) Выявление и выражение субъективной степени беспокойства. Вольпе (1969) представил Шкалу субъективных единиц дистресса (SUDS), с помощью которой участник может научиться выражать тревогу в баллах от 1 до 10. ДеМур (1970) популяризировал этот метод как «термометр страха». Я обнаружил, что дети младшего возраста могут легко научиться сообщать о субъективном беспокойстве по аналогии с тем, насколько полон воздуха воздушный шарик, и насколько он близок к тому, чтобы лопнуть.
(2) Приоритет приближения к объекту, которого боятся, от наименьшего к наибольшему вызывающему беспокойство. Результат этого процесса - иерархия страха. В самой элементарной форме участника просят разобрать шаги к конечной цели устранения страха перед объектом и обозначить субъективную оценку тревожности каждому шагу. Я обнаружил, что дети понимают идею создания «колоды» страха из карточек размером 4x6 дюймов, каждая из которых описывает один этап процесса. Карты могут быть пересмотрены и реорганизованы с точки зрения субъективной тревожности по мере развития процесса. Дети находят возможность разорвать карточку, описывающую успешное пошаговое развлечение и само вознаграждение. Грациано, Каллуенг и Геффкен (2010), например, представляют два успешных применения КПТ ступенчатого воздействия на детей со страхом рвоты. Они предоставляют читателю подробный анализ самоопределяемых шагов одного субъекта к преодолению этого страха, прокладывая себе путь от «Много ест и ощущает сытость» до «прикосновения к рвоте голыми руками».
В другом примере Стерджес и Стерджес (1998) описывают случай 11-летней девочки, у которой страх лифтов значительно ограничил деятельность ее семьи. Пошаговая иерархия была создана с учетом того, что сначала ребенок смотрит на высокое здание снаружи, входит в здание и видит лифт, слышит «звонок» лифта по прибытии, стоит в лифте, не двигаясь, и, в конце концов, едет на лифте на один этаж, а затем на много этажей. Соединив эти шаги с успокаивающим разговором с самим собой и позитивными образами, ребенок научился нормально пользоваться лифтом и сохранил свой успех в дальнейшем.
(3) Приобретение и использование навыков релаксации. При систематической десенсибилизации уберечь клиента от наводнения поможет использование клиентом навыков релаксации, чтобы свести к минимуму тревожность. Вольпе (1954) описал эту пару как взаимное торможение. Некоторым методам релаксации, назначаемым терапевтом или применяемым самостоятельно, можно легко научить детей. К ним относятся управляемые образы, глубокая мышечная релаксация, (само-) гипноз и дыхательные техники (Bourne, 2005). Когда детей можно обучать этим техникам вместе с сопровождающим родителем, практика лечения облегчается. Когда сопровождающий родитель поддерживает ребенка, процесс может быть максимизирован, и неявное давление в детско-родительских отношениях может быть уменьшено (Glasscock & Maclean, 1990; Graziano, Callueng, & Gefken, 2010).
Например, Shaw и Thoresen (1974, стр. 417) описывают лечение методом систематической десенсибилизации при фобиях стоматолога таким образом:
«12 градуированных сцен были представлены на аудиокассете после тренировки по релаксации и воображения. Воспроизведение прерывается при появлении признаков беспокойства. Испытуемых проинструктировали полностью расслабиться.
Если во время воображения начинало возникать какое-либо беспокойство, испытуемые подавали сигнал и воспроизведение останавливалось немедленно. После восстановления релаксации сцена повторилась, как и в модельной группе. Когда испытуемые могли представить сцену в течение 20 секунд, не сигнализируя о тревоге, была представлена следующая сцена; этот процесс продолжался до тех пор, пока все 12 сцен не были представлены без увеличения тревожности у испытуемого».
Легкость и успех систематической десенсибилизации популяризировал этот метод среди как среди профессионалов, так и среди потребителей (например, Tolin, 2012).
Современные разработки с помощью компьютерных технологий создали возможность добавить видео и виртуальную реальность к воображаемому воздействию in vivo, расширяя круг опасностей, с которыми можно справиться, увеличивая значимость и безопасность промежуточных воздействий и эффективности процесса (Anderson et al., 2013; Malbos, Rapee & Kawakly, 2013; Видерхольд и Видерхольд, 2005). Контролируемые сравнительные исследования показывают, что технологически опосредованные и градуированные методы виртуального воздействия могут быть столь же эффективными как вмешательства in vivo (Anderson et al., 2013; Lambrey, Jouvent, Allilaire, & Pélissolo, 2010).
СИСТЕМАТИЧЕСКАЯ ДЕСЕНСИБИЛИЗАЦИЯ И ПОЛЯРИЗОВАННЫЙ РЕБЕНОК
Фобический и поляризованный ребенок похожи в том, что у них есть иррациональная тревожность по поводу конкретного объекта, поэтому логично считать, что успешные вмешательства для одного могут иметь ценность для другого. Потенциальное применение стратегий КПТ к поляризованным детям заключается в том, что воссоединение с родителями возможно через постепенную « десенсибилизацию для детей, отчуждение которых приняло фобический характер» (ДеЙонг И Дэвис, 2012, с. 194). Альбертсон-Келли и Буркхард (2013) намекают на помощь отвергающему ребенку через «когнитивную терапию вместе с методами релаксации. . . »
Следует отметить, что Чейз (Chase, 1983, с. 82) впервые обсудил контактное сопротивление детей после развода родителей в терминах фобий, хотя и с психодинамической точки зрения. Он указывал на наличие у некоторых детей очевидной «фобии общения», определяемой как «. . . иррациональная реакция испуга у ребенка, когда он приближается к свиданию с родителем». Чейз признает, что «фобии общения» лечат индивидуальными и совместными интервью родителей / детей, когда это возможно.
С некоторой регулярностью можно установить контакт по телефону до того, как можно будет приблизиться к физическому контакту. Время посещения, когда это возможно, может постепенно увеличивать. . . (с. 85).
ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКИЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВА С ПОЛЯРИЗОВАННЫМИ ДЕТЯМИ
В последнее время появилось несколько исчерпывающих и авторитетных статей о методах лечения при воссоединении родителей и детей. Они появились, не случайно одновременно с появлением литературы об отчуждении (Фидлер, Бала, и Сайни, 2013; Лебоу, Рекарт и Джордан, 2008 г .; ДеДжонг и Дэвис, 2012; Джонстон и Голдман, 2010; Джонстон, Уолтерс и Фридлендер, 2001). Несмотря на все их различия, похоже, что оптимальное вмешательство должно быть санкционировано судом, ориентировано на ребенка и ориентировано на развитие детско-родительских отношений. Это должно учитывать сильные и слабые стороны Родителя А, Родителя Б и ребенка, вспомогательных диад, системы в целом и более широкой системы (сообществе, юридической, терапевтической). В идеале каждый участник должен иметь индивидуального терапевта и использовать общую всеобъемлющую семейную терапию. Всем этим терапевтам должно быть разрешено общаться с друг другом, чтобы свести к минимуму расщепление ребенка и координировать прогресс, стараясь при этом (и особенно с ребенком ) установить доверительные отношения.
Большинство согласны с тем, что получение поддержки процесса воссоединения со стороны отчуждающего родителя - это как минимум очень ценная предпосылка к успеху (DeJong & Davies, 2012; ср. Warshak, 2010).
Мы знаем, что вмешательство должно включать обучение всех участников актуальным вопросам, включая межличностные отношения, стратегии воспитания и совместного воспитания, выражение эмоций, семейное развитие и развитие ребенка (Warshak, 2010; Lebow & Gurman, 1995). По крайней мере, образовательный компонент процесса может быть облегчен в формате группы (Sullivan, Ward, & Deutsch, 2010; Warshak, 2010).
Мы знаем, что семейный терапевт несет ответственность за разработку и реализацию запланированного вмешательства, чтобы облегчить ребенку возможность (восстановить) установить здоровые отношения с каждым из родителей. Это больше, чем просто наладить отношения ребенка с отвергнутым родителем, это означает работать над установлением здоровых ролей и границ внутри и между каждой из двух диад родитель-ребенок.
Наконец, что наиболее важно, мы также знаем, что взаимодействие ребенка с отвергнутым родителем должно быть постепенно ограничено и проводиться таким образом, чтобы ребенок чувствовал себя в безопасности. С этой целью Келли и Буркхард (2013) рекомендуют позволять ребенку наблюдать за отвергнутым родителем через одностороннее зеркало. ДеДжонг и Дэвис (2012) рекомендуют разрешать ребенку наблюдать отчужденного родителя на видео или в ролевой игре через комнату. Фидлер, Бала и Сайни (2013, с. 120) рекомендуют «. . . индивидуальные занятия, которые могут помочь ребенку подготовиться к возможным встречам с отвергнутым родителем [первоначально через] ограниченный, непрямой контакт посредством писем или фотографий и постепенно включают более прямой контакт посредством телефона или наблюдения с помощью одностороннего зеркала».
СИСТЕМАТИЧЕСКАЯ ДЕСЕНСИБИЛИЗАЦИЯ КАК КОМПОНЕНТ ВМЕШАТЕЛЬСТВ ПРИ ВОССТАНОВЛЕНИИ ДЕТСКО-РОДИТЕЛЬСКИХ ОТНОШЕНИЙ
Мои первые попытки рассуждать о поляризованном ребенке как о ребенке, страдающем фобией, и, таким образом, использовать КПТ-вмешательство в процесс было вызвано разочарованием и неудачей. Подходы, ориентированные на понимание происходящего с ребенком, оказались непригодными для очень маленьких детей и нежелательными для многих других. Кроме того, разговорные вмешательства, как мне кажется, активируют наиболее жесткую психологическую защиту у этих детей. Это особенно заметно, когда поляризованная позиция ребенка была хотя бы частично задана сценарием предпочитаемого родителя. Поляризованный ребенок мог быть явно обучен и, вероятно, выслушал многочисленные модели (советы родителя) того, как отклонять и избегать, обвинять и иным образом обходить здоровые перспективы отношений с отчужденным родителем. Таким образом, попытки вовлечь ребенка (в присутствии родителей или без них) в обсуждение о хороших временах с отвергнутым родителем или о новых способах рассмотрения прошлых конфликтов – вероятнее всего вызовет механические (заученные) ответы. Это не означает, что эти и подобные методы не имеют ценности, но только то, что в опыте данного автора они оказались недостаточными.
Подход к воссоединению по решению суда как к взаимному параллельному мероприятию по десенсибилизации внутри контекста более широкой семейной терапии до сих пор оказался гораздо более многообещающим. Ниже приводится краткое описание ранних попыток адаптировать эти процедуры КПТ к потребностям поляризованного ребенка и семьи:
(1) Распознавание и выражение тревоги по степени. Семейный конфликт и изменения, судебные заседания и участие по решению суда в процессе, который грозит новыми переменами, вызывает сильную тревогу.
Родители опасаются, что им не поверят и что их ложь будет разоблачена, что терапевт порекомендует изменить место жительства ребенка, и что ребенок пострадает от этого процесса. Родитель А опасается, что ребенок будет вынужден принять опасное и нежелательное решение суда, в то время как Родитель Б опасается, что ребенок останется непримиримым к нему. Тем временем ребенок беспокоится о том, чтобы довериться еще одному терапевту или испытывает тревогу от возможного предательства Родителя А. Ребенок боится забыть сценарий родителя А, боится разозлиться (снова) на Родителя Б, напуган тем, что его собственная ложь будет разоблачена, и напуган в равной мере тем, что воссоединение будет успешным или потерпит неудачу.
Имея это в виду, очень важно, чтобы каждый участник этого процесса узнал, как тревога препятствует рациональному мышлению и адекватному функционированию. Каждый участник должен выработать общий словарный запас, которым тревогу можно измерить и выразить. Лучше всего это делать параллельно с индивидуальными терапевтами. Детали того, как это достигается, имеют меньшее значение, чем взаимный процесс. Чтобы двигаться дальше, все участники должны сначала научиться свободно говорить на языке эмоций.
Вопрос в том, «сколько беспокойства вы испытываете?» Маленькие дети могут слышать это лучше всего метафорически, и им помогают изображения в форме вопросов, таких как «насколько полон воздушный шар?»
Дети старшего возраста и взрослые могут использовать шкалу SUDS (Wolpe, 1969) или абстрактную шкалу от 0 до 10.
Индивидуальные и диадические домашние задания (например, просить ребенка и родителя А использовать этот новый словарный запас в спокойных обстоятельствах) закрепляют этот процесс.
(2) Развитие техник релаксации. Используя эти новые навыки, каждый участник должен учиться и практиковать навыки релаксации. И снова это лучше всего достигается в индивидуальной терапии, когда можно координировать усилия параллельно, чтобы включить все стороны. По опыту автора, сочетание образов и методов дыхания оказались легкими в обучении, легкими в освоении и минимальными затратами по времени сопротивления участников.
Задача - помочь каждому участнику «взять отпуск», перейдя в предпочитаемое удобное место в его воображении. Работа терапевта заключается в том, чтобы помочь участникам разобрать выбранные образы, вызывающие вид, звук, текстуру, запах и вкус, одновременно привлекая внимание к замедлению дыхания. Определение уровней тревожности в начале и в конце каждого упражнения («шарик почти пуст») обеспечивает воображаемые опорные точки для шкалы тревожности (например, «Вы один лежите на этом пляже, слушая, как набегают волны и пролетают чайки над головой, чувствуя, как солнце обжигает вашу кожу и прохладный песок струится между пальцами. . . »).
(3) Предесенсибилизация. Учитывая, что беспокойство ребенка частично подогревается тревогой ближайшего родителя, каждый участник начинает процесс воображаемой десенсибилизации в индивидуальной терапии. Цель для Родителя А - научиться говорить о воссоединении и сопровождать ребенка на встречи по воссоединению с минимумом беспокойства. Цель родителя Б - быть готовым сесть с отвергающим его ребенком и терапевтом по воссоединению спокойным и сосредоточенным, а не защищающимся. Цель для ребенка - предвидеть расставание с Родителем А, присоединиться к терапевту по воссоединению и проводить время с Родителем Б с минимальным огорчением насколько это возможно.
В каждом случае образы, относящиеся к состоянию цели, используются, пока участник тренируется в релаксации. Субъективное беспокойство участника отслеживается, и воображаемое воздействие снижается, чтобы гарантировать, что тревога остается под контролем. Например:
Пример из практики 1. Двенадцатилетний Майкл ненавидел своего отца и ненавидел мысль о встрече с ним. Отец и сын не были вместе в одной комнате в течение 2 лет, и Майкл вспомнил последнюю встречу как насильственную. Доктор Смит отлично поработал индивидуальным терапевтом Майкла по поводу расстройства ребенка по предписанному судом процессу воссоединения, намеченного на следующий месяц и предложил ему помощь в создании инструментов, которые понадобятся Майклу, чтобы справиться с этим процессом.
Майкл освоил аналогию с воздушным шаром, быстро описав собственное переживание тревоги. Он разработал образы, связанные с чередованием шагов до 0, которые он приравнивал к сидению на кровати, в наушниках с iPod, слушая рэп, пока он играл в свою любимую видеоигру. Он понимал, насколько постепенное замедление его дыхания помогло успокоить его тело и его эмоции и сообщил, что эта техника помогла ему «повысить уровень» в видеоигре.
Майклу было предложено «опустошить воздушный шар», используя образы и дыхание. Доктор Смит тогда представил идею о том, что на видеоэкране появляется всплывающее окно, предупреждающее Майкла о том, что его отец хочет говорить. Майкл получил контроль в своем воображении, чтобы щелкнуть по всплывающему окну, чтобы увидеть своего отца, скайп с его отцом и, в конечном итоге, возможность нажать на другое всплывающее окно, которое позволит ему сидеть лицом к лицу с отцом в среде, подобной «Матрице». По прошествии нескольких сессий Майкл постепенно согласился предпринять последовательные шаги. Он сообщал о своей тревоге («насколько полон воздушный шар?») на всем протяжении процесса и получал указание «щелкнуть», когда тревога достигнет 5/10. В любом случае его усилия затем были вознаграждены возвращением в безопасное место и подробными успехами в его воображаемой видеоигре.
В течение семи 50-минутных сеансов Майкл мог представить, как встречается со своим отцом лицом к лицу, практически не беспокоясь.
Родители Майкла одновременно участвовали в параллельных упражнениях со своими терапевтами.
Майкл знал, что воображаемое безопасное место его матери - это кресло-качалка на заднем крыльце ее летнего дома. Он не знал, что его мать училась успокаиваться, используя эти образы и дыхательные техники в ожидании отправки Майкла на встречу с отцом. Майкл точно так же не подозревал, что его отец учился успокаиваться, контролируя свое дыхание и представляя тихую утреннюю рыбалку в одиночестве на любимом озере, чтобы лучше справиться с ужасной перспективой увидеть сына впервые за 2 года.
(4) Десенсибилизация и воссоединение. Первая обязанность семейного терапевта – координировать индивидуальные усилия терапевтов и установить доверительные отношения с каждым из участников. Собеседование проводится с каждым родителем и с обоими родителями вместе, когда это возможно. Первые встречи с ребенком короткие и ненавязчивые, и их лучше всего проводить в присутствии доверенного индивидуального терапевта ребенка (Freeman et al., 2004).
Когда отдельные участники выработали навыки подавления тревоги и релаксации, семейный терапевт начинает регулярные встречи с ребенком для достижения поставленной цели воссоединения.
Основываясь на этом фундаменте навыков когнитивно-поведенческой терапии, семейный психотерапевт помогает ребенку создать колоду карт размером 4x6 дюймов, каждая из которых описывает шаг к поставленной цели - проводить время наедине с отвергнутым родителем. Каждый возможный сценарий обсуждается и записывается на отдельной карточке. Позже, невозможные и неприемлемые карты сбрасываются. Каждой из оставшихся карт назначается определенное значение тревоги, а затем они организуются в иерархию от 0 до 10.
В отличие от многих обычных процедур десенсибилизации и от индивидуальных терапевтических процедур базовой работы с ребенком, семейный терапевт может интегрировать образы ребенка с осязаемыми объектами, компьютерными технологиями, дистанционным и проксимальным контактом. Креактивность, которой способствует стремление отвергнутого родителя к запрашиваемым ресурсам, и гибкая доступность вместе открывают дверь для создания уникальности процесса.
Затем ребенка проводят через десенсибилизацию, используя контролируемую релаксацию для управления тревогой и делают шаги к встрече лицом к лицу ребенка и родителя. Стимул (воображаемый, материальный, цифровой или реальный) является вводным, по нему отслеживается тревога, и ребенку предлагается отстраниться и вернуться к нулевой безопасности, чтобы справиться с тревогой. Каждая сессия опрашивается, и успехи приветствуют, чтобы вознаградить усилия, не вызывая словесных защит ребенка. Может присутствовать индивидуальный терапевт ребенка и его помощь, что наилучшим образом соответствует потребностям ребенка и уникальному процессу. Семейный терапевт поддерживает открытое и частое общение с двумя родителями и их терапевтами, когда возникает такая потребность и с целью помочь каждому справиться с тревогой и лучше предвидеть следующие шаги.
Сопротивление действительно возникает в этом процессе, как и в любой терапии, ориентированной на изменения. Ребенок может отказаться сделать следующий шаг по установленной ранее иерархии, иногда используя жалобы о недопустимо высоких уровни тревожности как путь к бегству. В этом случае работа семейного терапевта - поддерживать ребенка эмпатически, заручиться поддержкой индивидуального терапевта родителя и ребенка. Должны быть приняты меры, чтобы гарантировать, что сопротивление ребенка не связано с одновременно происходящими событиями (например, возобновление судебного процесса) и что беспокойство родителя, с которым проживает ребенок, не увеличилось аналогичным образом. В некоторых случаях сопротивление означает, что следующая ступень в иерархии тревожности слишком велика, и промежуточные ступени будут переноситься лучше. Этот метод шагов, привлекательный для ребенка, может дать ему огромные возможности.
Пример 2. Кайла не помнила, чтобы когда-либо жила со своей матерью, и не видела причин для встречи с ней. Она настаивала на том, что ее отец и мачеха были всем, что ей нужно. Она понимала, что «судья» заставлял ее увидеть эту женщину. Эта идея побудила ее заплакать и расстроиться. Кайла очень гордилась тем, что ее волосы ни разу не стриглись за все восемь лет, и она использовала свои длинные черные волосы, как стену, за которой можно было спрятаться, когда она расстроилась.
Доктор Джонс помог Кайле определить шаги к цели: съесть Happy Meal с ее матерью в соседнем Макдональдсе. Стараясь быть как можно более конкретным, доктор Джонс даже отвел Кайлу в тот ресторан, чтобы она смогла насладиться той же едой, и сфотографировал Кайлу за выбранным ею столиком, улыбающуюся, с кетчупом на лице. Затем Кайла присвоила «страшные номера» каждому из шагов, используя фотографии, иллюстрирующие конечную цель, и перетасовала колоду в порядке от наименее страшного к наиболее сильному. Иерархия Кайлы отображается в таблице 1.
В течение семнадцати 50-минутных интервью, перемежаемых постоянной поддержкой индивидуального терапевта, Кайла смогла терпеть онлайн-контакт со своей матерью по Skype. Затем начался судебный процесс, вмешиваясь в запланированные семейные терапевтические встречи и, вероятно, усиливая тревогу всех вовлеченных лиц. При последнем контакте Кайла и ее мать находились на терапии в своей амбулаторной психиатрической больнице.
Отец Кайлы прервал или прекратил свою терапию и усилия по воссоединению остались приостановленными.
ОБСУЖДЕНИЕ
Теории семейного права и судебным решениям не нужно изобретать велосипед. Осторожно и хорошо продуманная адаптация имеющихся мер может помочь сделать процесс семейного права более предсказуемым и эффективным. Более того, доверие к признанным, надежным и действующим вмешательствам может только помочь суду служить наилучшим интересам ребенка.
Примером может служить теория привязанности. Долгое время она считалась исключительной прерогативой психологии развития. Но сейчас теория привязанности и устоявшаяся методология ее оценки недавно были внедрены во многие протоколы оценки детско-родительских отношений (Hynan, 2012) и начинают интегрироваться в наше понимание динамики высококонфликтных семей (Garber, 2004b, 2012).
Таблица 1
Иерархия страхов Кайлы, связанная с воссоединением с ее матерью
Насколько это страшно?
«В моем клубе встречаться с моей лучшей подругой Сарой» 0
Приходить сюда [на терапию] с отцом в комнате 1
Приходите сюда [на терапию] с отцом в зале ожидания 2
Рассматривать ее фотографии 3
Отправляя свои фотографии матери 3 ++
Написать ей поздравительную открытку и отправить ее 4
Получать открытки от нее 5
Читать письмо от нее в офисе с папой рядом 5
Давать ответы на некоторые вопросы, которые она задала в письме 5
Услышать ее голос на автоответчике 6
Получить подарок от нее 6
Написать ей благодарственную записку 6
Играть с ней в онлайн-игру (без голоса или видео игроков) 6
Увидеть ее на YouTube 7
Просмотр видео, в которых мы с ней играем, когда я была
маленькой 7
Снять фильм, чтобы сказать ей "привет" 7
Скайпинг с ней из офиса с папой рядом 8
Скайпинг с ней из офиса без папы рядом 9
Увидеть ее в офисе с порога 9
Видеть ее в офисе с дивана 10
Есть наггетсы в McDonald's за моим любимым столиком с ней 10 +++
В данной статье рекомендуется, чтобы давно устоявшаяся, эмпирически обоснованная и очень практичная КПТ-терапия имела место как часть вмешательств по решению суда о воссоединении детей и родителей. Эта терапия обсуждается с акцентом на уменьшение беспокойства, которое имеет тенденцию усугублять семейный конфликт, мешает вмешательствам и тем самым усложняет для ребенка возможности наслаждаться здоровыми отношениями с обоими родителями. Первые попытки адаптировать систематическую десенсибилизацию для практики воссоединения оказались очень полезными. Дальнейшее изучение затрат и преимуществ этого подхода в конечном итоге определят, может ли этот гибридный процесс быть полезным и каким образом.
ПРЕДЛАГАЕМЫЙ ПЛАН ИССЛЕДОВАНИЙ
Хотя исследование семей, вовлеченных в суд, неизбежно осложняется уникальными психологическими и этическими проблемами, эти препятствия можно преодолеть. Вопросом настоящей модели является эффективность систематической десенсибилизации как одной из частей вмешательства, направленного на улучшение отношений ребенка с отвергнутым родителем. Среди возможностей этого предложения, заслуживающего эмпирического исследования, является значимость когнитивно-поведенческого метода по сравнению с вмешательствами, которые включают техники релаксации, не зависящие от ступенчатой экспозиции. Речь идет о качестве детско-родительских отношений как с предпочитаемым, так и с отчужденным родителем в определенные промежутки времени и когда качество отношений лучше всего оценивать с помощью установленных и соответствующих возрасту инструментов привязанности (см. Garber, 2009a). Настоящая модель полагает, что качество отношений ребенка с отвергнутым родителем будет улучшено в более короткое время (и, следовательно, менее затратно) и более спокойных условиях лечения для детей.
Можно предположить, что отношения ребенка с предпочитаемым родителем являются зависимыми (Garber, 2011) и, следовательно, небезопасны, и здоровые отношения с отвергнутым родителем могут помочь ребенку установить более здоровую связь с обоими родителями.
ЕСТЬ ЛИ У ПОЛЯРИЗОВАННОГО РЕБЕНКА ФОБИЯ?
Несмотря на явные параллели между фобическим и поляризованным ребенком и потенциальной ценностью общей стратегии для лечения обоих детей, я не считаю, что они одинаковы. Фобия – это диагностируемое состояние, кодифицированное в DSM 5 (Американская психологическая ассоциация, 2013). Поляризованный ребенок может проявлять любое количество диагностируемых состояний, включая фобии (Dulittl & Deutsch, 1999), но «поляризация» - это описание системной динамики, которая существует во взаимоотношениях, а не как диагноз у ребенка. Более того, даже если тревожность ребенка по поводу отчужденного родителя отвечает соответствующим критериям для конкретной фобии, экспертов предупреждают о внимании к излишнему значению очевидного психического заболевание в контексте тяжбы по поводу опеки (например, Американская психологическая ассоциация, 2013, п.10.01).
НО ЭТА МОДЕЛЬ НЕДЕШЕВАЯ В РЕАЛИЗАЦИИ!
Координация команды из трех или более квалифицированных врачей с целью помочь ребенку восстановить здоровые отношения с каждым из двух сильно конфликтующих, спорящих родителей - это в лучшем случае непростая задача и стоит очень дорого. Многие рекомендуют, чтобы сложность проблемы требовала командного вмешательства (Лебоу, Рекарт и Джордан, 2008). Но почему один специалист в области психического здоровья не может исполнять все роли, относящиеся к реализации этой модели?
Профессионал, осуществляющий систематическое вмешательство без посторонней помощи, рискует работать в двойном и параллельном режиме смены ролей, нарушения конфиденциальности и компромиссных отношений со обоими сторонами. Поляризованныя детская уязвимость видеть мир черно-белым, т.е. «со мной или против меня» (Johnston, Walters, & Friedlander, 2001) многократно усиливает эти риски. Тем не менее, опытный профессионал, который определяет роли и границы с исключительной ясностью с самого начала и устанавливает альянс (Lebow, Rekart, & Jordan, 2008), может адекватно управлять процессом.
Однако эта работа может быть тяжелой и мучительной. Это оставляет профессионала, который работает в одиночку без неоценимых преимуществ опыта, поддержки и перспектив коллег (Blow & Daniel, 2002; Garber, 2009).
НЕОБХОДИМА ЛИ ПОДДЕРЖКА РОДИТЕЛЕЙ?
В литературе в целом сходятся во мнении, что ребенку легче всего воссоединиться с отвергнутым родителем при активной поддержке со стороны родителя, с которым проживает ребенок (см. Warshak, 2010). Требование поддержки со стороны родителя следует понимать как несколько непонятное рассуждение, т.к., если бы Родитель A поддерживал отношения с Родителем Б, проблема могла никогда не возникнуть.
С эмпирической точки зрения на этот вопрос пока нет ответа. Конечно, систематическая десенсибилизация у детей с фобиями продолжается без предварительного подтверждения активной поддержки воспитателей. Этот процесс может быть неудачным в той мере, в какой ребенок был косвенно вынужден выбирать сторону в родительских битвах.
Опыт автора показывает, что, пока ребенок продолжает контактировать с отчуждающим родителем, поддержка и участие этого родителя в процессе воссоединения очень существенна. Пока ребенок и предпочитаемый родитель остаются в контакте, невербальные сигналы (если не явные угрозы, приказы и обещания) подготовят почву для подхода ребенка к процессу. Когда Родитель А чувствует себя вовлеченным и ценным и начинает доверять задействованным терапевтам, ребенок, вероятно, будет чувствовать то же самое. И наоборот, когда родитель А чувствует себя проигнорированным и вовлеченным в процесс, который считается деструктивным, беспокойство ребенка будет увеличиваться, и процесс станет гораздо более трудным.
Возможно, именно в этот момент интервенции с обоими родителями (Sullivan, Ward, & Deutsch, 2010) или исключительно для ребенка и отвергнутого родителя (Warshak, 2010) имеет смысл изменение опеки. Воссоединение ребенка с отчужденным родителем при наличии (эмоционального, если не физического) сопротивления отчуждающего родителя - Сизифов труд.
СТАТЬИ ПО ТЕМЕ
ЧТО ДЕЛАЕТ С РЕБЕНКОМ РОДИТЕЛЬ-ИНДУКТОР И КАК ЭТО ПРОИСХОДИТ
КАРЕН ВУДОЛЛ. ЛЕЧЕНИЕ РОДИТЕЛЬСКОГО ОТЧУЖДЕНИЯ
КЕЙТ ТЕМПЛЕР И ДР. ОБЗОР СОВРЕМЕННОЙ ПРАКТИКИ ЛЕЧЕНИЯ РОДИТЕЛЬСКОГО ОТЧУЖДЕНИЯ
КАРЕН ВУДОЛЛ. ЛЕЧЕНИЕ ИНДУЦИРОВАННОГО ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО РАСЩЕПЛЕНИЯ У ОТЧУЖДЕННЫХ ДЕТЕЙ
ДОКТОР ЛЮДВИГ ЛОВЕНШТЕЙН. ЭФФЕКТИВНОЕ ЛЕЧЕНИЕ РОДИТЕЛЬСКОГО ОТЧУЖДЕНИЯ
ДОКТОР ДУГЛАС ДАРНАЛЛ. ПСИХОСОЦИАЛЬНОЕ ЛЕЧЕНИЕ РОДИТЕЛЬСКОГО ОТЧУЖДЕНИЯ
Комментариев нет:
Отправить комментарий