Доктор философии Дженифер Харман является доцентом кафедры психологии в Университете штата Колорадо
(США). Она получила докторскую степень
по социальной психологии в Университете штата Коннектикут в 2005 году и
специализируется на изучении семейных отношений. Она также имеет две степени
магистра в Педагогическом колледже Колумбийского университета по
психологическому консультированию и несколько лет работала консультантом по
вопросам семьи и токсикомании. Доктор Харман – известный ученый, она опубликовала
много рецензируемых статей и глав книг,
регулярно представляет свои
исследования на научных конференциях по всему миру. В течение последнего десятилетия основное внимание ее исследований уделялось
изучению отчуждения родителей.
Доктор философии Эдвард Крук является доцентом социальной работы в Университете
Британской Колумбии (Канада) и специализируется на детской и семейной политике.
Будучи семейным социальным работником в Канаде и Великобритании, он работал в области социального обеспечения, защиты
детей, занимался школьной социальной
работой, социальной работой в больницах и
семейными консультациями. В настоящее время он преподает и практикует в области
медиации и наркомании. Он автор многих книг, в том числе «Равные родительские
права: социальная справедливость после развода». Он является президентом Международного совета по вопросам
совместного воспитания.
Доктор философии Дениз Хайнс занимается исследованиями насилия в семье и
сексуального насилия с акцентом на профилактику, вмешательство и
государственную политику. Она является доцентом кафедры психологии в
Университете Кларка (США).
ДЖЕНИФЕР
ХАРМАН И ДР. РОДИТЕЛЬСКОЕ
ОТЧУЖДЕНИЕ: НЕПРИЗНАННАЯ ФОРМА НАСИЛИЯ В СЕМЬЕ (Часть 5)
Jennifer J. Harman университет штата Колорадо
Edward Kruk университет
Британской Колумбии
Denise A. Hines университет
Кларка
Источник:
Psychological Bulletin, APA 2018, Vol. 144, No. 12, 1275-1299 http://dx.doi.org/10.1037/bul0000175
Этот документ защищен авторским
правом
Автор: Американская Психологическия Ассоциация (АРА) или один из ее членов.
Эта статья предназначена
исключительно для личного использования и не предназначена для коммерческого распространения
ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ:
ОР – отчуждающий родитель, родитель, который выполянет действия,
приводящие к отчуждению ребенка (детей) от второго родителя (целевого)
ЦР – целевой родитель, родитель который теряет детско-родительские
отношения с ребенком (детьми) в результате действий отчуждающего родителя.
IPV – семейное насилие со стороны интимного партнера или
родителя
Последствия насилия в семье
Существует большой
вред, связанный с жестоким обращением с
детьми и IPV.
Теперь
мы рассмотрим результаты, которые были связаны с этими двумя формами
человеческой агрессии, и сравним их с результатами, которые были
задокументированы и сообщены отчужденными детьми и ЦР. Большая часть вреда,
вызванного родительским отчуждающим
поведением, подпадает под категорию психологической травмы; в судебных документах
такие травмы подпадают под три типа: хроническое
заболевание, черепно-мозговая травма и посттравматический стресс/дистресс (Young,
2008). Хотя у жертв родительского отчуждающего поведения часто развивается
посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) и расстройство адаптации, они
также испытывают многие другие негативные последствия, связанные с насилием в
семье, такие как тревога и депрессия.
Последствия жестокого обращения с детьми и отчуждения родителей
Тяжесть исходов.
Родительское
отчуждение варьируется от легкой до тяжелой степени, в
зависимости от интенсивности, типа и частоты отчуждающего поведения, которому
подвергается ребенок, возраста и характера ребенка, качества отношений с ЦР до того, как
началось отчуждающее поведение, и количества качественного родительского
времени, которое ребенок имел с ЦР (см. Lorandos и др., 2013 для обзора уровней
тяжести и исходов). В мягких случаях отчужденный ребенок сопротивляется и
критикует ЦР, но все же продолжает любить общество ЦР, когда он находится вдали от влияния
и вмешательства ОP (Darnall, 2013). Умеренно отчужденные дети имеют
последовательно негативное отношение к ЦР, независимо от того, находятся ли они
с ОР или нет, поскольку они интерпретируют враждебное и негативное отношение к ЦР как свое собственное
(Worenklein, 2013). Эти дети часто
открыто выражают враждебность по отношению к ЦР, особенно во аремя перехода между семьями, и не испытывают
чувства вины или амбивалентности в отношении влияния своего поведения на ЦР.
На
более высоких уровнях тяжести отчуждения дети имеют еще более поляризованные отношения к своим родителям (с
ЦР все плохо, а с ОР все хорошо; Bernet, Gregory,
Reay, & Rohner, 2018), отказываются иметь отношения с ЦР и всеми, кто связан с ним
(например, с членами его расширенной семьи), будут враждебно и жестоко
относиться к ЦР, когда они находятся в его доме (например, разрушая собственность ЦР), и имеют
иррациональные и необоснованные причины для
отказа от общения с ЦР (Warshak, 2013). Некоторые тяжело отчужденные дети просто «стирают» ЦР из своих
сердец и умов. Помимо этих признаков тяжести родительского отчуждения, какие
результаты испытывают отчужденные дети ?
Последствия
жестокого обращения с детьми являются серьезными и пожизненными, и именно они
привели к призыву Организации Объединенных Наций к действиям по ликвидации насилия
в отношении детей из-за многих связанных с этим личных, социальных и общественных
издержек (Hillis и др., 2017). Неблагоприятные детские переживания, такие как
переживание или наблюдение жестокого обращения, повышают риск возникновения
целого ряда негативных последствий, таких как сокращение продолжительности
жизни (Brown
и др., 2009). Дети, подвергшиеся жестокому обращению в раннем возрасте
(0 -5 лет), подвергаются высокому риску развития поведенческих проблем, таких
как депрессия, тревога и социальное отчуждение (Johnson и др., 2002) и / или развитию
таких качеств, как агрессия и лживость (Bongers, Koot, van derEnde, & Verhulst,
2004).
Неоднократное
жестокое обращение с детьми и подверженность конфликтам и насилию были связаны
с серьезными внутренними и внешними последствиями (Li & Godinet, 2014) такими,
как низкая успеваемость и слабое физическое здоровье (особенно среди детей в
разлученных семьях, Corrás, Seijo,
Fariña, Novo,Arce,
& Cabanach, 2017;Martinon, Farinˇa, Corras,
Seijo, Souto,& Novo, 2017),
неврологические проблемы (например,
негативное воздействие на развитие мозга (Teicher, Dumont, Ito, Vaituzis,
Giedd, & Andersen, 2004), и задержки в развитии. Эти дети также испытывают
проблемы с физическим здоровьем во взрослом возрасте, такие как мигрени (Tietjen и
др., 2009), рак, сердечные заболевания и астма (Hyland, Alkhalaf, & Whalley, 2013), а
также посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) и другие психические
заболевания (Kaplan, Pelcovitz, & Labruna, 1999). Эти результаты очевидны в
различных культурах (например, в Восточной Азии и Тихоокеанском регионе; Fry,
McCoy, & Swales, 2012).
Стресс и расстройство адаптации.
Такие
расстройства, как посттравматическое стрессовое расстройство (симптомы,
длящиеся более месяца после травматического события), психосоциальные
расстройства адаптации (после ПТСР и психологического насилия), и острое
стрессовое расстройство (симптомокомплекс при остром стрессовом расстройстве
ограничивается продолжительностью от 3 дней до 1 месяца после воздействия
травматического события) может возникнуть после насилия в семье, независимо от
частоты или интенсивности насилия или характеристик ребенка, таких как возраст
или пол (Kilpatrick & Williams, 1998). Родительский конфликт, независимо от
семейного положения родителей, связан с посттравматической симптоматикой
стресса у детей (Basile-Palleschi, 2002).
Психосоциальные
расстройства адаптации включают внешние и внутреннии проблемы у ребенка и
снижение успеваемости (Biggar, & Kotchick, 1998), отчужденные дети испытывают эти проблемы гораздо
в большей степени, чем дети, которые не были отчуждены (Barber, Bean, &
Erickson, 2002; Johnston, Lee, Oleson,& Walters, 2005). Многие отчужденные
дети изолированы от ЦР в течение
длительного периода времени, эта изоляция, сопровождаемое родительским
отчуждающим поведением, приводит к нарушению психологической адаптации у детей (например,
к расстройству адаптации; Ellis, 2000 ;Seijo, Fariña, Corras, Novo, & Arce,
2016).
Психосоциальные и поведенческие последствия.
Психологический
контроль, иначе известный как "навязчивое воспитание", нарушает развитие самостоятельности у детей
(Joussemet, Landry, & Koestner, 2008). Психологическая
агрессия приводит к большему развитию тревожности
у детей, чем использование физической агрессии (телесной или тяжелой; Miller-Perrin, Perrin, & Kocur, 2009). Например, в исследовании
почти 2000 диад отец–мать в Китае психологическая агрессия, используемая
матерями и отцами, была уникальным предиктором детской тревожности (Wang, Wang,
& Liu, 2016), это одно из самых
распространенных психологических расстройств у детей (Barlow, 2002 год).
Эти
последствия носят долгосрочный характер: даже в зрелом возрасте наличие ЦР ассоциировалось
с более высокими уровнями тревоги и депрессии, чем среди тех взрослых, чьи родители
не использовали отчуждающее поведение,
независимо от того, были ли родители разведены или нет (Baker & Verrocchio,2016).
Насилие в семье и жестокое обращение с детьми (например, безнадзорность)
усиливает негативные последствия для психического здоровья детей (Ayoub и др.,
1999), поэтому сочетание этих факторовсоздает особенно высокий риск использования
жестокого обращения с детьми, когда ОР использует поведение родительского
отчуждения, а также игнорирует эмоциональные потребности ребенка (Lorandos,
2013 год). Когда ребенок имеет невротические черты и часто подвержен
конфликтам, у него возникает более тяжелое родительское отчуждение, чем у детей без этих
черт или опыта (Zack, 2016).
Хотя
и не все дети, которые подвергаются родительскому отчуждающему поведению становится сильно отчужденными от ЦР
(Baker & Darnall, 2006); даже легкая и умеренная степень вреда для детей, которые являются результатом поведения
ОP, являются разрушительными и ничем не отличаются от других форм жестокого
обращения с детьми. В ретроспективных отчетах и отчетах, сделанных о детях с ОР,
дети, которые подвергались родительскому отчуждающему поведению, имеют низкий
уровень самооценки, слабую привязанность, испытывают зависимости от психоактивных веществ, имеют чувство вины, тревогу,
депрессию, развивают страхи/фобии, формируют трудности в семейных отношениях и учатся
не доверять другим или самим себе (Ayoub et al., 1999; Baker, 2005; Baker & Ben Ami, 2011;Baker & Chambers, 2011; Baker &Verrocchio, 2015,2016;Ben Ami & Baker, 2012;Бернет, Baker,& Verrocchio, 2015;Джонстон,
Уолтерс и др., 2005; Rand, 1997; Reay, 2007; Verrocchio и др., 2016).
Для ребенка
родительское отчуждение является серьезной проблемой психического здоровья,
основанной на ложном убеждении, что ЦР является опасным и недостойным
родителем.
Особую тревогу вызывает ненависть к себе
среди пострадавших детей, поскольку дети усваивают ненависть, направленную
против ЦР, который является частью их собственной идентичности. Отчужденных
детей заставляют верить, что ЦР не любит или не хочет их, и поэтому они ненужны
(Reay, 2011;Verrocchio и др., 2016), и дети
могут, не выражая открыто, испытывать сильную вину, связанную с предательством ЦР.
Их
депрессия коренится в чувстве покинутости, нелюбви к ЦР и невозможности оплакать
свою потерю. Многим детям даже не разрешается говорить о ЦР или узнавать его в присутствии ОP (Reay, 2011). Эти дети
также испытывают неоднозначное и бесправное горе (описанное более подробно в
разделе «Результаты IPV для целевых
родителей», чем более они отчуждены от
родителя, тем более с высокой вероятностью они могут наносить себе самоповреждения
, (Yates, Tracy, Luthar, 2008).
Даже
если отчужденные дети на первый взгляд кажутся “нормальными” или достигающими
успехов в определенной области
(например, в школе), они часто не достигают своего оптимального развития в
других областях, таких как психологическая, физическая, образовательная,
социальная и эмоциональная сферы.
Результаты
этой формы жестокого обращения с детьми будут наиболее явно проявляться в психосоциальных
проблемах (Warshak, 2015c). Эти дети также узнают, что любовь ОР к ним обусловлены их отвержением ЦР,
и они должны подтвердить мировоззрение ОР,
чтобы сохранить принятие себя ОР (Verrocchio и др.,2016). Из-за
неспособности развить здоровую, независимую идентичность, отчужденный ребенок
имеет проблемы отношений среди своих
сверстников и в романтических отношениях, потому что они часто интерпретируют
поведение теми же дихотомическими способами, что и ОР (все хорошо или все плохо;
Carey,2003;Harman &
Biringen, 2016;Moné и др., 2011), недостаток
доверия к себе (Baker, 2005), и часто заканчивают дружеские
отношения из-за конфликтов просто
потому, что они не научились справляться с конфликтами (Kelly & Johnston,
2001).
Родительское отчуждающее поведение
передается из поколения в поколение, т.е. наследуется (Baker, 2005; Sher, 2017), как и другие виды насилия в семье.
Например,
исследования поведения подростков, склонных к издевательствам, показали, что
родительское воспитание и отношения матери и отца, вместе или отдельно, создают климат, способствующий
развитию этой формы агрессии у детей (например, Baldry & Farrington, 2005).
Ребенок, чей родитель был вовлечен в
отчуждающее поведение, подвержен высокому риску отчуждения своих собственных детей, так же как дети,
ставшие жертвами других форм жестокого обращения с детьми, с большей вероятностью
также станут жертвами жестокого обращения (Baker & Eichler, 2016).
Ранние
признаки отчуждения ребенка от родителя проявляются, когда дети жалуются или выражают неприязнь к ЦР,
а также отказываются от общения или даже
активно сопротивляются-проведению времени с ЦР (Johnston, 2003). В то же время
ребенок будет проявлять беспокойство по поводу того, чтобы быть отделенным от ОP.
ОР является очень навязчивым, что делает
чрезвычайно трудным для ребенка отделение от ОР и поддержание прочных отношений с ЦР (Ellis & Boyan,
2010). К сожалению, ребенок становится психологически зависимым от ОP и не
может развить здоровую идентичность, самостоятельность от ОР (Eysenck, 2004 год). Когда ребенок стал
зависимым или сформировал коалицию с ОP
из-за отчуждающего поведения ОP, он, к сожалению, будет действовать таким
образом, чтобы защитить и удержать коалицию в более высокой степени "уважения”,
чем свои отношения с вытесненным ЦP (Lorandos,2013;Warshak,
2015c). Результатом такого смешения является тревожная или зависимая
привязанность к ОP (Stahl, 2004) и существуют данные, что отчужденные дети
испытывают большие трудности эмпатией (Faccini & Ramires, 2012), что
приводит к неспособности испытывать сочувствие к другим людям. Со временем
ребенок будет сильно отвергать ЦР, в
легких случаях действовать очень амбивалентно по отношению к ЦР, когда находятся вместе с ним, и отрицательно по
отношению к ПР, когда находится вместие с ОР. Причины, которыми ребенок объясняет
нежелание общения с ЦР часто непонятны, носят налуманный характер, или ребенок будет использовать для их объяснения аргументы и язык, который
используется ОP, а не ребенком (Reay, 2011). Благодаря горизональной структуре власти (а не иерархической; Nixon,
Greene, & Hogan, 2012) в семейной системе ОP дети-родители чувствуют себя
сильными и становятся такими же манипуляторами, как ОP (Garber, 2011;
Stahl, 2004).
В
других случаях дети социально изолируются и теряют те немногие социальные связи, которые
у них были из-за крайней изоляции.
Результаты IPV (семейного насилия) для целевых родителей
Хотя
крайне важно учитывать прежде всего результаты отчуждающего поведения родителей
по отношению к детям, на ЦР также
серьезно влияют эти формы поведения,
которые предназначены для причинения им вреда или разрушения (Darnall, 1998).
IPV-это серьезная проблема общественного
здравоохранения (Центр по контролю и
профилактике заболеваний, 2012) из-за существенных физических и психологических
затрат, связанных с исходами этой агрессии. Жертвы IPV страдают от многих проблем психического
здоровья, таких как посттравматическое стрессовое расстройство, расстройства
злоупотребления психоактивными веществами, депрессия (Zlotnick, Johnson, & Kohn, 2006),
и тревога (Stewart & Vigod, 2017). Кроме того, многие выжившие теряют
экономическую безопасность и становятся функционально бездомными после
расторжения брака (Johnson &
Zlotnick,2009).
Психологическая
агрессия всегда связана с негативными последствиями для физического и
психического здоровья, такими как посттравматические стрессовые расстройства (например,Lawrence,
Yoon, Langer, & Ro, 2009), тревога, депрессия (Taft и др., 2006), суицидальные
мысли (и попытки; Marshall, 1999; Sher, 2017), ожирение (Shorey, Rhatigan, Fite, & Stuart, 2011), ограничение физического и психического функционирования (Straight, Harper, & Arias, 2003), повышенные
соматические жалобы (Kaura & Lohman, 2007;
Próspero, 2007), нарушения трудоспособности
(Coker, Smith,
Bethea, King, & McKeown, 2000). Хотя большинство этих
исследований было проведено на женщинах-жертвах IPV, аналогичные результаты
были также обнаружены у мужчин-жертв IPV (Hines & Douglas, 2016a). Жертвы
психологической агрессии сообщают, что их опыт столь же разрушителен, как и у
жертв физической агрессии (Williams и др., 2012) и что друзья, семья и другие лица
(например, полиция) воспринимают
жестокое обращение по отношению к ним как безвредное или незначительное,
потому что его не видно (Seff, Beaulaurier, & Newman, 2008).
Следовательно,
эта форма злоупотребления не получает
большого общественного внимания или финансирования услуг по защите от
нее, но сейчас практикующие врачи стали
относиться к психологической агрессии более серьезно, чем в прошлом (Comecanha, Basto-Periera, & Maia,
2017).
Результаты
родительского отчуждения ничем не отличаются для ЦР от других форм IPV. Целевые
родители сообщили, что у них было диагностировано посттравматическое стрессовое
расстройство из-за поведения ОP
(Harman & Biringen, 2018; Kruk, 2015), и
многие их них оценили свое состояние как
крайне стрессовое и тяжелое (Balmer и др., 2017;Harman и др., 2016а). Многие ЦР испытывают депрессиию, тревогу и
суицидальные мысли (Бейкер, 2010;Baker
& Verроккио, 2016;Balmer et al.,
2017; Sher,
2015). Несмотря на стресс, связанный с ролью
ЦР, большинство ЦР хотят оставаться вовлеченными в воспитание и активно
участвовать в жизни своих детей, что
может больше подпитывать поведение ОP, потому что желание участия ЦР находится
в противоречии с намерениями ОР (Balmer et al., 2017). Большое количество ЦР
сообщают о том, что они не могут эффективно работать, беспокоясь и посвящая
почти все свое активное время пыпыткам найти способы восстановления связи со своими
детьми (Harman & Biringen, 2018; Kruk, 2015).
ЦР
сообщают, что они потеряли работу, переехали к родителям или стали бездомными и не могут создать отношений
с новыми партнерами (Giancarlo & Rottman, 2015;Harman & Birinген,
2016). Как упоминалось ранее, многие (но не все) формы поведения ОP имеют форму психологической агрессии, поэтому она не
так заметна, как другие формы IPV; сообщения ЦР о родительском отчуждающем поведении
часто остаются неуслышианными, незамеченными, неверно понятыми, отрицаемыми или
вызывают недоверие (Warshak, 2015c).
Помимо
эмоционального, физического и финансового ущерба, который родительское
отчуждающее поведение наносит ЦР, они также испытывают горе и потерю из-за влияния
поведения ОP на своего ребенка (Kruk, 2015). Неоднозначная потеря относится
к неполной или неопределенной потере, например, когда любимый человек физически присутствует, но психологически
отсутствует (например, родитель с болезнью Альцгеймера), или когда кто-то
физически отсутствует, но психологически присутствует (например, похищенные
дети; Boss, 1999). Целевые родители испытывают неоднозначную потерю для
одного или нескольких детей, потому что их дети могут физически присутствовать
во время их родительского времени, но могут быть психологически недоступны (и
даже враждебны) им, либо они полностью
лишены доступа к своему ребенку (Baker, 2007).
Как
и психологическая агрессия, эта неоднозначная потеря является непризнанной обществом и не признается в
качестве значительной потери, что приводит
к тому, что называется бесправным горем (Attig, 2004; Doka, 1989, как
процитировано в Corr, 2002). Если
добавить к этому профессиональное и социальное отрицание того, что родительское
отчуждение является реальным явлением, то бесправное горе, испытываемое ЦР,
становится еще более тяжелым. ЦР не может оплакивать своих детей публично,
им часто говорят, что все станет “лучше”, когда дети вырастут («они вырастут и
во всем разберутся сами»), или поощряют просто «жить дальше». Как следствие, ЦР часто не могут
формально обработать свое горе и потерю, и у них есть проблемы с продвижением
по своей жизни (Abrams, 2001; Kruk, 2011). Действительно, специалисты в области
психического здоровья, которые работали с ЦР, сообщили о чувствах отвержения,
депрессии, отчаяния, гнева, вины и потери, и часто ЦР изолированы от других людей из-за невежества других людей в
отношении происходящего и негативных суждений о том, что они испытывают (Kruk,
2011; Whitcombe, 2014).
Социальная поддержка имеет решающее
значение во время переживания горя,
особенно для людей, испытывающих как неоднозначные потери, так и бесправное горе
(Abrams, 2001). К сожалению, многим ЦР не удается найти внешней поддержки для
оказания помощи и они остаются беспомощными
наедине со своими проблемами (Kruk, 2011) и убеждены в том, что суды и другие формы вмешательства помочь
им не смогут и не будут этого делать (Balmer и др., 2017). Одной из наиболее
распространенных тактик отчуждения, используемых ОР, является экспрессивная
агрессия в форме оклеветания ЦР друзьям,
семье, учителям, сотрудникам и любому
другому взрослому, который готов слушать. Результатом такой стратегии является
изоляция ЦР от важных источников личной и социальной поддержки. Хотя
репрезентативные обследования не выявили статистически значимых различий между
мужчинами и женщинами в сообщениях об отчуждении от ребенка (Harman и др., 2016b),
мужчины обычно не обращаются к специалистам по психическому здоровью и не ищут
психологической поддержки так же часто, как женщины (Addis & Mahalik,
2003), и это может объяснить, почему исследователи
отметили "эпидемию самоубийств" среди ЦР, особенно отцов
(Kposowa, 2003).
Задача
воспитания ребенка ЦР может быть
чрезвычайно сложной для выполнения.
Очень трудно для ЦР оставаться эмоционально доступным для ребенка,
который является враждебным или придерживается ложных убеждений о ЦР (Biringen,
Harman, Saunders, & Emde, 2017; Johnston, 2003). Результат может непреднамеренно
привести к родительскому поведению, которое подтверждает то, во что верит
ребенок, и может быть использовано для оправдания или усугубления отчуждения (Stahl,
2004). Когда родители имеют ограниченный контакт или ограничение в принятии
решений по отношению к своему ребенку,
их роль в качестве родителя может стать пассивной; ОР тогда получает больше
власти и влияния.
СТАТЬИ ПО ТЕМЕ
ДЖЕНИФЕР
ХАРМАН И ДР. КАК ОТЧУЖДАЮЩИЙ РОДИТЕЛЬ РАЗРУШАЕТ ЖИЗНЬ ЦЕЛЕВОМУ РОДИТЕЛЮ И
РЕБЕНКУ
ВСЕ ЧАСТИ СТАТЬИ ДЖЕНИФЕР ХАРМАН С СОАВТ, «РОДИТЕЛЬСКОЕ ОТЧУЖДЕНИЕ:
НЕПРИЗНАННАЯ ФОРМА НАСИЛИЯ В СЕМЬЕ»
Комментариев нет:
Отправить комментарий