Доктор Элизабет Эллис работала в
университете Флориды и защитила докторскую степень по клинической психологии в
Университете Эмори в 1977 году. Она работала научным руководителем в проекте
NIMH по восстановлению после травм с 1978 по 1979 год. Доктор Эллис живет в
Атланте (США) со своими двумя детьми-подростками. Она активно работает в своей
церкви, является членом консерватории парка Пьемонт, Ассоциации парка
Морнингсайд-Ленокс, и участвовала в нескольких политических кампаниях. Ее
интересы: чтение, путешествия, езда на велосипеде, походы и коллекционирование
фотографий. Она является членом Американского колледжа судебной
психологии, Американской Психологической
Ассоциации (АРА), Психологической
Ассоциации штата Джорджия.
Доктор
Элизабет Эллис является автором признанной критиками книги «Как воспитать
ответственного ребенка». Она упоминалась в качестве родительского авторитета в
журнале McCall's, Ladies Home Journal, Parents, Reader's Digest, «Работающая
мать», журнале «Sesame Street Parents»
Будучи
экспертом и специалистом в области судебной психологии, доктор Элизабет Эллис
более 20 лет выступает в судах,
обеспечивая клиническое понимание и исследования, от которых зависят
судебные решения. Она консультировала более 400 судебных дел и была
сертифицирована в качестве эксперта в более чем десяти округах.
ПОЭТАПНЫЙ ПОДХОД К
ОЦЕНКЕ НАЛИЧИЯ У ДЕТЕЙ СИНДРОМА РОДИТЕЛЬСКОГО ОТЧУЖДЕНИЯ
Источник: https://doi.org/10.1300/J190v04n01_03
Опубликовано в
«Журнале опеки над детьми» (Journal of Child Custody)
12 октября 2008 г.
АННОТАЦИЯ. Синдром родительского
отчуждения является термином, который широко
используется при разрешении конфликтов
опеки над детьми, но который также остается спорным. Предыдущие авторы
определили термин, но не установили стандарт процесса оценки наличия PAS у детей. Автор подчеркивает
необходимость сосредоточиться на поведении
ребенка, а затем пройти трехступенчатый
процесс: (1) определить является ли отказ от
контакта с родителем экстремальным, и является ли отчуждение серьезным, (2) определить, имеются ли основания для крайнего страха и гнева ребенка
по отношению к родителю, (3) соответствует ли поведение ребенка как минимум 10
из 15 предложенных критериев.
Процесс
оценки для каждого из 15 критериев подробно изложен с примерами. Предлагаются
новые стратегии и вопросы для интервью.
С
революцией разводов 1970-х годов начался рост судебных процессов в отношении
детей, которые отказались от отношений с их родителями, не являющимися
опекунами, обычно их отцами. Эти дети часто были напуганы, озлоблены, дерзки и стремились рассказать свои
истории для судебных чиновников.
Стремясь защитить детей, суды обычно прекращали общение детей с отдельно
живущим родителем и требовали провести
расследование жалоб ребенка на то, что отчужденный родитель был опасным,
оскорбительным, небрежным, или аморальным, и т. д. Когда факты дела не
подтверждали претензии, суды были в
затруднении относительно того, как действовать дальше.
Должны
ли мы учитывать обвинения в жестоком
обращении, насилии, если оно может быть сильно преувеличенным или ложным? Как
соблюсти наилучшие интересы детей для
того, чтобы общение с родителем проходило в соответствии с графиком, несмотря
на сильный эмоциональный стресс у детей?
Этот
комплекс проблем получил название синдром родительского отчуждения (PAS) от психиатра Ричарда Гарднера в 1987 году, в дальнейшем он уточнил определение в 1992 году. В оригинальной формулировке
Гарднер считал поведение отчуждающего родителя (обычно матери) причинным
фактором, вызывающим отчуждение у детей. Кроме того, в описании PAS он включал множество
элементов поведения ребенка, а также историю его случая, наряду с поведением
отчуждающего родителя, чтобы построить картину того, как развивается PAS. Этот
подход не дал построить метод, с помощью которого можно точно определить,
связано ли поведение ребенка с PAS или другими факторами.
Последующие
исследователи, в первую очередь, Джанет Джонстон (см .: Johnston, 1993; Johnston & Campbell, 1988; Kelly & Johnston, 2001) расширили концепцию
Гарднера и стремились к большей ясности в понимании того, что такое PAS, а что
нет. Во-первых, эта группа врачей/исследователей предпочитала избегать термина «синдром» по уважительной
причине. Нет установленных данных уровня
заболеваемости, семейных моделей, течение расстройства со временем, половых
различий или прогнозов. Они предпочитали использовать термины «отчужденный
ребенок» или «дети, которые отказываются от общения» или «зависимость «родитель-ребенок». Во-вторых, они не согласны с вопросом
этиологии Гарднера. Oни ссылаются на «значительные клинические исследования»,
которые указывают на то, что в то время как многие родители, пережившие развод,
используют «промывания мозгов» детям, но
только небольшая часть детей фактически становится отчужденными.
Они
также указывают, что некоторые дети, особенно подростки, могут создавать прочный
союз с одним родителем против другого в смысле отчуждающего поведения (Johnston, 1993). В их более
ранней книге (Johnston & Campbell, 1988) они создали сложную модель
причинно-следственной связи, чтобы объяснить это явление, которая учитывает историю конфликта после развода, эмоции
отчуждающего родителя, растущие страдания ребенка и необходимость успокоить
обеспокоенного родителя, а также неумелость отчужденного родителя в воспитании
детей.
В-третьих,
и исходя из вышеизложенного, важно различать поведение ребенка и поведение
родителя при оценке для PAS.
Этот момент может быть тонким, но это важно, потому что он часто приводит к путанице в этой области (Эллис, 2000, глава
8). Такие психические нарушения, например, как синдром дефицита внимания с гиперактивностью
(СДВГ), относится к совокупности симптомов и поведения, наблюдаемых у ребенка.
Это
не относится к характеристикам родителя, домашней обстановке или к отношениям
учителя с ребенком. Боне и Уолш (1999) приводят
четыре критерия для PAS-два из которых
описывают действия отчуждающего родителя
и историю взаимоотношений между отчужденным родителем и ребенком. Гарднер
(1999) предоставил схему, с помощью которой можно определить PAS, основанную
почти полностью на характеристиках поведения отчуждающего родителя. Келли и Джонстон (2001)
утверждали, что определение этого феномена должно сосредоточиться на
отчужденном ребенке, а не на родительском поведении.
Они
определяют отчужденного ребенка как «того, кто выражает, свободно и настойчиво,
необоснованные негативные чувства и убеждения (такие как гнев, ненависть,
отвержение и / или страх) по отношению к родителю, которые не соответствуют фактическому опыту жизни ребенка с этим
родителем»(стр. 251). При проведении экспертизы ребенка или детей с PAS, важно учитывать, что
не все дети, которые отказываются от общения с родителем это обязательно
отчужденные дети. Некоторые дети могут просто быть сильно связаны с одним из родителей. Эти зависимые дети
отвергают другого родителя или отказываются
от любого контакта с ним. Но на самом деле, они чувствуют себя двойственными по
отношению к другому родителю и способны вспомнить положительные факты их
совместной жизни с этим родителем. Это наиболее типичные дети старшего возраста,
чья оценка распада брака заключалась в том, что родитель был виноват или
действовал аморально или что обиженный родитель нуждается в поддержке и защите.
Точно
так же многие дети отдалились от родителя в результате предыдущего поведения
этого родителя. Эти отчужденные дети могут
испытывать тревогу или негодование по
отношению к целевому родителю, потому что они были свидетелями насилия в браке
в прошлом или скандалов во время распада брака. Они также могут стать отчужденными
из-за истории жестокого обращения со стороны родителя, эмоционального насилия
над детьми, психического заболевания родителя или длительного периода отсутствия контакта из-за большого расстояния.
Другими словами, есть четко определяемая причина сопротивления ребенка общению
с родителем.
Поэтому
первым шагом при проведении экспертизы является ответ эти вопросы: (1) Есть ли легко
идентифицируемая причина отказа ребенка от общения с родителем? (2) Или
обвинения кажутся ложными и / или сильно преувеличенными? (3) В-третьих, серьезен ли отказ ребенка
(детей) от другого родителя? и признает ли ребенок любовь, привязанность или
позитивные чувства для этого родителя вообще?
Если
ответ «нет» на первый вопрос и «да» на второй
и третий вопросы, то ребенок скорее всего отчужден. Затем эксперт может определить, соответствует ли поведение ребенка по крайней мере 10 из
следующих 15 критериев (адаптировано из Ellis, 2000). Критерии взяты из
множества ранних источников о том, каковы особенности поведения у таких детей. Они являются только
предварительными и предлагаются как направления
стандартизации экспертизы PAS.
Как
и в экспертизе опеки над детьми,
материал должен быть собран из различных источников и эксперт должен иметь возможность проверить
подтверждение информации. Материал дела
относится к рассмотрению документов: сообщения, письма, переписка по
электронной почте; обзоры медицинских записей, полицейские записи, школьные
записи и записи специалистов по психическому здоровью; все виды показаний,
судебных протоколов и судебных приказов; видеокассеты и фотоальбомы; интервью со
свидетелями; интервью с адвокатами по
делу и опекуном ad litem; также истории и предоставленные интервью с родителями.
КРИТЕРИИ
1.
Ребенок поддерживает иллюзию преследования со стороны родителя, который представляется
исключительно негативно. Это
заблуждение, не имеющее оснований в реальности.
Внимательно
рассмотрите обвинения. У них есть основание? Все ли обвинения в физическом /
сексуальном насилии были тщательно расследованы? Есть ли утверждения о домашнем
насилии, которые были подтверждены или они
оказались необоснованными? Какова была роль целевого родителя в этих случаях? Если здесь является
законным подозрение жестокое обращение или отчуждение, то вы не имеете дело с
делом PAS.
Если
нет никаких оснований для обвинений, то затем
переходите к следующему вопросу: обвинения кажутся преувеличенными или ложными?
Интервью
ребенка. Попросите у ребенка представить доказательства жестокого обращения, насилия,
пренебрежения т. д. со стороны родителя. Будьте готовы получить противоречивую информацию.
Пример:
Вопрос. «Почему твой отец хочет тебя увидеть?»
Ответ. «Потому что он ненавидит
нас» «Потому что он злой». «Потому что он хочет доставить нам страдание ».
В. «Скажи мне, что это для тебя значит».
О. «Он заставляет нас съесть нашу
брокколи, прежде чем мы сможем съесть десерт».
В. «Скажи мне, что это еще
значит?»
О. «Он заставляет нас позировать
для фотографий, когда мы отправляемся в путешествие вместе».
В. «Скажи мне еще одну вещь, что он еще делает плохого».
О. «Он заставляет нас тратить все
время на домашнюю работу. Мы не можем делать все что хотим, когда мы идем туда.
Мы должны сидеть там и делать это снова и до тех пор, пока все не сделаем.
В. «Сколько времени это занимает?»
О. «Все время. Целый час.
Пример:
В. «Зачем же он пришел, чтобы увидеть тебя?» или «Почему твой
папа пошел в суд чтобы получить от судьи
разрешение провести больше времени с тобой?
О. «Просто чтобы моя мама
страдала» «Просто чтобы моя мама потратила все ее деньги на адвокатов, чтобы
она стала бедной, и у нас не было бы денег на питание».
В. «Твой папа потратил много
времени и сил, чтобы увидеть тебя. Зачем он сделал бы это, если бы ты
действительно мало значил для него?»
О. «Ему все равно, сколько он
должен потратить, чтобы заставить нас страдать».
Пример:
В. «Твой папа позвонил тебе
раньше времени и спросил, что ты хотел бы сделать во время вашего следующего
посещения, прежде чем он сделал какие-либо планы. Разве это не значит, что он
заботится о тебе?»
О. «Нет. Это означает, что он был
слишком ленив, чтобы строить какие-либо планы на наши выходные вместе».
В. Твой отец купил билеты на игру
в субботу. Разве это не значит, он заботится о тебе?»
О. «Нет. Это означает, что он
всегда пытается контролировать нас, заставлять нас делать вещи, которые нам не
нравятся».
В. «Но я думала, что ты любишь
баскетбол (футбол, хоккей и т.д.)? »
А. «Я бы хотел пойти на игру с кем угодно, кроме него. Я бы ненавидел
эту игру, сидя рядом с ним. Он хочет
заставить нас пойти с ним».
2.
Ребенок использует механизм расщепления, чтобы уменьшить двусмысленность. Отчуждающий
родитель рассматривается как все хорошее, и любые отрицательные черты у него
отсутствуют. А целевой родитель рассматривается как все плохое, и любые
положительные черты отрицаются.
Интервью
ребенка. При опросе ребенка задавайте вопросы, которые показали бы эту двусмысленность. Обратите внимание на
ответы ребенка. Предоставьте ребенку
информацию, которая противоречит сценарию «все-хорошее, все-плохое».
Зачастую
очернение целевого родителя ребенком распространяется на всех членов его семьи,
его автомобиль, его дом, его домашнее
животное и т. д. (Lee& Olesen, 2001). Осторожно поинтересуйтесь чувствами
ребенка по отношению к членам семьи целевого родителя.
Пример
В. «Если бы ты мог что-нибудь
изменить в своей матери, что бы это было?»
О. «Ничего. Она абсолютно
идеальна. Она самая лучшая мама в мире».
В. «В чем ты не согласен с
мамой?»
О. «Такого нет. Мы согласны во
всем ».
В. «Назови мне одно качество, которая тебе не нравится в твоей
маме? Скажи мне только одно, что она сделала и что тебе не понравилось».
О. «Мне все в ней нравится. Она
никогда не делала ничего, что бы мне не нравилось».
В. «У твоей мамы все еще есть
проблемы с алкоголем?»
О. «У нее нет проблем с
алкоголем. На этот раз она напилась и разбила машину, и я ударился головой, но это
была просто ошибка».
В. «Скажи мне, что ты помнишь,
когда твои родители хорошо жили вместе? Скажи мне, каким был папа, когда были
хорошие времена? Вспомни лучшее время, которое вы когда-либо имели с ним?
О. «Я не имею хороших
воспоминаний о моем отце. Они все ужасные». «Ничего хорошего не случалось,
когда мои родители были вместе. Мой папа всегда был для нас злым».
В. «Скажи мне, что тебе нравится
в твоем отце».
О. «Ничего. Мне ничего не
нравится в нем, ни одна вещь».
В. «Скажи мне, в чем ты и папа похожи друг на друга». «Скажи мне
что ты и твой папа любите делать и что твоя мама не любит делать?»
О. «Ничего. Я совсем не такой,
как он». «Я не люблю ничего делать с ним похожего».
Пример:
В. «Я понимаю, что твой папа - настоящий
строитель, и что он построил этот дом за два миллиона долларов для всех вас».
О. «Да, и дом разрушается».
В. «Но его напарник сказал, что тебе
нравилось ездить на его грузовике с ним
вместе».
А. «Он лгал. Водители тупые».
3.
Поведение ребенка по отношению к целевому родителю продолжается в разных
ситуациях неизменно. Ребенок поддерживает отношение ненависти к целевому
родителю при двух условиях: (а) когда отчуждающий родитель присутствует, или (б) когда ключевая
фигура, например, такая как эксперт, наблюдает - то есть, когда есть подходящая аудитория.
Тем не менее, ненависть и враждебность значительно рассеиваются при двух
условиях: (а) когда ребенок находится наедине с целевым родителем в течение
определенного периода времени, и (б) когда ключевые фигуры не наблюдают за ребенком.
Опрос
свидетелей. Другие свидетели, такие как учитель, тренер или религиозный
наставник замечают, что ребенок
расслаблен и в присутствии целевого родителя. Фотографии и видеозаписи семейных
прогулок и каникулов подтверждают это. В некоторых случаях опекун ad litem
может также видеть целевого родителя и детей на прогулке и наблюдал нормальным отношениям между ними.
Интервью
с целевым родителем. Вопрос целевому родителю о сопротивлении ребенка. Это
больше всего проявляется в присутствии отчуждающего родителя? Сколько времени нужно, чтобы
сопротивление исчезло? Оно меньше в нейтральных условиях (когда отчуждающего
родителя нет), таких как возвращение из школы или детского сада?
Интервью
с родственниками. Опрос супруга целевого родителя, тети и дяди детей, бабушки и
дедушки или соседей. Oни, возможно,
также наблюдали отношения отчужденного родителя и детей и подтвердят это. Можно задать вопрос другим
взрослым, таким как учителя, тренеры, церковная наставники и т. д., которые
наблюдали ребенка и целевого родителя вместе.
Наблюдения.
Эксперту, возможно, придется наблюдать за детьми с целевым родителем. Техника
состоит в том, чтобы целевой родитель и дети прибыли на встречу, а затем
объявите, что у вас есть важный телефонный звонок, что вернетесь через
несколько минут. Выйдя, оставьте дверь
открытой, и слушайте последующий контакт в течение 10-15 минут. В случаях
отчуждения, ребенок и целевой родитель могут играть в игру без напряжения, но ребенок
может стать более отчужденным и враждебным, когда эксперт входит в комнату и
начинает наблюдать за их взаимодействием родителя с детьми.
Вторая
стратегия - выделить два полных часа или больше для одного из родителей для наблюдения
за детьми. Заранее уведомите родителя о том, что вы планируете необычно долгую встречу
и что вы можете отсутствовать в комнате во время части встречи. Пусть родитель принесет
закуску или обед, возьмет игру или модель для сборки. Пусть родитель и ребенок участвуют в течение первого
часа, например, в сборке модели автомобиля или
играют в настольную игру. Через час или меньше объявляйте: «Вы оба
хорошо работаете, и я не хочу, чтобы вы останавливались сейчас, но мне нужно
позвонить (или написать несколько заметок, проверить важные сообщение на автоответчике,
перекусить и т. д.). Я выйду в другой офис на несколько минут. Я скоро вернусь».
Выйдите из комнаты, но слушайте из
соседней комнаты. Время от времени заходите в офис, чтобы следить за
активностью родителя и ребенка. Предложите больше мероприятий, таких как игра дартс,
настольные игры типа «Монополия», установить и собрать кукольный спектакль и т.
д. Продолжайте слушать в соседней комнате, загляните в комнату, и выскочите на
короткое время. В случаях отчуждения, чем дольше оба вместе, и тем дольше
эксперт находится вне комнаты, тем
больше напряжение и враждебность между ребенком и родителем рассеются.
Третья
стратегия - наблюдать за родителем и детьми в офисе после того, как они были
вместе в течение длительного периода времени, по крайней мере 24 часов, и определить,
уменьшилось ли отчуждение ребенка. Lee&Olesen (2001)
свидетельствовали, что такие встречи между отчужденным ребенком и
целевым родителем проблематичны, так как они «могут привести к травме ребенка».
Однако, поскольку страх целевого
родителя был определен как фобический, а не следующий из опыта реальной
опасности, напряженности которые могут существовать в условиях прямого
наблюдения, часто быстро рассеиваются и ребенок приветствует возможность присутствия
целевого родителя.
Четвертая
стратегия заключается в том, чтобы наблюдать за целевым родителем и ребенком
таким образом, чтобы ребенок замечал этого, например, сидя на трибунах в
футболе, наблюдая родителя и ребенок во время церковной службы или наблюдая за
ними на кегельбане или в зоопарке. Взаимодействие отчужденного ребенка с
целевым родителем, вероятно, будет сильно отличаться в условиях, когда
присутствует только один родитель или оба. Отчужденный ребенок будет
чувствовать себя комфортно с целевым родителем, когда отчуждающего родителя
нет, и будет дистанцироваться от целевого родителя, когда отчуждающий родитель находится поблизости.
4.
Ребенок отрицает любые положительные чувства к целевому родителю. Любые доказательства
обратного, такие как подарки, открытки или фотографии отрицаются или
минимизируются.
Интервью с ребенком. В интервью с
ребенком предоставьте ребенку прямые доказательства, противоречащим
отчуждению.
Пример:
В. «Посмотри на эту фотографию тебя
и твоего отца в Disneyworld (на пляже, на бабушкиной даче и т. д.). Вы оба улыбаетесь.
Почему ты улыбаешься, если он тебе так не нравится?»
О. «Он заставил меня улыбнуться. Он заставляет меня, он сжимал и
сжимал мою руку, пока я не улыбнусь».
Пример:
В. «Посмотри вот это. Ты написал для него открытку в день его рождения с
надписью: «Я люблю тебя, папа». Зачем тебе было это делать, если он тебе не
нравится?»
О. «Я не это имел в виду. Я
сделал это только для того, чтобы он оставил нас в покое».
Пример:
В. «Но сотрудник опеки сказал, что он пошел в боулинг и увидел тебя и
твоего отца, вы хорошо проводили время в
боулинге, а ты улыбался и смеялся и хорошо проводил время вместе».
О. «Это потому, что я его боялся.
Я боялся, что он что-нибудь сделает со
мной. Я только притворялся».
Пример:
В. «Но бабушка и дедушка сняли
видео вашей поездки на лодке на озеро, и вы смеялись и хорошо играли вместе с твоим отцом».
О. «Мы хорошо провели время
только одну минуту, которая была на
пленке. Остальную часть дня мы были несчастны, и они тогда не снимали нас».
Пример:
В. Посмотри этот фотоальбом вашего лыжного путешествия с
папой. Похоже это была замечательная поездка».
О. «Он заставляет меня
отправиться в эту поездку. Я ее ненавидел».
В. «Как он заставил тебя идти?»
О. «Он схватил бы нас за запястье
и потянул меня».
В. «Я слышал, что ты получил
специальный подарок от отца на день рождения».
О. «Я не хотел его. Он заставил
меня открыть его».
5.
Приписывание негативных качеств целевому родителю может приобрести форму грубого искажения реальности или странности, которая
граничит с потерей реальности.
Интервью
с ребенком. Эти примеры получены из
материалов интервью с ребенком.
Пример:
В. «Теперь скажи мне снова, что
сделал твой отец?»
О. «Мы были на озере, и я упал с
лодки. Лодка плыла близко ко мне. Я
знаю, папа хотел, чтобы мотор отрубил мне голову, но мой дядя вытащил меня из
воды, пока она не подошла слишком близко».
В. «Я слышала, у тебя был приступ астмы в доме отца в последний раз, когда ты был у него».
О. «Да. Должно быть, он подложил
что-то в своем доме, что спровоцировало приступ астмы. И я искал свой ингалятор
и не мог его найти. Он, наверное, спрятал его, потому что хотел, чтобы я
страдал».
Пример:
В. «Я слышала, что у тебя
проблемы с отцом».
О. «Да, ему не понравилось то,
что я сказал за обеденным столом, и он посмотрел на меня таким злым взглядом, что я понял, что он хотел, чтобы я умер».
Пример:
В. «Ты ходишь в церковь со своим
отцом?»
О. «Нет. Он не ходит в церковь.
Он верит в сатану ».
6.
Ребенок предлагает в качестве доказательства плохого характера целевого
родителя воспоминания о событиях, которые произошли при отсутствии ребенка, так что ребенок не мог
засвидетельствовать это; или в таком возрасте, когда ребенок не мог запомнить
их; или очень неправдоподобные. Эти «воспоминания» могут исходить из информации,
которую он подслушал в разговорах отчуждающего родителя или его родственников. Ребенок искренне верит, что его
память верна и точна.
Интервью
с ребенком. Просмотрите утверждения ребенка в материалах дела, выбирая те,
которые предположительно касаются времени, как ребенку еще не исполнилось
четыре года, или когда ребенка еще не было на свете. Осторожно расспросите
ребенка о них.
Пример:
В. «Так расскажи мне об этих плохих воспоминаниях о твоем
отце».
О. «Однажды, когда я был маленьким, он повесил меня на
балконе и пригрозил бросить меня вниз».
В. «Как ты можешь вспомнить, что случилось с вами в таком
раннем возрасте? Ты, возможно, слышал эту историю где-нибудь?»
О. «Нет. Я помню это. Я было действительно так».
Пример:
В. «Я не понимаю. Тебе одиннадцать лет, и ты никогда никому
не говорил об этих воспоминаниях [о твоем отце, пристававшем к тебе в возрасте
18 месяцев] раньше».
О. «Я только начал их вспоминать. Мой консультант говорит,
что они называется «восстановленные воспоминания». Если я закрою глаза, я могу
вспомнить их сейчас. Смотрите (закрывает глаза)».
Пример:
В. «Подожди минутку. Ночью твои мама и папа устроили драку и
папа бросил телефон в маму и пробил дырку
в стене, но тебя же там не было, ты ночевал у своей тети, так что ты не мог это увидеть, верно?»
О. «Нет, это не правда. Должно быть, я был там. Я могу
закрыть глаза и увидеть все это: вопли, телефон летит, дыра в стене. Я был там.
Моя тетя лжет».
В. «Я совсем запуталась.
В тот раз ты сказала, что твой отец избил твою маму. Но ты же еще не родилась,
верно?»
О. «Да, я была в животике у моей мамы, но я знаю, что это
случилось».
7.
Когда детская история внутренне не логична, ребенок меняет история или
объяснения в попытке сделать их последовательными.
Наблюдения.
Ребенок говорит: «Папа был хороший еще год
назад. Затем он стал злым». Позже ребенок говорит: «Мы никогда не любили поездок
с ним».
В. «Если он был хорош год назад, почему ты никогда не любил поездки
с ним раньше, когда он был хорошим?»
О. «Ну, они мне нравились до того
времени».
Пример:
Ребенок говорит: «Папа злой,
потому что у него было плохое детство. У него есть болезнь».
В. «Если он всегда болел, потому
что у него было плохое детство, как он мог быть хорошим год назад?»
О. «Я не знаю».
Пример:
В. «Ты говоришь, что боишься
увидеть своего отца, потому что он приставал к тебе, когда тебе было 18 месяцев.
Тем не менее, тебе нравилось видеть его в течение пяти лет, и ты начал не
хотеть его видеть только год назад. Я не могу понять этого».
О. «Я не знаю. Я думаю, я только
начал вспоминать это год назад».
Пример:
В. «Ты хотел бы пойти в парк
развлечений с папой?» (ребенок отвечает да). «Ты хотел бы пойти с ним в торговый центр и ходить по
магазинам?» (Ребенок говорит да).
В. «Но ты сказал, что не хочешь идти в дом отца, потому что ты боялся его. Я
не понимаю. Почему ты боишься его в своем доме, но не в парке развлечений или в
торговом центре?»
8.
Ненависть и ощущение преследования со
стороны целевого родителя.
Наблюдения.
Дети приходят в офис и спонтанно рассказывают анекдотические истории о том, какой плохой целевой родитель,
прежде чем вопросы задаются. Дети очень хотят, даже настаивают, чтобы рассказать
самые последние события о вреде целевого родителя.
Пример. «Вы не поверите, что он
сделал на этот раз».
Эксперт
должен записать ключевые фразы дословно.
Фразы следует сравнивать с ключевыми фразами, используемыми отчуждающим
родителем.
Кроме
того, фразы должны быть тщательно изучены, чтобы определить, относятся ли они к
взрослому словарному запасу и содержанию.
Примеры
ответов, повторяющих взрослый лексикон: «Наш папа не христианин». «Наш папа не
семьянин», «Наш папа слишком сдержан», «Наш папа оскорблял нашу маму», «Папа недостаточно платит алиментов», «Папа изменил маме, это прелюбодеяние и это грех», «У папы было плохое детство».
Примеры
детских ответов: «Наш папа никогда никуда нас не брал». «Наш папа всегда был в
Интернете и никогда ничего с нами не делал». «Наш папа пришел за нами, и он
привел свою девушку и ее маленького мальчика, а он никогда не говорил нам, что
приводит с собой кого-то еще».
9.
Ребенок при контакте с целевым родителем
демонстрирует реакцию чрезвычайной
тревоги, в том числе приступы паники, желудочные боли, рвоту, истерический плач, падает на пол, задыхается и плачет.
Об этом эксперту может
сообщить отчуждающий родитель, целевой
родитель, иные наблюдатели, которые являются свидетелями переходов ребенка.
Интервью
с ребенком. Спросите ребенка о его / ее возможных действиях, если бы ребенок
должен был посетить целевого родителя
или должен был бы проживать с целевым
родителем.
Пример:
В. «Как бы ты себя чувствовал,
если бы твой отец вошел в этот офис в
следующие несколько минут, чтобы увидеть тебя? Что бы ты сделал?»
О. «Я бы умер! Я бы сбежал! Я бы
пнул его ногой! Я убил бы себя!»
В. «А что, если у него был бы для
тебя подарок?»
О. «Я бы разбил это! Я бы
выбросил это!»
Пример:
В. «Судья может принять решение о
том, чтобы ты остался с отцом на месяц, чтобы
узнать его поближе (или пожить с
отцом и т. д.). Как ты относишься к этому?»
О. «Я не пойду. Я сбегу из дома.
Я умру».
10.
Ребенок имеет зависимые и патологические отношения с отчуждающим родителем.
Пример:
Мать указывает, что ребенок отказывается идти
в дом отца, потому что только мать может подтереть его попу, когда он покакает.
Ребенок семь с половиной лет Ребенок подтверждает это в интервью.
Пример:
двенадцатилетняя девочка указывает, что она никогда не останется на ночь в доме подруги, потому что она будет
слишком сильно скучать по своей матери.
Пример:
история болезни показывает, что мать водит ребенка к врачу чрезмерно и при малейших признаках болезни. Ребенок указывает,
что боится, что она «заболеет» вдали от
матери.
Пример:
Мать и десятилетний сын спят вместе. Сын сопротивляется посещениям отца, потому
что его отец заставил бы его спать в его собственной кровати.
Интервью с ребенком. Задайте
вопросы, которые проверяют наличие доказательств независимость и автономии
ребенка от отчуждающего родителя. Задайте
вопросы, которые обеспечат доказательство
наличия независимой индивидуальности ребенка от отчуждающего родителя. Спросите о
соответствующих возрасту этапах развития ребенка у от отчуждающего родителя.
Пример:
В. «Чем ты и мама отличаетесь? Есть
ли вещи, которые тебе нравятся, а маме не нравятся, и наоборот?»
О. «Нет. Нам всегда нравятся одни
и те же вещи. Моя мама мой лучший друг.Мы везде ходим вместе».
В. «Тебе нравится ночевать в дома
друзей? Ты ездишь летом в лагерь?»
О. «Нет. Я не люблю быть вдали от
дома или от моей мамы. Я хочу быть с
моей мамой. Я не хотел бы быть вдали от нее в лагере».
В. «Тебе нравится ходить в лагере
с девочками-скаутами? или выездные поездки с твоей школой?»
О. «Нет. Я делаю это только если
мама - один из родителей, которые сопровождают нас в путешествии. Я не люблю идти куда-то, если
мама тоже не идет. Она очень любит меня и защищает меня».
В. «Ты думаешь о том, как вырасти
и купить свою машину? Уйти в колледж?»
О. «Нет, я не думаю об этих вещах. Я хотел бы быть
рядом с моей мамой»
В. «Ты спишь с мамой? »
О. «Да, иногда. Папе это не
нравилось, но мы все равно это делаем. Мы скучаем ночью. Ей нравится, когда мы
рядом с ней».
В. «Как ты будешь себя чувствовать, когда у мамы появится мужчина?»
О. «Она никогда этого не
сделает».
11.
Ребенок очень послушен, готов к сотрудничеству и адаптируется ко всем взрослым,
кроме целевого родителя.
Попросите родителей и учителя
заполнить контрольный список поведения ребенка от Achenbach или Шкалу оценки
поведения детей. Как правило, родитель и учитель не укажут никаких доказательств
разрушительного (девиантного) поведения у ребенка, но могут заметить некоторые проблемы с тревогой,
депрессией или соматикой. Просмотрите табели успеваемости. На самом деле, дети не будут показывать признаков проблем с
поведением.
Наблюдения. Понаблюдайте ребенка в офисе с обоими родителями. С целевым
родителем, ребенок, скорее всего, будет вести
себя враждебно, вызывающе и грубо. Вопросы от целевого родителя ребенком игнорируются. Ребенок может делать
оскорбительные замечания, такие как: «Почему я должен делать то, что ты говоришь?
Ты глупый». С отчуждающим родителем ребенок, вероятно, будет очень послушным и будет
искать его одобрения.
Интервью с отчуждающим родителем.
Пример:
В. «Какие проблемы с
дисциплиной есть у вашего сына /дочери?»
О. «Никаких. Я воспитала ее / его
так, чтобы он вел себя очень хорошо. Она / он не доставляет мне хлопот».
Интервью с ребенком. Спросите
ребенка о причинах его поведения с отчуждающим
родителем. Попросите ребенка объяснить другое поведение, когда находится
с обоими родителями.
Пример:
В. «Дома у тебя бывают конфликты?»
О. «Нет. Я никогда не сделал бы плохое
для моей мамы».
В. «У тебя когда-нибудь были проблемы в школе?»
О. «Нет. Я бы не стал делать
ничего подобного.
В. «Если ты хорошо ведешь себя со
своей мамой и в школе, зачем тебе вести себя плохо, когда
твой папа приходит к тебе?»
О. «Потому что он плохой для нас»
12.
Ребенок рассматривается отчуждающим родителем как жертва целевого родителя – он
как бы преследуется целевым родителем и
сильно пострадал от действий этого
родителя».
Интервью с ребенком. Задайте
ребенку вопросы, которые выявляют взгляд ребенка на развод. Обратите внимание
на проекцию вины на целевого родителя и
/ или наличие параноидальных заговоров.
В. «Чья вина была в разводе мамы
и папы?»
О. «Моего папы. Он был жесток с моей мамой. Он оставил
нас. Он не хотел нас больше видеть».
В. «Но я думала, что это мама
сказала ему уйти».
О. «Да, но это потому, что он был
настолько жесток, что ей пришлось заставить его уйти»
В. «Похоже, судья очень
разозлился на твою маму. Оказалось, что это
была ее вина, когда она не позволила твоему отцу увидеть тебя».
О. «Это потому, что судья был
жесток с ней».
В. «Но сотрудник опеки считает,
что ты должен встретиться с твоим отцом».
О. «Это потому, что опекун
слишком жесток с ней».
В. «Значит, все обижают тебя и твою маму?»
О. «Да, папа, его адвокат, судья,
сотрудник опеки, все. Если они бы заботились
о нас, они бы просто оставили нас в покое и никогда не заставляли нас встречаться
с папой. Мама так сильно пострадала».
В. «Но сотрудник опеки и судья
согласились, что ты должны видеть своего папу каждую неделю. Они бы этого не сделали,
если бы думали, что ты будешь в опасности, когда ты встретишься со своим
отцом».
О. «Это потому, что мой папа
заплатил им много денег, чтобы они сказали это. Он подкупил их ».
13.
Ребенок сохраняет полное отсутствие заботы или сострадания по отношению к целевому родителю, но вместо этого демонстрирует
стремление к эксплуатации целевого родителя. Ребенок считает целевого родителя просто источником денег и материальных благ. Ребенок не способен
рассмотреть ситуацию с точки зрения целевого родителя или представить себе чувства целевого родителя.
Интервью с ребенком. Задайте
ребенку вопросы, которые будут вызывать у ребенка желание сопереживать целевому
родителю.
В. «Итак, давай посмотрим,
правильно ли я это поняла. Ты хочешь, чтобы твой папа отправил алименты, но
никогда не хочешь с ним увидиться?»
О. «Да, правильно. Он должен
отправить деньги, потому что закон говорит, что он должен. Моей маме нужны
деньги».
В. «Но он даже не видит тебя. Это
справедливо?
О. «Мне это все равно, если честно. Он должен нам деньги. Он должен
отправить нам больше денег».
В. «Но твоя мама не работает.
Судья сказал, что она должна пойти на работу. Что ты об этом думаешь?»
О. «Она не должна была работать.
Папа зарабатывает много денег. Ему следует
отправить больше денег, чтобы маме никогда не пришлось работать. Она хочет остаться
дома с нами. Она любит нас».
В. «Твой папа сказал, что
позвонил тебе в твой день рождения, и ты повесил трубку.
Как ты думаешь, что он чувствовал?»
О. «Я не знаю. Мне все равно Он
должен просто оставить нас в покое».
В. «И ты не хочешь, чтобы он
приходил и видел, как ты играешь в свою игру? Он ведь действительно с
нетерпением ждет этого».
О. «Нет. Он должен просто
держаться подальше. Мне не нравится, что он может прийти».
В. «Даже если он сидит далеко от
мамы, чтобы они не ссорились?»
О. «Да. Он должен сделать мне
одолжение и просто держаться подальше. Он подкрадывается ко мне, когда смотрит
на меня».
В. «Если бы ты мог быть судьей и
поступать правильно в этом случае, что ты бы сделал?»
О. «Я бы заставил его заплатить
больше денег и держаться подальше от нас».
14.
Значение целевого родителя в жизни ребенка минимизируется. Дети настаивают на обращении
к целевому родителю по имени, называя отчима
«папой». Они могут настаивать, что они сами должны решить, встретятся ли они с целевым родителем.
Наблюдения. Дети называют целевого
родителя по имени, к отчиму обращаются «папа». Отчужденный родитель разрешает это без
протеста, говорит: «Это выбор детей». Дети при обращении к целевому родителю используют уничижительные термины. Отчужденный родитель
пассивно разрешает это без реакции. Дети непреклонны в том, что они не будут
контактировать с целевым родителем. Отчуждающий родитель пассивен и заявляет: «Я
не могу ничего с этим поделать».
Дети
утверждают, что у них должен быть собственный свободный выбор: идти ли в гости.
Отчуждающий родитель снова пассивен и не противоречит им.
Интервью с ребенком. Если эти типы
поведения не были представлены, спросите о них.
В. «Твоя мать говорит тебе, что
ты должен идти?»
О. «Она говорит нам, что это наш
выбор, идти нам или нет. Мы не должны насильно идти, если мы не хотим».
В. «Знаешь ли ты что теперь судья говорит, что тебе нужно
идти? судья сказал, что это не твой свободный выбор».
О. «Судья не должен вмешиваться в
наши дела. Это не его право, говорить нам что делать. Это зависит от нас, хотим
мы идти или нет ».
В. «Но многие люди, включая
судью, считают, что это очень важно для детей, они должны знать обоих своих родителей, иметь двух
родителей, которые любят и заботятся о них. Дети могут узнать больше вещей,
если у них есть два родителя, которые могут
научить их. Они могут получить больше того, что им нужно, если у них
есть два родителя, которые могут помочь оплатить такие вещи, как футбольная
форма, уроки игры на фортепиано, брекеты на зубы и даже купить машину».
О. «Нет, это не нужно. Достаточно
одного родителя. Но теперь у нас есть отчим. Нам больше не нужен отец. Нам
ничего от него не нужно».
15.
Система убеждений ребенка очень жесткая, фиксированная и устойчивая к
традиционным методам вмешательства.
Записи
в карте консультаций указывают, что ребенок проходил консультации у психотерапевта
в течение некоторого времени без
улучшения отношений ребенка с целевым родителем. Ребенок и целевой родитель мог
проходили семейное консультировании в
течение некоторого времени без улучшение. Часто ребенок сопротивляется посещению
совместных сеансов. Сопротивление продолжалось без изменений на протяжении
более года.
ОТЧУЖДАЮЩИЙ РОДИТЕЛЬ
Литература
по PAS изобилует описаниями действий, которые
принимаются со стороны отчуждающего родителя и которые предназначены для
исключения целевого родителя из жизни ребенка. Как правило, доступ блокируется
из-за отмены посещений, часто родитель утверждает, что ребенок слишком болен,
чтобы пойти, утверждает, что ребенок «Не хочет уходить из дома» и т.д. В
некоторых случаях отчуждающий родитель просто переезжает в отдаленное место, чтобы затруднить доступ
целевого родителя к ребенку. Часто блокируется возможность ребенка отвечать на телефонные звонки, или запрет детям на звонки целевому родителю. Информация
о детях редко доходит до целевого родителя, отчуждающий родитель, как правило,
не побуждает детей посылать целевому родителю открытку, подарок или
благодарственное письмо. Подарки детям от целевого родителя могут выбрасываться.
В информационные формы в школе и кабинете педиатра не вписываются имя и номер телефона целевого родителя. В
некоторых случаях фамилии детей даже меняются на фамилию отчима. Для более полного описания со стороны
отчуждающего родителя см. работы
Гарднера и Джонстона.
Интервью
с отчуждающим родителем. В то время такое интервью не имеет решающего значения для
оценки PAS у детей, оно может быть полезным в установлении некоторых фоновых
факторов из который возник PAS.
Отчуждающий родитель, вероятно, покажет черты личностного расстройства и
механизмы защиты, будет отрицать правонарушения со своей стороны, показывать чрезмерную
добродетель и проекцию вины на целевого родителя. Они видят у себя только все
хорошее, а у бывшего супруга – только как
плохое. Они также могут иметь жесткое мышление, и иметь проблемы с пониманием
иной точки зрения на проблему. Те, кто пытается спорить с ними - терапевты,
социальные работники, адвокаты, судьи - находят их крайне конфликтными, потому
что они не способны воспринимать новую и противоречащую их мнению информацию Доказательства, которые противоречат их
системе убеждений просто отбрасывается. Они особенно эгоцентричны в том, что
они воображают о влиянии событий на
себя. Они известны своей неспособностью
отделить свои собственные потребности от потребностей детей. Очень маловероятно увидеть у отчуждающего
родителя чувство вины или раскаяние за
свои действия или чувство ответственности за разрушение брака. Данные многочисленных исследований
показывают, что их профили MMPI-2, вероятно, будут показывать повышение К в
диапазоне 66-67 и пик по шкале 6. Они также показывают частые пики на шкалах 3,
4 и 9. (См. Эллис, 2000, глава 9, для обзора исследований по результатам
MMPI-2).
Ниже
приведен список вопросов для отчуждающего родителя. Они разработаны с целью выявления
стиля мышления отчуждающего родителя и возможности эмпатии и
возможности изменения собственной точки
зрения. Приводимые ответы являются
общими для отчуждающих родителей.
В. «Какие вы видите сильные стороны у другого родителя?»
О. «Ну, мне нужно немного
подумать над этим вопросом». «Ну, он их отец, вот и все». «Я думаю, он платит в
основном алименты».
В. «Каковы некоторые из черт или
талантов вашего ребенка, которые он получил от другого родителя?» (Обратите
внимание, являются ли это только отрицательные черты характера или смесь как
положительных, так и отрицательных черт.)
В. «Что вы считаете ваш ребенок получает от другого родителя?»
О. (Родитель отказывается отвечать
или положительные черты отклоняются в пользу отрицательных).
О. «Если бы кто-то сделал видео
вашего ребенка, когда он с другим родителем, как вы думаете, что вы увидите? Как
бы вы хотели , чтобы эти двое взаимодействовали друг с другом?»
О. «Я не знаю, я никогда не думала
об этом. Я не думаю, что ребенок будет
улыбаться».
В. «Если видео показало бы, что
вашему ребенку нравится общение с другим родителем, как бы вы объяснили это?
О. (родитель колеблется). «Я
думаю, что ребенок будет улыбаться,
потому что он боится разозлить этого родителя»
В. «У всех родителей есть сильные
и слабые стороны. В каких случаях которых вы не ваш бывший супруг мог бы
справиться лучше вас?»
О. «Я не могу думать о нем». «Я
знаю, что я тоже виновна перед детьми вина, но их папа может отказать им из-за маленькой вещицы, которую они просят….
(Ответ переходит к описанию себя в положительных терминах и нацелен на целевого
родителя в негативном плане).
В. «Разве другой родитель не чувствует, что он/она может предложить детям?»
О. «Я не знаю. Я думаю, что он
просто хочет контролировать меня и контролировать детей».
В. «Я заметила, что дети делают унизительные заявления о другом родителе, а вы не вмешались, чтобы остановить их. Это почему?»
О. «Они имеют право на
самовыражение».
В. «Рассматривали ли вы
возможность того, что ваш ребенок может преувеличивать некоторые из его / ее
жалоб на другого родителя, потому что ваш ребенок хочет угодить вам и быть
верным вам? или даже потому что ребенок не хочет ранить ваши чувства?»
О. «Нет, конечно нет» (Родитель часто смущается вопросом и
озадачен им.)
В. «Почему вы считаете, что ваш бывший
супруг не пожалеет денег в попытке осуществить свое общение с детьми?»
А. «Чтобы отомстить мне за то,
что я бросила его»
В. «Рассматривали ли вы
возможность того, потребности детей лучше всего удовлетворят оба родителя?»
О. (Родитель имеет проблемы с ответом,
так как вопрос предполагает, что родитель может увидеть ситуацию с точки зрения
другого родителя).
В. «Если суд должен был бы оставить
детей с другим родителем и они отказались бы видеть вас, поддержите ли вы их
право на это желание?»
О. «Этого никогда не случится»
(Родитель не может представить себе такой поворот событий»).
В. «Дети часто меняют лояльность
с течением времени, особенно в подростковом
возрасте. Если бы ваш ребенок решил бы жить с другим родителем и вообще
отказался видеть вас, поддержите ли вы это его право выбора?»
О. «Этого никогда не случится»
В. «Если ваш ребенок никогда не увидит другого родителя, как это будет влиять на
него? Считаете ли вы, что он / она упустит
какой-либо важный жизненный опыт?»
О. (Родитель думает над ответом). Задайте вопросы, которые оценивают степень
зависимости между родителем и отчужденным ребенком.
В. «В чем вы и ваша дочь имеете
противоречия? »
О. «Ни в чем. Мы лучшие друзья.
Мы как сестры. Нам нравится одинаковые виды одежды и музыки».
В. «Теперь, когда вашей дочери (11, 12, 13), она должна иметь секреты,
которые она не будет делиться с вами Считаете ли вы, что ваши отношения
изменились?»
О. «О, нет. Она рассказывает мне
все. Я ее доверенное лицо».
В. «Какие проблемы с дисциплиной есть
у вашего сына / дочери?»
О. «Никаких. Я воспитала ее /
его, чтобы он вел себя очень хорошо. Она / он не доставляет мне никаких хлопот».
В. «Вы поощрили ее ходить в походы со школьниками или ездить в летний лагерь?»
О. «Нет, она не интересуется этим, и я не заставляю ее никуда ходить. Я не
уверена, что она будет в безопасности с незнакомыми людьми. Мне удобно иметь ее
здесь с собой и она чувствуем себя в безопасности со мной».
В. «Ваша дочь сказала, что хочет
жить с вами вечно. У вас это заявление не вызывает беспокойства?»
О. «О, нет. Я считала так же,
когда мне было 14 лет. На самом деле я жила дома, пока я не вышла замуж в 21
год, и я все еще разговариваю с мамой каждый день».
Задайте
вопросы, которые определяют, поддерживает ли отчуждающий родитель контакт ребенка
с целевым родителем или отношения с целевым родителем находится на минимуме.
Пример:
В. «Что вы думаете о реакции
детей на посещение их отцом?»
О. «Дети не должны видеть своего
отца, если они не хотят».
В. «Как вы думаете, нужно ли
разрешать детям самостоятельно решать, стоит ли им идти в школу, к врачу, в дом бабушки на Рождество и
т.д.?»
О. «Ну, конечно, нет»
В. «Разве вы не чувствуете, что
решение увидеться с их отцом соответствует этой же категории?»
О. «Нет, не знаю. Это не в той же
категории вообще. Это должен быть их личный выбор» (Отчуждающий родитель не
видит здесь противоречия.)
В. «Вы даете им понять, что они
должны идти?»
О. «Я даю им понять, что это
зависит от них. Если они решат не идти, я буду поддержать их».
В. «Как вы пытались обеспечить их
встречи с отцом?»
О. «Я разговариваю с ними и
поддерживаю их».
В. «Вы дали им понять, что
накажете их, если они будут сопротивляться посещениям отца?»
О. (обычно ответом является шок,
растерянность).
В. «Но суд принял решение о
встречах детей с отцом, чтобы они пошли. Вы даете им понять, что это не их
выбор в этот момент?»
О. «Да, я сказала им, что суд
заставляет их пойти. Я больше не могу их защищать, иначе я пойду в тюрьму».
Пример:
В. «Что вы сделали, чтобы
поощрить отношения детей с их отцом?»
О. «Я говорю им, что когда пришло
время идти к отцу - они должны идти». «Я
хочу, чтобы они отправили ему открытку на Рождество». (Усилия минимальны).
В. «Кажется, на папины телефонные
звонки никто не отвечает. Ваши дети отвечают на его звонки?»
О. «У них есть свои телефоны. Они
знают, когда есть сообщения на телефоне. Они могут перезвонить в любое время».
В. «Если вам нужно уходить из дома и оставить с кем-то
ребенка, вы нанимаете няню, а не даете папе возможность содержать детей в
течение нескольких дополнительных часов вне вашей договоренности. Это почему?»
О. «Я придерживаюсь решения суда. Он не имеет их на час меньше ни на час
больше, чем сказал суд. Я делаю именно
то, что судья сказал сделать».
РЕЗЮМЕ
Концепция
синдрома отчуждения родителей в настоящее время имеет 20-летний возраст, тем не
менее, она продолжает оставаться спорной. В то время как врачи и эксперты,
работающие в этой сфере, понимают и соглашаются с тем, что феномен существует,
однако отсутствует какой-либо стандартный
метод, с помощью которого эксперты могли бы прийти к консенсусу что это такое. В этой статье предлагается,
чтобы эксперты использовали пошаговый
метод экспертной оценки. Во-первых, эксперт должен обратить внимание на поведение ребенка, и исключить воздействия родителей
и связанных лиц. Затем эксперт должен
определить, является ли отчуждение ребенка таким, что он отказывается от
всякого контакта с целевым родителем и есть ли основания для такого отказа. Если есть, то ребенок не отчужден.
Если
нет оснований для крайнего страха и отказа от целевого родителя то, скорее
всего, это отчужденный ребенок. Здесь подробно описаны методы, используемые для оценки поведения ребенка
соответствующим критериям.. Они
предлагаются в качестве начальной платформы для будущих исследований.
Надеемся,
что сотрудники опеки будут использовать
15 критериев в качестве контрольного списка в делах PAS. Те, у кого имеется большой опыт,
могут ответить на вопросы: (1) Насколько
хорошо каждый критерий влияет на окончательный вывод - «да» (отчуждение
родителей есть ) или «нет» (родительского отчуждения нет)? (2) Какие элементы
перекрываются до такой степени, что могут быть лишними? (3) Позволяют ли критерии четко различить три случая сопротивления посещению родителя?
Был добавлен короткий раздел,
который включает методы обзора материалов дела и вопросы для интервью с отчуждающим
родителем. Здесь не было предложено никаких критериев.
Информация
о целевом родителе не указана. На сегодняшнее время пока нет общих описаний целевого родителя.
Еще
одной областью, которая остается неисследованной, является будущий результат,
т.е. последующее влияние на детей и
подростков, которые стали отчужденными от родителей, результата враждебного
развода родителей. Эллис (2005) предлагает несколько стратегий для коучинга и
консультирования целевого родителя.
Часто суды ищут план
воссоединения после длительного периода разлуки, в который целевой родитель и
ребенок не имели контакта. Еще нет ресурсов на эту тему.
Часто экспертов спрашивают:
«Каков вероятный исход для этого родителя? и ребенка, который отчужден в это
время и не имеет контакта?»
Второй
причиной противоречий по поводу PAS может быть тот факт, что эмоциональные /
поведенческие расстройства играют большую роль в судебных делах. Случаи опеки
над детьми приводят к интенсивным эмоциональным
баталиям, и адвокаты стремятся использовать такие явления, как PAS для переговоров в бракоразводных процессах,
поскольку истину выяснить очень сложно. Учитывая тенденцию состязательности
судебного процесса каждый родитель будет
пытаться представить другого злодеем,
поэтому неизбежно, что такие термины,
как PAS, часто используются как оружие в суде. Эксперты в области опеки над
детьми должны быть осторожны, чтобы не допустить обвинений в психологических /
поведенческих расстройствах родителей,
которые чрезвычайно расстроены и уязвимы. Эти обвинения могут быть использованы
в зале суда во вред по отношению к
родителям, (Ellis,
2007; Johnston & Roseby, 1997, pp. 23-24). Полностью,
стандартизированный процесс уменьшил бы некоторую путаницу и неправильное
использование таких терминов, как PAS, для преимущества в зале суда.
ЛИТЕРАТУРА
Bone, M.J. & Walsh, M. R. 1999. Parental
alienation syndrome: How to detect it and what to do about it. The Florida Bar
Journal, 73 (March), 44-48.
Ellis, E. 2000. Divorce wars: Interventions
with families in conflict. Washington, D.C.:American Psychological Assn.
Ellis, E. 2005. Help for the alienated parent.
American Journal of Family Therapy. 33, (5) Oct.-Dec., 415-426
Ellis, E. 2007. Child Custody Evaluations. In:
Jackson, B. (Ed.), Learning forensic assessments. New York: Lawrence Erlbaum
Associates, in press, August, 2007.
Gardner, R. 1987. Parental alienation syndrome
and the differentiation between fabricated and genuine sexual abuse. Cresskill,
N.J.: Creative Therapeutics.
Gardner, R. 1992. Parental alienation syndrome.
Cresskill, N.J.: Creative Therapeutics.
Gardner, R. 1999. Differentiating between
parental alienation syndrome and bona fide abuse-neglect. American Journal of
Family Therapy, 27, 97-107.
Gardner, R. 2001. Should courts order PAS
children to visit/reside with the alienated parent? A follow-up study. American
Journal of Forensic Psychology, 19 (3), 61-106.
Johnston, J. 1993. Children of divorce who
refuse visitation. In C. E. Depner & J. H. Bray (Eds.), Nonresidential
parenting: New vistas in family living. (pp. 109-135). Newbury Park, CA: Sage.
Johnston, J. & Campbell, L. 1988. Impasses
of divorce: The dynamics and resolution of family conflict. New York: Free
Press.
Johnston, J. & Roseby, V. 1997. In The name
of the child: A developmental approach to understanding and helping children of
conflicted and violent divorce. New York:Free Press.
Kelly, J. & Johnston, J. 2001. The
alienated child: A reformulation of parental alienation syndrome. Family Court
Review, 39 (3), 249-266.
Lee, S. M. & Olesen, N. W. 2001. Assessing
for alienation in child custody and access evaluations. Family Court Review, 39
(3), 282-298.
ЗАМЕЧАНИЯ АДВОКАТА ЕВГЕНИЯ ТАРАСОВА ИЗ ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ О ПРОБЛЕМАХ
ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ В СЛУЧАЕ PAS:
Большинство
высококонфликтных разводов, перетекающих в споры о детях, приводят родителей в
специализированные экспертные учреждения.
Для
родителей, как и для других участников процесса, включая суд, семейная
экспертиза представляется выходом в самых сложных и противоречивых делах.
Однако качество экспертиз и профессионализм
экспертов подчас вызывают много вопросов (учитывая немалую стоимость
исследования). И если суды привыкли к такой ситуации, то родителей это открытие
разочаровывает и даже злит.
Сюда следует
отнести сомнения в достоверности экспертизы и беспристрастности экспертов, удивление применяемым методам и
длительности исследования, а также размытость и спорность выводов.
Так, в
отличие от европейских стран, среднестатистическая семейная
психолого-педагогическая экспертиза длится несколько часов и представляет собой
тестирование-беседу для родителей и рисование-беседу для ребенка.
В то время
как, например, в Италии, психологический мониторинг длится не менее полугода и
представляет собой ряд встреч, что позволяет в динамике наблюдать за развитием
семейной ситуации.
Очевидно,
что судебная экспертиза по спорам о детях должна быть другой и в нашей стране,
прежде всего, в интересах каждого ребенка, чьи родители не смогли договориться
между собой о месте его проживания.
Однако и
сейчас применить нормы ГПК РФ об экспертизе не всегда представляется возможным.
Так, в ситуации доказывания синдрома отвержения родителя может быть
проблематичным само проведение экспертизы – сторона не будет являться на
экспертизу и не приведет ребенка. Применить последствия уклонения от участия в
экспертизе суд не сможет, так как не ясно, какой факт признавать установленным.
К слову, суды даже мысли не допускают о возможности применения ч. 3 ст. 79 ГПК
РФ.
Несмотря на
указанные недостатки, суды редко отвергают выводы экспертов, принимают во
внимание представленные рецензии. И если экспертиза по делу проведена, то суд
не преминет положить ее в основу решения.
Учитывая,
что ребенок будет соответствующим образом подготовлен перед экспертизой, а сама
экспертиза в большинстве случаев, увы, носит
формальный характер, отцу особо не стоит рассчитывать на положительный
результат. Из последнего предложения следует вывод, что настаивать на
проведении экспертизы необходимо только в особо сложных случаях, так как
применение «тяжелой артиллерии» без особой необходимости может причинить вред
самому себе.
СТАТЬИ ПО ТЕМЕ
Комментариев нет:
Отправить комментарий